Василий Сиповский - История русской словесности. Часть 3. Выпуск 1 Страница 48

Особенность Гоголевскихъ описаній природы.

"Описаній природы (исключительно малороссійской) въ повѣстяхъ очень много. Гоголь изобразилъ и лѣтній день ("Сорочинская ярмарка"), и вечеръ ("Майская ночь", "Ночь передъ Рождествомъ"), и ночь (тамъ же дважды); описалъ онъ и Днѣпръ ("Страшная Месть"), и его берега ("Страшная Месть"), лѣсъ ночью ("Пропавшая грамота"), волшебный замокъ ("Страшная Месть"), горы (тамъ же), видъ земли сверху ("Ночь передъ Рождествомъ"). Всѣ эти "описанія" отличаются своеобразіемъ манеры письма. Они проникнуты субъективизмомъ автора, они передаютъ не столько самую картину, сколько "настроенія", получаемыя отъ ея созерцанія. Авторъ не скупится на различныя поэтическіе пріемы для усиленія впечатлѣнія, — оттого y него гиперболы, олицетворенія, самыя смѣлыя метафоры,[109] громоздятся одна на другую. Но цѣли своей Гоголь этими "описаніями" достигаетъ, — подымаетъ настроеніе читателя, настраиваетъ его на тотъ тонъ, въ которомъ ведется разсказъ.

Любовь въ повѣстяхъ.

Къ элементамъ романтизма y Гоголя принято относить также изображеніе имъ чувствъ любви. Онъ охотно берется за изображеніе этого чувства, которое онъ влагаетъ въ сердца идеальныхъ героевъ своихъ повѣстей. Но любовь, мнъ изображаемая, — не живое, настоящее чувство, которое можетъ быть доступно героямъ изъ простонародья, — въ изображеніи Гоголя это чувство представляется приподнятымъ, идеализированнымъ. Его герои, особенно героини, представляются ему неземными созданіями, которыя всѣ похожи на одно лицо, не отличаются индивидуалистическими и національными чертами.[110] Любовныя рѣчи, которыми они обмѣниваются, отличаются риторизмомъ и приподнятостью тона, — тѣмъ лирическимъ паѳосомъ, которымъ Гоголь позаимствовался не изъ жизни, a изъ народной малороссійской пѣсни.

Крестьяне въ повѣстяхъ.

Вліяніе литературныхъ пріемовъ роыантической школы въ этихъ повѣстяхъ нѣкоторые критики видятъ и въ изображеніи саыой жизни малороссійскихъ крестьянъ, — эта жизнь представлена исключительно съ поэтической и декоративной стороны. Крестьяне Гоголя пляшутъ, поютъ пѣсни, влюбляются, потѣшаются… Ихъ жизнь представлена вѣчнымъ праздникомъ; о трудовой сторонѣ ихъ жизни читатель не догадается по повѣстямъ Гоголя; на крѣпостное право нѣтъ ни одного намека въ произведеніяхъ, посвященныхъ описанію жизни крестьянъ. Такая идеализація жизни, или, вѣрнѣе, художественная односторонность, была результатомъ литературной манеры романтиковъ, искавшихъ и въ природѣ, и въ исторіи, и жизни — только интересныхъ картинъ, событій и героевъ.

Романтическое и реалистическое міросозерцаніе. Романтическая и реалистическая манера письма.

Поэтому въ поискахъ «оригинальнаго», «красиваго» — писатель, съ романтическимъ міросозерцаніемъ, обращалъ вниманіе на то, что болѣе поражало его избалованное воображеніе, — крупныя личности, красоты народной поэзіи, своеобразные народные обычаи, оригинальный костюмъ, проявленіе въ народѣ высокихъ чувствъ, — вотъ, что его особенно привлекаетъ. Писатель-реалистъ, смѣнившій романтика, наоборотъ, постарался заглянуть въ будничную жизнь человѣка, постарался правдиво изобразить оборотную сторону его жизни. Съ такимъ литературнымъ міросозерцаніемъ нельзя смѣшивать литературной манеры письма. Вотъ почему писатель, съ романтическимъ міросозерцаніемъ, можетъ пользоваться реалистической манерой письма. Это и было съ Марлинскимъ, — это особенно замѣтно и на первыхъ повѣстяхъ Гоголя. Оттого въ самыхъ романтическихъ его повѣстяхъ очень силенъ реалистическій элементъ.

Реалистическій элементъ въ повѣстяхъ. Малороссійская жизнь въ повѣстяхъ.

b) Реалистическій элементъ въ этихъ повѣстяхъ выразился въ обрисовкѣ бытовыхъ сценъ малороссійской жизни, въ обрисовкѣ нѣкоторыхъ дѣйствующихъ лицъ. Этотъ реалистическій элементъ пронизываетъ, въ большей, или меньшей степени, всѣ повѣсти, входящія въ составъ «Вечеровъ», но въ одной повѣсти онъ является исключительнымъ ("Иванъ Ѳедоровичъ Шпонька"). Мы видѣли уже, что Гоголь очень старательно готовился къ сочиненію своихъ повѣстей: недовольный своимъ прекраснымъ знаніемъ провинціальной жизни Малороссіи, онъ старался отовсюду собирать достовѣрныя свѣдѣнія о жизни и обычаяхъ малороссовъ. Передавая все это въ своихъ повѣстяхъ, Гоголь не прикрашивалъ этого романтизмомъ, — оттого малороссійская жизнь оказалась представленной y него живо и правдиво. Въ "Сорочинской ярмаркѣ" онъ набросалъ яркую картину сельской ярмарки,[111] вывелъ нѣсколько типичныхъ лицъ (Черевикъ и его жена Хивря). Въ повѣсти "Майская ночь, или утопленница" живо изображена жизнь деревни — шумныя потѣхи деревенскихъ молодцовъ, типичные образы головы, винокура, Каленика. Въ повѣсти "Ночь передъ Рождествомъ" изображена жизнь деревни зимой, развлеченія молодежи (колядованья) и людей пожилыхъ, выведены яркіе типы Чуба, кума, дьячка, Солохи, Оксаны. Въ повѣсти "Иванъ Ѳедоровичъ Шпонька" Гоголь обстоятельно разсказалъ намъ жизнь мелкаго малороссійскаго «пана» — дворянина Шпоньки, тихаго и скромнаго юноши, потомъ офицера и, наконецъ, помѣщика. Рядомъ съ нимъ вырисовывается типичный образъ его тетушки, энергичной, добродушной старухи, и помѣщика Сторченко, прототипа Ноздрева. Наконецъ, въ повѣстяхъ "Пропавшая грамота" и "Заколдованное мѣсто" живо и ярко представляются личнocти самихъ разсказчиковъ-фантазёровъ, которые съ такимъ жаромъ, съ такою вѣрою передаютъ различныя небылицы про себя, что и «вралями» ихъ назвать нельзя, хотя и повѣрить имъ невозможно.

Простонародные типы въ повѣстяхъ.

Простонародные типы, представленные Гоголемъ въ его повѣстяхъ, не отличаются особенною сложностью. Онъ выводилъ или равнодушныхъ ко всему, флегматичныхъ и лѣнивыхъ хохловъ, въ родѣ Солопія Черевика ("Сорочинская Ярмарка"), или «кума» изъ "Ночи передъ Рождествомъ", подчеркивалъ онъ въ своихъ герояхъ другую характерную малороссійскую черту — упрямство (Чубъ — изъ повѣсти "Ночь передъ Рождествомъ"; дѣдъ — въ "Заколдованномъ мѣстѣ"). Хохлацкую "лѣность" онъ воплотилъ въ образъ колдуна Пацюка, который даже ѣсть лѣнится по-человѣчески. Въ лицѣ «головы» (изъ повѣсти "Майская ночь") Гоголь изобразилъ типичное деревенское «начальство»; «голова» полонъ самомнѣнія и упрямства, — въ деревнѣ, вдали отъ комиссара, онъ живетъ «царькомъ», самовластно накладываетъ подати на односельчанъ, умѣетъ ими властвовать; онъ только съ молодежью деревенской да со своей свояченицей не можетъ справиться. Рядомъ съ нимъ выведенъ живой образъ винокура. Это хитрый деревенскій торгашъ, умѣющій провести всякаго, и, въ то же время, человѣкъ, порабощенный народнымъ мистицизмомъ, — онъ вѣригь примѣтамъ, боится "нечистой силы" и во всемъ видитъ ея присутствіе и проявленіе.

Пожилыя женщины.

Типы «старухъ» и "пожилыхъ женщинъ" въ повѣстяхъ всѣдовольно однообразны, — Гоголь представлялъ ихъ всегда въ комическомъ освѣщеніи — сварливыми, любительницами сплетенъ и ссоръ! Исключеніемъ изъ этихъ шаблонныхъ образовъ является Солоха — типъ хитрой, разбитной деревенской бабы, умѣющей всѣхъ провести. Насколько удачны бывали нѣкоторыя характеристики, имъ сдѣланныя, лучше всего видно изъ портрета кумовой жены (въповѣсти "Ночь передъ Рождествомъ").[112]

Молодежь въ повѣстяхъ.

Молодежь въ повѣстяхъ тоже изображена довольно однообразно; особенно это однообразіе замѣтно тамъ, гдѣ Гоголь хотѣлъ изобразить любящую пару, или нарисовать красавицу-дѣвушку, или красавца-молодца. Простыя малороссійскія деревенскія дѣвушки идеализированы имъ до того, что представляются какими-то поэтическими отвлеченностями (напр. Ганна изъ "Майской ночи", Пидорка изъ "Вечера наканунѣ Ивана Купалы"): онѣ окутаны поэтической дымкой, онѣ нѣжны и сентиментальны, ихъ рѣчи многословны и воодушевлены такимъ лирическимъ краснорѣчіемъ, какимъ, конечно, въ жизни простая деревенская "дівчина" не могла обладать. Наиболѣе жизненнымъ образомъ изъ "дѣвушекъ" Гоголя является кокетливая, задорная Оксана, избалованная деревенская красавица — предметъ любви кузнеца Вакулы.

"Иванъ Ѳедоровичъ Шпонька".

Совершенно въ сторонѣ отъ разобранныхъ повѣстей Гоголя стоитъ его интересный разсказъ: "Иванъ Ѳедоровичъ Шпонька и его тетушка". Прежде всего, это единственный разсказъ, въ которомъ совсѣмъ нѣтъ мѣста фантастикѣ романтизма, — который является «реалистическимъ» отъ начала до конца. Затѣмъ, это единственный разсказъ въ «Вечерахъ» изъ жизни мелкопомѣстныхъ дворянъ, тѣхъ «существователей», о которыхъ не безъ значительной доли презрѣнія отзывался Гоголь еще въ юности. Этотъ разсказъ потому и цѣненъ, въ глазахъ историка литературы, что онъ является словно переходнымъ ко всѣмъ дальнѣйшимъ повѣстямъ Гоголя, въ которыхъ великій писатель уже не касается никогда болѣе міра народныхъ вѣрованій и быта народа, a весь уходитъ въ сѣрый міръ такихъ «существователей», какимъ былъ Иванъ Ѳедоровичъ Шпонька.