Максим Алексашин - Последний бой Василия Сталина Страница 48

Правда, современные «исследователи» вроде О. Смыслова, то ли наслушавшись подобных рассказов, то ли в меру собственного опыта в столь незамысловатом деле, как распивание спиртных напитков, придумывают самые замысловатые истории. Одним словом все пилотяги — пьяницы! И Сталин, и Маресьев…

А уж каким заматерелым алкашом даже не фоне Маресьева выглядит дважды Герой Советского Союза, друг Василия Сталина Виталий Попков! Один из журналистов, выясняя подробности съемки фильма «В бой идут одни „старики“, попытался определить, где в фильме описаны реальные события, а где сработала фантазия сценариста и режиссера. И оказалось, что события разворачивались куда круче, чем это показано в фильме. В одном из эпизодов кинокартины сбитого Маэстро подбирают пехотинцы. Они долго не хотят верить, что он русский, и только после короткого удара в физиономию пехота признает своего. В жизни все было почти так же, кроме одной детали. Сбитого Попкова допрашивал командир пехотного полка: чтобы убедиться, что перед ним не засланный шпион, а наш ас, он не стал умничать, а поступил вполне традиционным способом. Налил до краев кружку чистого спирта, предложил ее летчику. Тот выпил и скромно заметил, что воды для запивки не надо. Комполка налил еще столько же, сцена повторилась. Только после третьей кружки он наконец поверил — такое мог выдержать только свой (Пуртова Н. Правда и вымысел о поющей эскадрилье. // Версия, № 23, 2004 г. — http://old.versiasovsek.ru/2004/23/common/8393.html).

А еще один дважды Герой Советского Союза Гулаев, по утверждению летчика—ветерана Букчина Семена Зиновьевича, даже третью Золотую Звезду не получил из—за любви к «этому делу»: «Группа летчиков получила в Кремле звезды дважды Героев СССР. После вручения был банкет, по завершении которого наши асы вернулись в гостиницу. На своих ногах, хоть и крепко „поддавшие“. Перепутали этаж, заходят в номер, а там сидят несколько турок в фесках и кофе пьют. Наши герои от такой наглости одурели, выкинули турецких „товарищей“ в коридор и только потом поняли, что их номера находятся этажом ниже.

Инцидент замять не удалось, турки были из состава дипломатической миссии. Последовала жалоба в наркомат иностранных дел, Молотов доложил Сталину, ну а вождь приказал примерно наказать «отличившихся». Всех участников банкета вызвали к маршалу авиации Новикову. Построили по ранжиру, и Новиков начал громогласно раздавать обещания послать всех в штрафбаты и в Сибирь. Подошел к Гулаеву и спросил:

— Сколько сбитых на счету?

Гулаев отвечает:

— 57 сбитых, товарищ маршал!

Новиков в ответ:

— Пока я жив, ты третью Звезду Героя не получишь! — или сказал что такое в подобном духе. Но все обошлось, никаких репрессивных мер к ним принято не было. А Гулаев вообще остался в Москве, учиться в академии» (Драбкин А. Я дрался с асами люфтваффе. На смену павшим. 1943–1945. — М.: Яуза, Эксмо, 2006. — Стр. 43).

Прочтешь, ну, просто сонм алкашей в этой чертовой авиации собрался. Ребятушки, не спешите судить: Гулаев в одиночку уничтожил два полка вражеской авиации, Попков — столько же! Вместе — дивизию! Маресьев — полторы эскадрильи фашистских стервятников отправил на землю, причем эскадрилью в полном составе, летая уже без обеих ног! Перед этими людьми головы преклонять надо. Сколько они жизней спасли, срывая налеты бомбардировщиков на наши города, скольким штурмовикам не дали уничтожить наших дедов, сидящих в окопах на передовой! И именно это будут помнить наши потомки, а не только то, как они к ста граммам после боя прикладывались. Так что давайте или всех наших Героев алкоголиками объявим, или Василия Сталина из их списка вычеркнем. А на вопрос, пил ли он больше остальных летчиков, из следующего повествования вытекает, что пил Василий не просто меньше, чем остальные, но и пресекал пьянки в полку!

Ох, многим, очень многим ненавидящим Сталина, а заодно и его детей, хочется унизить Василия, представить его эдаким наглядным примером «золотой молодежи» сороковых, мачо, бабником и пропойцей, который готов пить с кем угодно, что угодно и где угодно. Весьма показательными в этом плане выглядят размышления Смыслова на страницах его собственной книги: «С давних времен существует такая поговорка: когда командир не может предотвратить пьянку среди подчиненных, то он должен сам ее возглавить! Василий Иосифович, видимо, был такой командир, что даже и пьянку не мог возглавить…» (Смыслов О.С. Василий Сталин. Заложник имени. — М.: Вече, 2003. — Стр. 148).

Вам, товарищ Смыслов, виднее. Судя по глубоким философским выводам, вы имеете в этом вопросе колоссальный опыт. Мне, неискушенному, понять ваши ханжеские мотивы тяжело, зато легко увязать между собой иные ваши мысли. Например, на странице 157 приводится приказ от 11.08.1944 Василия Сталина о лишении майора Сорокина звания гвардейца за… хищение спиртных напитков. Но, постойте, господин писатель, следуя вашей логике, Василий должен был бы не в приказном порядке пресекать действия майора Сорокина, а, узнав о содеянном (не пропадать же добру), вместе с ним уединиться и надраться до поросячьего хрюканья. Так нет же, этот «негодяй» Василий возвращает ворованную водку на склад, а майора разжалует в рядовые. А все по одной простой причине: пьянки он действительно не мог возглавлять и не возглавлял. Он их пресекал, и об этом есть не одно свидетельство ветеранов, кроме примеров в книге О. Смыслова. Хотя современные писатели умеют любую самую безобидную фразу перекрутить так, чтобы у читателя в голове застряла именно та мысль, которую им пытаются навязать.

Повторяю, Василий Сталин алкоголиком не был, пьянки не допускал, воровство спирта пресекал. И уж точно в его полку не доходило до тех ужасных случаев, которые описаны ниже

Летчик Александр Ефимович Шварев в интервью Артему Драбкину поведал следующее:

«— 100 граммов давали только после боевых вылетов или всегда?

— Всегда. Некоторым не хватало, старались искать еще. Вот у нас был один товарищ. Он в один день сделал два вылета, потом пришел с друзьями в столовую. Они выпили, посидели, где—то достали еще, показалось мало. Уже все покушали, уходят. Я им сказал: «Ребята, идите спать». — «Да, да, командир». Я ушел, а они остались. Официантки просят их: «Освобождайте, будем убирать». — «Нет, давайте еще водки». У нас водку старший повар всегда распределял. Пожилой, солидный человек. Говорит он им: «Братцы, нет больше у меня». Те разбушевались и этого повара взяли и бросили в котел. До чего дошло! Выпили и потеряли над собой контроль. Главное, что наказали за это не их, а меня, переведя в 40–й гвардейский полк штурманом полка. А вообще, 100 грамм, если ими ограничиться, — это средство расслабления. Выпив, меньше думаешь о проблемах, покушаешь и скорее спать.

— Случалось, что выпивали перед вылетом?

— У нас такое бывало. Я вам расскажу несколько случаев. Сам я только один раз в жизни выпил перед вылетом, когда мы получали самолеты. В полете я себя так плохо чувствовал — ужас! Все соображал, все делал, как положено, но голова не та. После этого я никогда перед вылетом ни грамма не пил и другим не давал. Если были попытки, то запрещал.

А вот другой вариант. Сидели мы в Переславле—Хмельницком, мне командир корпуса Головня ставит задачу. Мол, в Перятине — это на север километров 60 — аэродром. Туда пригнали 12 самолетов Ла–5, а мы, летчики, должны поехать и их забрать. Команда техников уже уехала. Ну, наутро и я встаю. А с нами был Герой Советского Союза Иван Новожилов. У него как раз была такая особенность: если он не выпил и летит, это курица. Но если выпил, то дерется — будь здоров. И вот мы в Перятине переночевали, все вроде нормально. Принимаем самолеты. Четверку одну выпускаю, вторую выпускаю, третью я уже добираю сам. Взлетели.

Прилетаем, сели. Я спрашиваю: «Все сели?» Нет. Село только звено Горелова. Спрашиваю: «А Новожилов?» Нет, не сел. В Переславле—Хмельницком аэродром расположен так, что между ним и дорогой растут тополя метров под 30–40 высотой, а посадка как раз на эти тополя. Смотрим, садится звено Новожилова: первый, второй, третий, и он садится последним. Заходит на посадку, решил пойти на бреющем, удивить народ. Прижал так. А потом смотрит — деревья, как хватанет ручку, хоп, и сорвался в штопор. Бух. Ну, думаю, все, конец Герою Советского Союза Новожилову. Но нет, его почтальон нашел. Рассказывает: «Смотрю, лежит вверх ногами, хрипит, спрашиваю, не отвечает. Я взял какую—то железяку, разбил фонарь, вытащил его. Тут подъехала „Скорая помощь“. У него кровь идет изо рта. На машину и увезли».

К вечеру ребята съездили, врач приехал, доложил, что без памяти. На следующий день поехали опять. Поехали с комиссаром. Приезжаем. Новожилов уже руками машет, что—то бормочет. Врач сказал, что у него была потеря сознания. Новожилов собрался с силами, кричит: «Сестра, дай водки!» Те водки дать не могут. Наливают стакан воды и дают ему. Он выпивает: «Хороша водка, но слабоватая». Такие дела. Вот был единственный человек, который пил перед вылетами. Но в тот раз он выпил много и стукнулся. После этого выжил, но уже не летал» (Драбкин А. Я дрался на истребителе. Принявшие первый удар. 1941–1942. — М.: Яуза, Эксмо, 2006. — Стр.104–106).