Искаженные слова Иисуса. Кто, когда и зачем правил Библию - Эрман Барт Д. Страница 48

[Цельс] и в этом случае слеп: ни в одном из Евангелий, признанных в настоящее время церковью, Иисус ни разу не назван плотником ( Против Цельса, 6, 36)

Какой вывод можно сделать из этого отрицания? Либо Ориген забыл о Мк 6:3, либо у него была версия текста, в которой Иисуса не называли плотником. И оказывается, у нас есть манускрипты с этой альтернативной версией. В самом раннем манускрипте Евангелия от Марка (Р45), датированном началом III века (периодом Оригена), и в нескольких более поздних свидетельствах этот стих выглядит иначе. Здесь жители родного города Иисуса спрашивают: «Не сын ли Он плотников?» Итак, вместо того, чтобы самому быть плотником, Иисус становится просто сыном плотника[142].

Если Ориген имел апологетические причины отрицать, что Иисус где‑либо назван плотником, вполне возможно, текст изменил переписчик — привел его в большее соответствие с параллельным местом Мф 13:55, чтобы опровергнуть нападки язычников, утверждающих, что Иисус не мог быть Сыном Божьим, так как он всего — навсего простой ремесленник — TEKTON.

Еще один стих, который, очевидно, был изменен по апологетическим причинам, — Лк 23:32, где говорится о распятии Иисуса. В переводе этого стиха в Новой исправленной стандартной версии (NRSV) Нового Завета читаем: «Вели с Ним на смерть и двух злодеев». Но на греческом эта фраза выглядит так, что перевести ее можно как «еще двоих, которые тоже были злодеями, вели на смерть вместе с Ним». Ввиду двусмысленности греческого текста неудивительно, что некоторые переписчики сочли необходимым по апологетическим причинам изменить порядок слов, чтобы из них ясно следовало: злодеями были только двое других, но не Иисус.

В текстовой традиции есть и другие изменения, внесенные явно, чтобы показать: не следует заблуждаться насчет Иисуса, истинного сына Божьего, особенно когда речь идет о будущем (поскольку Сын Божий должен знать, что будет дальше). Возможно, именно этими причинами объясняются изменения, которые мы уже обсуждали — в Мф 24:36, где Иисус напрямую заявляет, что никто не знает день и час конца света — «ни Ангелы небесные, ни даже Сын, а только Отец». Во многих наших манускриптах опущены слова «ни даже Сын». Причину понять нетрудно: если Иисус не знает будущего, уверения христиан в его Божественной природе малоубедительны.

Менее очевидный пример мы встречаем спустя три главы, в сцене распятия у Матфея. В Мф 27:34 сказано, что на кресте Иисусу дали пить вина, смешанного с желчью. Но во многих манускриптах говорится, что ему дали не вино, а уксус. Возможно, это изменение внесено с той целью, чтобы текст больше соответствовал ветхозаветному отрывку, процитированному в качестве объяснения — Пс 68:22. Однако стоит задаться вопросом, не было ли у поступка переписчиков других причин. Интересно отметить, что на Тайной вечере в Мф 26:29, подав ученикам чашу с вином, Иисус открыто заявляет, что больше не будет пить вина, пока не окажется в Царстве Отца Его. Может быть, изменение в 27:34, где вино заменили уксусом, внесено для того, чтобы предсказание исполнилось и Иисус так и не попробовал вина согласно своим словам?

Можно также обратиться к тому, что предсказал Иисус иудейскому первосвященнику во время испытаний, в Мк 14:62. На вопрос, действительно ли он Христос, Сын Благословенного, Иисус отвечает: «Я, и вы узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных». Эти слова, в которых многие современные ученые видят подлинное высказывание Иисуса или максимальное приближение к нему, повергали в замешательство многих христиан ближе к концу I века. Ибо Сын Человеческий так и не прибыл на облаках небесных. Зачем же тогда Иисус предсказал, что первосвященник увидит его прибытие? С точки зрения истории можно ответить, что Иисус полагал, будто первосвященник увидит его, что это случится при его жизни. Но очевидно, что в контексте апологетики II века это пророчество могло быть воспринято как ложное. Неудивительно, что в одном из самых ранних источников Евангелия от Марка эти стихи изменены, из них исключены злополучные слова, поэтому Иисус просто сообщает, что первосвященник узрит Сына Человеческого, сидящего одесную силы на облаках небесных. В стихе не осталось никакого упоминания о неизбежном появлении того, кто так и не явился.

Итак, ряд отрывков в сохранившихся манускриптах свидетельствует об апологетических соображениях ранних христиан, особенно связанных с основателем их веры — самим Иисусом. Как и в случае с богословскими конфликтами в ранней церкви, с вопросом о роли женщин и полемикой с иудеями, все споры, вспыхивавшие между христианами и презирающими их культурными язычниками, оказали влияние на тексты, в конечном счете вошедшие в известный нам ныне Новый Завет — поскольку и эту книгу, а точнее, собрание книг, переписывали непрофессиональные писцы II‑III веков, изредка внося поправки согласно контексту тех времен.

Заключение. Измененное Писание. Переписчики, авторы и читатели

Эту книгу я начал с рассказа о личном опыте — о том, как я заинтересовался текстом Нового Завета и почему он приобрел для меня такое значение. Думаю, на протяжении всех этих лет мой интерес поддерживала загадочность этого текста. Труд текстолога во многом напоминает работу детектива: и тот, и другой разгадывает тайну, собирая улики и доказательства. Эти улики зачастую двусмысленны, их можно истолковать по — разному, отдать предпочтение какому‑то одному из решений задачи.

Чем дольше я изучал рукописную традицию Нового Завета, тем лучше понимал, как радикально текст менялся из года в год от рук переписчиков, которые не только способствовали сохранности Писания, но и меняли его. Безусловно, из всех сотен тысяч изменений, содержащихся в тексте наших манускриптов, очень многие совершенно несущественны, незначительны, не играют никакой роли — разве что доказывают, что переписчики способны допустить описку или отвлечься точно так же, как любой из нас. Но было бы неправильно полагать, как порой делают люди, что эти изменения никак не влияют на смысл текстов или на богословские выводы, сделанные из них. На самом деле мы имеем дело с прямо противоположным явлением. В некоторых случаях под угрозой оказывается сам смысл текста, в зависимости от того, как решается текстологическая проблема: был ли Иисус подвержен вспышкам гнева? Обезумел ли он перед лицом смерти? Говорил ли ученикам, что они могут выпить яд без какого‑либо вреда для себя? Отпустил ли прелюбодейку, всего лишь упрекнув ее? Объясняется ли напрямую в Новом Завете догмат Троицы? Действительно ли в этом тексте Иисус назван «единым Богом»? Сказано ли в Новом Завете, что даже Сын Божий не знает, когда наступит конец света? Вопросы можно продолжать до бесконечности, и все они связаны с устранением затруднений в дошедших до нас манускриптах.

Следует повторить, что такие решения ни в коей мере не являются очевидными и что компетентные, благонамеренные, разумные ученые часто приходят к прямо противоположным выводам, рассматривая одно и то же свидетельство. Эти ученые — не просто группа чудаковатых, престарелых, неадекватных профессоров, обосновавшихся в нескольких библиотеках мира: некоторые из них оказывали и по — прежнему оказывают заметное влияние на общество и культуру. По любым меркам Библия — самая значительная книга в истории западной цивилизации. Благодаря чему, по — вашему, мы имеем доступ к Библии? Далеко не все мы умеем читать на языках, на которых она была написана, и даже тем, кто знает эти языки, нечасто предоставляется шанс взглянуть на манускрипт, а тем более на несколько манускриптов. Как же тогда мы узнаем, что написано в оригинале Библии? Несколько человек не поленились изучить древние языки (греческий, еврейский, латынь, сирийский, коптский и т. д.) и посвятили всю свою жизнь исследованию манускриптов и определению, что на самом деле написали авторы Нового Завета. Иными словами, кто‑то взял на себя занятие текстологией — принялся реконструировать «оригинальный» текст на основании многочисленных манускриптов, содержащих тысячи различий. Затем кто‑то другой взял реконструированный греческий текст вместе с принятыми текстологическими решениями (каким изначально был текст Мк 1:2? А Мф 1:18? Лк 22:43–44? и так далее) и перевел его на один из современных языков. То, что читаете вы — и не только вы, но и миллионы людей, — представляет собой перевод. Откуда всем этим миллионам известно, что содержится в Новом Завете? Они «знают» это потому, что ученые — безымянные, безвестные, с неизвестным прошлым, квалификацией, склонностями, верованиям и личными мнениями — объяснили им, что есть в Новом Завете. А если переводчики перевели не тот текст? Такое уже случалось. Библия короля Иакова изобилует местами, где переводчики опирались на греческий текст, найденный в издании Эразма, основанном, в свою очередь, на единственном манускрипте XII века — одном из худших, какие только имеются в нашем распоряжении! Неудивительно, что современные переводы зачастую отличаются от переводов Библии короля Иакова, и неудивительно, что некоторые христиане, чтущие Библию, предпочитают делать вид, что с этой книгой никогда не возникало проблем — ведь богодухновенна, по их мнению, не оригинальная греческая Библия, а Библия короля Иакова! (Как гласит давняя поговорка, если король Иаков недостаточно хорош для святого Павла, то сойдет для меня).