Николай Брунов - Очерки по истории архитектуры Т. 1 Страница 49

В мечети в Кордове наблюдается дальнейшее развитие принципа дематериализации. Это доказывает непосредственную преемственность архитектурно-художественной композиции мусульманской архитектуры от зодчества Персии эпох Ахеменидов и Сассанидов. Дематериализация состоит в распылении материи на мелкие частицы, которые насыщают собой пространственную среду равномерно во всех ее частях. Это проявляется в мечети в Кордове, например, в форме арок. Для них характерны приблизительно равные друг другу белые и черные квадры, а также подковообразная форма арок нижнего яруса. Обе черты нарушают структивность арки, уничтожают впечатление материальной архитектурной формы, подчиненной законам равновесия. На первый взгляд может показаться, что резкое противопоставление светлых и темных камней, из которых сложена арка, должно усилить ее конструктивность, так как зритель видит, из каких элементов она состоит. На самом деле впечатление получается как раз обратное. Контраст темных и светлых пятен в арках настолько силен, что он воспринимается как самостоятельный орнаментальный узор, как яркие полосы на халатах жителей Средней Азии. Благодаря большому количеству арок, которые сразу видны зрителю, динамическое орнаментальное мелькание пятен отрывается от предметных форм конструктивных арок и господствует над ними, насыщая собой внутреннее пространство мечети. В каждой отдельной арке ее кривая, выражающая собой эластичное напряжение бокового распора, разбивается радиальными линиями клиньев, пятна которых кажутся висящими в воздухе и беспредметными. В арках мечети в Кордове наиболее существенным является сложная система переплетающихся форм, состоящая из многообразных пересечений кривых арок и радиальных линий клиньев. Получается запутанный линейный ритм, дополняющий ритм пятен арочных клиньев в общий орнаментальный узор, насыщающий внутреннее пространство. Резко контрастирующие друг с другом клинья арок разлагают тело арки на минимальные (по сравнению со всей внутренностью мечети) материальные частички, распыленные по пространственной среде крытого зала. Структура арок в малом виде отражает архитектурную композицию всего зала. Как арки разбиты на распыленные в пространстве темные клинья (светлые пятна между ними воспринимаются как «паузы» и приравниваются в общем впечатлении, которое производит внутренность мечети, к пространству), так материальная часть архитектурного целого разбита на большое количество колонн, в которых материя распылена в пространственной среде внутренности здания. Как пятна клиньев бесконечно размножаются и равномерно распределены по пространству мечети, так и колонны идут во все стороны бесконечными рядами.

Архитектурно-художественная композиция внутри мечети в Кордове распадается на две части: нижнюю, занятую колоннами, и верхнюю, заполненную арками. Низ создает вместилище для людей, верх связывает его с более общим целым.

Колонны равномерно распространяются во все стороны. Это — пространственные знаки, своим правильным чередованием отмечающие протяженность пространства. Возможность с художественно-композиционной точки зрения неограниченного умножения колонн мечети в Кордове означает, другими словами, полное отсутствие каких бы то ни было элементов субординации одних колонн другим, или частей внутреннего пространства другим, отсутствие централизации. Колонны не образуют групп, нет даже ни малейшей тенденции к группировке колонн. Все колонны совершенно равны друг другу. Создается скорее впечатление децентрализации и распыления от зрителя во все стороны. Возникает образ бесконечного распространения дематериализованного пространства, так как нет концентрации, сгущения архитектурной формы, — нет образования индивидуализированного, неповторимого соединения архитектурных элементов. Именно с этими чертами следует связывать вопрос об использовании в мусульманском зодчестве греко-римско-византийского архитектурного наследия. Колонны мечети в Кордове не только по своей форме (ствол, капитель и арка) восходят к византийскому, римскому и греческому зодчеству, но они в значительной своей части представляют собой архитектурные фрагменты, извлеченные из христианских церквей. Сравнение греческого периптера и мечети в Кордове показывает, что колонна получила в мусульманской архитектуре диаметрально противоположный смысл. В классическом периптере колонна является образом индивидуальности. Храм окружен многими колоннами, но их число всегда настолько ограничено, что никогда не теряется индивидуальность отдельной колонны. Наоборот, композиция периптера подчеркивает в конечном счете значение индивидуальной колонны как основного составного элемента всего построения. В Кордове общее число колонн так велико, что по сравнению с целым каждая отдельная колонна теряется. Индивидуальность колонны растворяется и распыляется в целом. Внимание зрителя отвлекается от отдельной подпоры и переносится на математическую правильность общего расположения колонн. При движении по залу образуются правильные ряды подпор по основным осям и по диагоналям, которые не столько уводят зрителя вглубь, сколько дают ему понять, что в расположении пространственных знаков господствует строгий порядок. Выраженный в этом числовой, математический элемент очень характерен для зодчества ислама и может быть прослежен как в больших композициях, так и в деталях.

Арки занимают по вертикали больше пространства, чем колонны (это напоминает отношение подпор и кровель в наружном виде китайского здания). Доминирует мотив арок, огромное количество которых создает самые разнообразные пересечения, наполняющие сложным и запутанным мелочным движением, скорее даже дробной подвижностью измельченных форм, верхнюю часть пространства мечети. Эта подвижность еще умножена полосатой разделкой арок. Динамика арок усиливается благодаря контрасту с более спокойными колоннами. Рядом с гладкими, легко обозримыми вертикалями простых стволов внизу пестрые кривые линии изгибающихся над ними арок производят впечатление запутанной и очень сложной композиции. Особенно интересны покрытия куполов, расположенных рядом друг с другом в количестве трех перед молитвенной нишей и этим несколько выделяющих находящееся под ними пространство, предназначенное для привилегированных лип (рис. 260). Купола совершенно не отражаются на расположении подпор, они не создают подчинения одних пространств другим. Каждый из куполов формует дематериализованную пространственную среду, насыщенную мелочной динамикой орнамента. Ее прорезывает линейный Костяк из восьми арок, пересекающихся друг с другом так, что снизу получается впечатление двух квадратов, отмечающих углы восьмигранника. В этой композиции поражает сказочная нереальность форм.

В целом внутри мечети в Кордове колонны и арки в сочетании своем похожи на лес, в котором обнаженные внизу стволы разрастаются вверх переплетающимися ветвями. Арки господствуют. Они напоминают и предвосхищают более поздние мусульманские покрытия из сталактитов. Зритель в своих движениях находит опорные точки для пространственной ориентации в стволах колонн, но взгляд его привлекает запутанная верхняя зона, в которой он теряется и растворяется. Внутреннее пространство Большой мечети в Кордове точно распадается на простые знаки-числа внизу, образующие стройные и строгие ряды, и на сложнейшие комбинации этих чисел-знаков наверху, создаваемые различными соединениями их при помощи арок-связей.

Дворцы

Наиболее блестящие дворцовые сооружения мусульман являются выдающимися памятниками мировой архитектуры. Маленький дворец в Хусеир-Амра эпохи Омейядов (рис. 261) (660–750) — один из самых древних. Его формы обнаруживают свое византийское происхождение, но уже в этом раннем памятнике очень сильны черты глубокой мусульманской переработки. Комбинации разнообразных по форме сводчатых помещений Хусеир-Амра отличаются от того, что наблюдается в его византийских и римских предшественниках, тенденцией к простоте очертаний отдельных помещений и, главное, к разобщению их друг от друга толстыми стенами. Обе особенности напоминают дворец Саргона в Хорсабаде и другие дворцовые сооружения Ассирии и Вавилона. Главный зал Хусеир-Амра обнаруживает специфически мусульманские особенности. Его три нефа имеют совершенно одинаковую ширину, что напоминает мечеть Омейядов и исключает господство среднего нефа над двумя другими. Нефы связаны друг с другом широкими арочными пролетами, на которые опираются цилиндрические своды с осями, перпендикулярными осям арок под ними. Все это создает сложное и несколько неопределенное покрытие, отдаленно напоминающее арки мечети в Кордове и вносящее дематериализацию в композицию пространства. Прекрасным образцом большого мусульманского дворца раннего времени, расположенного в пустыне, является Мшатта (рис. 262–264; ср. рис. 265), датировка которой долго оспаривалась и теперь еще не установлена окончательно. Огромный дворец восходит по своему типу к дворцу Диоклетиана в Спалато (см. том II) и, как этот последний, представляет собой целый город. Главный зал дворца имеет форму базиликального здания, оканчивающегося помещением в виде трилистника. Эта форма заимствована из византийской архитектуры (см. том II), но подверглась в Мшатта глубокой переработке сообразно стилистическим принципам мусульманской архитектуры. Все три нефа зала перекрыты на одной высоте, колоннады между ними легки и прозрачны и напоминают колоннады мечети Омейядов. Но особенно типично, что зал не отделен стеной от двора, как в ападане Артаксеркса II Мнемона в Сузах, во дворце в Ктесифоне и в колонной мечети. Особенно выдается в Мшатта наружная обработка лицевой стороны дворца, которая имела внизу широкую декоративную ленту, покрытую тончайшей резьбой по камню. Сама лента и отдельные мотивы орнамента — сирийско-византийского и в конечном счете эллинистического происхождения (см. том II), но она содержит много восточных элементов и мотивов. Стиль этой декорации — мусульманский. Рельеф эллинистическо-римско-византийских обломов сглажен и уплощен; совершенно отсутствуют сильно выдающиеся части. В пределах всей ленты не оставлено ни одного свободного от орнамента куска. Орнамент распространился поверх структивных частей и покрывает их собой, точно на обломы накинуто прозрачное покрывало. Даже розетки сплошь покрыты резьбой. Более крупные формы тоже понимаются как узор, который стелется поверх всех архитектурных форм, совершенно не считаясь с тектоническими членениями; Розетки в тех местах, где они приходятся на углах, согнуты, так что половина розетки приходится на одной плоскости, другая половина — на другой. Лента обломов, ограничивающих и обрамляющих всю широкую декоративную полосу, загибается по сторонам как чисто декоративный мотив (такое истолкование антаблемента наблюдается уже в архитектуре Византии, например в сирийских церквах, и в Сан Марко в Венеции, откуда оно через здания флорентийского проторенессанса перешло к Брунеллески, применившему его в Воспитательном доме во Флоренции — см. том III).