В. Королюк - Западные славяне и Киевская Русь в X-XI вв. Страница 49

Влолне убедительны и предположения, что Болеслав стремился использовать поход 1018 г. для установления контактов с византийским двором 114.

Зато, очевидно, должно быть отвергнуто мнение тех исследователей, в том числе и автора этих строк, которые видели в Киевском походе 1018 г. попытку создания обширного славянского государства, может быть, даже с Киевом в качестве центра "5.

Это не значит, конечно, что, возводя Святополка на киевский стол, Болеслав не “мел широких и честолюбивых замыслов в отношении Руси. Они, безусловно, были. Болеслав стремился поставить Русь под свое политическое влияние, но не путем захвата Киева, а путем раздела Руси между двумя или тремя сыновьями Владимира, что должно было, по его мнению, сделать ее ареной внутренних усобиц и превратить 'киевского князя в его зависимого союзника. Эту очевидную зависимость Святополка от Болеслава и хотел, может быть, подчеркнуть Титмар, демонстративно давая Святополку титул “senior”, а Ярославу, как и Владимиру — “rex”116. Иными словами, речь шла о расчетливой игре Болеслава Храброго на тенденциях феодальной раздробленности, уже ярко окрашивавших в то время политическую жизнь Руси.

Захват Червенских городов был последним крупным военным успехом Польши в правление Болеслава Храброго. Есть основания предполагать, что быстрое возвращение -польского князя на родину объясняется развитием внутренних событий в Польше, где княжеской власти пришлось вступить в тяжелый конфликт с церковной иерархией, за спиной которой стояла, конечно и, часть землевладельческой польской знати117. Не вполне ясные сведения об этом содержатся в хронике Галла Анонима. Болеслав, по его словам, был вынужден возвратиться в Польшу потому, что “ребенка своего Мешко еще не считал годным для управления страной”118. Ссылка на инфантильность Мешко, разумеется, не имеет никакого значения. Сын и наследник Болеслава Храброго получил npeiKpacHoe образование и до 1018 г. неоднократно выполнял чрезвычайно сложные военные и дипломатические поручения отца ш. Зато существенное значение могут иметь содержащиеся в словах Галла намеки на озабоченность Болеслава положением, складывавшимся в Польше.

Источники: чешский — хроника Козьмы Пражского и русский — рассказ о Моисее Угрине, сохранившийся в “Патерике Киево-Печерского монастыря”, сообщают о каком-то конфликте княжеской власти с церковной иерархией в Польше в начале 20 годов XI в. Под 1022 г. Козьма пишет: “В Польше происходило преследование христиан” 12°. Не менее показательно сообщение рассказа о Моисее Угрине “...княгыни же его, ляховица сущи 121, взбрани ему, глаголющи: “ни мысли, ни сътвори сего. Сице бо некогда сътворися в земли нашей. И не-киа ради вины изгнани быша черноризщи от предел земля нашиа, и велико зло содеася в лясех” 122.В рассказе о Моисее Угрине с этим гонением на “черноризцев” связываются даже события антифеодального движения 1037—1038 гг. в Польше. “Болеслав же... въздвиже гонение велие на черноризци и изъгна вся от области своа. Бог же сътвори отмщение рабов своим вскоре. В едину убо нощь Болеслав напрасно умре, и бысть мятеж велик в всей лятьской земли. И вставше, людие избиша епископы своа и боляры своа, яко же и в лето-писци поведает” 123.

Как сами по себе сведения рассказа о Моисее Угрине о преследовании “черноризцев” в Польше, так и явно тенденциозная попытка увязать эти преследования с антифеодальным движением 1037—'1038 гг., несомненно основаны на польской церковной традиции124. На это указывает не только ссылка в “Патерике” на юлова “ля-ховицы”. На это указывает и хроника Галла Анонима. Изложив события антифеодального движения 1037— 1038 гг. и чешского похода на Гнезно, польский хронист, как известно, опиравшийся в своем труде и на церковную традицию 125, замечает далее: “И такое бедствие, как 'полагают, постигло всю землю польскую оттого, чго Гаудентый, брат и преемник св. Адальберта, неизвестно по какому [поводу, подверг, как говорят, всю страну отлучению” 126.

Такой большой знаток польской церковной истории как Вл. Абрагам, полагая, что причиной интердикта могло быть ограбление княжескими дружинниками костелов, не исключает, однако, и другого предположения. А именно, чго причины конфликта князя с архиепископом лежали в самовластном обращении Болеслава Храброго с церковью ш. Последнее предположение представляется более травильным, потому что в лице Войтеха и Гаудентого в Польшу явились идеологи неоспоримого превосходства духовной власти над светской, провозвестники той борьбы между светской властью и Римом, которая вспыхнет во второй половине XI в. при папе Григории VII. Само собой разумеется, что такая идеология не могла ужиться со сложившимся, возможно, даже под влиянием Киевской Руси 128 представлением Болеслава Храброго о неограниченной автократии монарха.

Как бы то ни было, конфликт Болеслава с церковной иерархией осложнял положение польского князя в последние годы его правления. В этом конфликте на стороне церковных иерархов выступила, очевидно, и известная часть светской знати. Можно предполагать, однако, что к 1025 г. конфликт Болеслава с церковью и поддерживавшей ее знатью завершился компромиссом 129, вслед за чем последовала коронация Болеслава королевской короной 13°.

Эта коронация была логическим завершением тех переговоров, которые происходили в 1000 г. на Гнезненском съезде. Фактически уже с того времени Болеслав мог считать себя королем 131. Однако формальные переговоры с Римом о коронации были грубо прерваны Генрихом И, арестовавшим польских послов и бросивших их в тюрьму в Магдебурге. После 1005 г. источники не содержат ясных сведений о попытках Болеслава связаться с Римом по вопросу о коронации, хотя мысли о ней польский князь, конечно^, не оставлял 132.

В 1025 г. коронация Болеслава была произведена без согласия папы и императора. Болеслав воспользовался смертью Генриха II (1024 г.) и последовавшим периодом выборов нового императора в Империи, а также переменой на римском престоле, который в 1024 г. после кончины Бенедикта VIII занял Иоанн XIXш. Коронация вызвала раздражение в Империи и рассматривалась как узурпация 134.

Тот факт, что Болеславу Храброму удалось завершить объединение польских земель в рамках единого государства, а затем отстоять его независимость в ходе трех тяжелых войн с Империей, конечно, является крупнейшим успехом его правления. Создание отдельной польской архиепиокопии в 1000 г. и коронация Болеслава королевской короной в 1025 г. должны были укрепить и оформить фактическую независимость Древнепольско-го государства.

Значение Польши как одной из сильнейших стран в Центральной и Восточной Европе особенно возросло именно при Болеславе Храбром.

Активность польской дипломатии стала при нем еще более заметным фактором в политической игре европейских государств того времени. Еще более расширились и сами рамки ее деятельности. От Швеции и до Византии, от Киева и до Рима протянулись нити переговоров и интриг, с помощью которых дипломаты Болеслава Храброго пытались то опутать своего противника, то парировать его удары, всюду энергично подготовляя почву для предстоящих военных или политических предприятий.

Нельзя не учитывать, однако, что за блестящей картиной величия и силы Польши при Болеславе Храбром, за яркой картиной его многочисленных военных успехов скрывалась другая картина, картина все более нараставших внутренних, социальных конфликтов IB стране, картина ее необычайно сложного и противоречивого международного положения. В Польше, как и на Руси, усиливались тенденции феодальной раздробленности, сильная центральная княжеская власть начинала тяготить церковных иерархов и часть светских феодалов, о чем свидетельствуют события конца правления Болеслава Храброго. Страна была явно утомлена и крайне истощена в результате почти непрерывных войн, сопровождавшихся неприятельскими вторжениями, разорявшими прежде всего крестьян и городское население.

В области внешней политики основным по-прежнему оставался вопрос польско-германских отношений.

Кровавый опыт трех польско-германских войн не мог оставлять сомнений в том, что Империя всегда будет добиваться ослабления раннефеодалышго Польского государства, любыми средствами стремясь ущемить, нарушить его независимость. Правда, до самого конца правления Болеслава Храброго (1025 г.) польско-германские отношения, по-видимому, оставались мирными 135. Но это объяснялось главным образом внутренним и внешним положением самой Империи. Поэтому и после 1018 г. Болеслав Храбрый должен был все время считаться с угрозой возобновления борьбы на Западе, как только немецкие феодалы сочтут момент подходящим для нового выступления против очень усилившегося Древнеполь-ского государства, стоявшего на пути их захватнических стремлений на Востоке.

Но при постоянном напряженном положении на западной границе особенно важное значение приобретали отношения Польши с ее другими соседями. В этом смысле положение Польши IB конце правления Болеслава Храброго было исключительно сложным. В сущности говоря, помимо Дании, с которой в период 1014— 1025 лг. установились дружественные отношения, все остальные соседи Польши были ее противниками. Особенно опасен был наиболее сильный сосед — Киевская Русь. С захватом Болеславом I Червенских городов был создан постоянный источник вооруженных конфликтов на Востоке. Моравия являлась яблоком раздора между Полышей и Чехией.