Юрий Фельштинский - Лев Троцкий. Большевик. 1917–1923 Страница 5

Тем временем Петроградский Совет и ВРК действительно принимали самые разнообразные практические меры по захвату власти в столице, приурочивая эту акцию ко времени открытия II Всероссийского съезда Советов. Придавая особо большое внимание подготовке съезда Советов, Троцкий, несмотря на предельную занятость делами Петроградского Совета и ВРК, участвовал в заседаниях бюро ВЦИКа, рассматривавших вопросы, связанные со съездом. Когда 6 октября во ВЦИКе обсуждался вопрос о борьбе с анархией, Троцкий высказал мнение, что полуанархией является уже тот факт, что во главе государства стоит лицо «полуизобличенное в корниловщине», имея в виду Керенского. А вслед за этим, в очередной раз попытавшись скомпрометировать меньшевистско-эсеровский ВЦИК, он предложил вынести порицание редакции газеты «Известия», являвшейся советским органом, которая, по его мнению, не участвовала в подготовке съезда и даже не помещала объявлений о его созыве [49] . Этот съезд был, наконец, назначен ВЦИКом на 25 октября.

Фактически наступательные, агрессивные меры большевистское руководство Совета и прежде всего сам Троцкий маскировали, хотя без какого бы то ни было успеха, «нуждами обороны» города и мерами, направленными на предотвращение действий контрреволюции. Особенно широко в этом смысле был использован предшествовавший Всероссийскому съезду Советов съезд Советов Северной области, проходивший в Петрограде 11 – 13 октября. Троцкий выступил здесь с докладом о деятельности Петросовета. Начав с того, что обновленный Совет пользуется общим признанием и популярностью, он сосредоточил внимание именно на «защитительных» мерах последнего, главным образом в связи с распоряжением командующего Северным фронтом генерала В.А. Черемисова [50] , которому Керенский подчинил гарнизон Петрограда, о направлении на фронт некоторых частей, размещенных в столице и распропагандированных большевиками [51] . На второй день заседаний Троцкий опять взял слово, на этот раз остановившись на «текущем моменте» [52] . Теперь уже напрямую шел разговор о взятии власти, причем Троцкий призвал принятием его резолюции перейти от слов к делу. Эта резолюция завершалась словами: «Время слов прошло. Наступил час, когда только решительным и единодушным выступлением всех Советов может быть спасена страна и революция и решен вопрос о центральной власти», имея в виду переход всей власти к Советам [53] . Резолюция была принята единогласно при трех воздержавшихся эсерах.

На экстренном заседании Совета 18 октября Троцкий выступил с заявлением «по поводу ожидающегося выступления», имея в виду упорно циркулировавшие в столице слухи о предстоявшем в ближайшие дни государственном перевороте. Он утверждал, что вооруженное выступление «нами» не было назначено, что подписанный им ордер на получение 5 тысяч винтовок от Сестрорецкого завода (тревожное сообщение об этом было накануне помещено в ряде столичных газет) стал реализацией решения, принятого еще в корниловские дни, о вооружении рабочей милиции, что Совет будет и впредь вооружать «рабочую гвардию» в целях обороны. Вслед за этой сравнительно миролюбивой, во всяком случае не резкой риторикой Троцкий стал играть мускулами. Он заявил, что при первой попытке со стороны контрреволюции сорвать съезд Советов «мы ответим контрнаступлением, которое будет беспощадным и которое мы доведем до конца» [54] . В тот же день Троцкий произнес доклад о текущем моменте на Всероссийской конференции фабрично-заводских комитетов, где уже прямо указал на неизбежность гражданской войны, «предпосылки которой заложены в экономической и социальной структуре нашего общества» [55] .

Накануне Троцкий встретился с американским журналистом, членом Социалистической партии США Джоном Ридом [56] , который в августе 1917 г. прибыл вместе со своей возлюбленной, журналисткой Луизой Брайант в Россию в качестве военного корреспондента ряда американских газет. Уже к этому времени Рид был настроен пробольшевистски, но встреча с Троцким сыграла огромную роль в закреплении его позиции. Троцкий заявил Риду, что соглашатели потеряли всякое влияние, что только объединенное выступление масс, только создание пролетарской диктатуры может завершить революцию и спасти народ. «Наступает последний и решительный бой. Буржуазная контрреволюция организует все свои силы и выжидает момента для того, чтобы напасть на нас. Наш ответ будет твердым. Мы закончим работу, едва начатую в марте и подвинутую вперед в ходе корниловского дела». Троцкий проповедовал Риду свои идеи перманентной революции, заявив, что после окончания войны Европа будет воссоздана пролетариатом путем уничтожения национальных границ в виде федеративной республики, Соединенных Штатов Европы [57] .

Естественно, идеи «вождя» большевизма, каковым не без основания представал перед Ридом Троцкий, были немедленно переданы в американскую левую прессу и способствовали тому, что газеты всего западного мира стали твердить о предстоявшем приходе к власти большевиков во главе с Троцким. Сам Рид стал восторженным поклонником Троцкого-оратора, об одном из выступлений которого в эти дни он писал: «На трибуну поднялся уверенный и владеющий собой Троцкий. На его губах блуждала саркастическая улыбка, почти насмешка. Он говорил звенящим голосом, и огромная толпа подалась вперед, прислушиваясь к его словам» [58] .

В то же время Троцкий вынужден был объясняться перед ЦК большевистской партии по поводу своего заявления 18 октября. Дело в том, что это заявление кое-кто из партийного руководства счел капитулянтским, пораженческим, сходным с позицией Зиновьева и Каменева. Выступая на заседании ЦК 20 октября, Троцкий утверждал, что его «оборонительное» заявление было тактическим ходом и было спровоцировано Каменевым. Переходя от обороны, теперь уже перед своим ЦК, к наступлению, на этот раз опять-таки против собственных однопартийцев, он заявлял, что «создавшееся положение совершенно невыносимо» и что Каменев должен уйти в отставку [59] .

С этой позицией Троцкого полностью согласился Ленин, который в это время, казалось бы, завершил свое кардинальное изменение отношения к Троцкому. Еще 18 октября он направил в ЦК письмо по поводу ранее появившегося заявления Каменева и Зиновьева в газете «Новая жизнь» о том, что они не разделяют решения ЦК о восстании. Ленин буквально истерически рвал и метал, называл Зиновьева и Каменева штрейкбрехерами, требовал их исключения из партии. Переходя к злосчастному заявлению Троцкого, с которым, извратив – по мнению Ленина – его смысл, солидаризовался Каменев, Ленин писал: «Но неужели трудно понять, что Троцкий не мог, не имел права, не должен перед врагами говорить больше, чем он сказал. Неужели трудно понять, что долг партии, скрывшей от врага свое решение ([о] необходимости вооруженного восстания, о том, что оно вполне назрело, о всесторонней подготовке и т. д.), что это решение обязывает при публичных выступлениях не только «вину», но и почин сваливать на противника. Только дети могли бы не понять этого» [60] .

Тем временем Троцкий прилагал все силы, чтобы с помощью своего красноречия привлечь к подготовке государственного переворота все большие и большие воинские части или, по крайней мере, добиться благожелательного нейтралитета тех частей, которые не желали поддерживать переворот. Меньшевистско-эсеровский ВЦИК, стремившийся не допустить гибельного вовлечения Петроградского гарнизона в подрывную деятельность большевиков, 19 сентября провел собрание его представителей. Однако участники собрания заявляли, что они пойдут туда, куда их поведет Петроградский Совет (гарантировавший оставление войск в столице).

21 октября состоялось очередное собрание представителей полковых комитетов гарнизона. Троцкий выступил с речью о текущем моменте, в которой связал образование ВРК с передачей политической власти в руки Советов. Он предложил три резолюции, которые были приняты «пакетом» без единого голоса против, но при 57 воздержавшихся. Собрание приветствовало образование ВРК и обещало ему полную поддержку. Оно заявило, что Всероссийский съезд Советов должен взять власть в свои руки и обеспечить народу мир, землю и хлеб. «Петроградский гарнизон торжественно обещает Всероссийскому Съезду в борьбе за эти требования» – власть Советам, немедленное перемирие, передача земли крестьянам, созыв Учредительного собрания в назначенный срок – «отдать в его распоряжение все свои силы до последнего человека» [61] , – говорилось от имени солдат в резолюции, написанной Троцким.

В тот же день ВРК издал обращение, тоже написанное Троцким и адресованное гарнизону Петрограда и окрестностей, о том, что штаб Петроградского военного округа не признал ВРК, отказался вести с ним совместную работу и таким образом стал открытым оружием контрреволюционных сил. В связи с этим ВРК вынес следующее распоряжение: