Томас Эсбридж - Крестовые походы. Войны Средневековья за Святую землю Страница 5

В контексте истории крестоносного движения критическим этапом в этом процессе стал захват Иерусалима в 638 году у греческих христиан Византии. Этот древний город глубоко почитался мусульманами, он у них был третьим по святости после Мекки и Медины. Частично это объясняется Авраамовым наследием ислама, но основная причина заключалась в вере мусульман в то, что Мухаммед вознесся на небеса из Иерусалима во время своего «ночного путешествия». Кроме того, традиция считает Святой город центром грядущего Конца дней.

Раньше считалось, что мусульманский мир мог распространиться на всю Европу, если бы мусульманам дважды не помешали захватить Константинополь (в 673 и 718) и они не потерпели поражение в 732 году при Пуатье от деда Карла Великого — Карла Мартелла («Молота»). Эти провалы, конечно, были важными, но фундаментальная и основательно сдерживающая слабость уже начала проявляться в самом исламе: упорное и ожесточенное религиозное и политическое разделение. По своей сути эти вопросы были связаны со спорами относительно законности халифов — преемников Мухаммеда и толкования его «откровений».

Проблемы стали ясными уже в 661 году, когда признанная линия «праведных халифов» закончилась со смертью Али (кузена и зятя пророка) и подъемом соперничающего арабского клана — династии Омейядов. Омейяды впервые перевели столицу мусульманского мира за пределы Аравии, обосновавшись в крупном сирийском центре Дамаске, и они имели власть над исламом вплоть до середины VIII века. Однако этот же период был свидетелем появления ши’а (буквально — «часть» или «фракция»), мусульманской секты, которая утверждала, что только потомки Али и его супруги Фатимы (дочери Мухаммеда) могут по закону быть халифами. Шииты-мусульмане первоначально оспаривали политическую власть основного течения сунни, но со временем раскол между двумя ответвлениями одной веры перешел на уровень доктрины, когда шииты создали особый подход к теологии, религиозным ритуалам и закону.[13]

Разделение мусульманского мира

На протяжении последующих четырех веков противоречия в мусульманском мире углублялись и их количество увеличивалось. В 750 году кровавый переворот положил конец правлению Омейядов, выдвинув на первый план другую арабскую династию — Аббасидов. Они переместили центр суннитского ислама еще дальше от исконных арабских земель, основав новую столицу в Ираке: для этой цели был построен город Багдад. Эта непрактичная мера имела глубокие и далеко идущие последствия. Она стала предвестницей сложной политической, экономической и культурной переориентации со стороны суннитской правящей элиты — прочь от левантийского Ближнего Востока в Месопотамию, колыбель древней цивилизации между могучими реками Тигр и Евфрат, и дальше на восток в Иран и за его пределы. Покровительство Аббасидов также трансформировало Багдад в один из величайших мировых научных и философских центров. В течение следующих пятисот лет сердце суннитского ислама находилось не в Сирии и не на Святой земле, а в Ираке и Иране.

Однако господство Аббасидов совпало с постепенным разделением и фрагментацией монолитного исламского государства. Мусульманские правители Иберии (иногда их называют маврами) в VIII веке откололись, чтобы создать независимое королевство, одновременно продолжалось отчуждение между суннитами и шиитами. Общины мусульман-шиитов продолжали жить, по большей части мирно, рядом и среди суннитов по всему Ближнему и Среднему Востоку. Но в 969 году особенно агрессивная шиитская группировка захватила контроль над Северной Африкой. Ведомые династией, известной под именем Фатимидов (поскольку они утверждали, что являются потомками Фатимы, дочери Мухаммеда), они создали собственный шиитский халифат, отвергнув власть суннитов Багдада. Фатимиды скоро доказали, что являются могущественными противниками, отвоевав у Аббасидов обширные территории Ближнего Востока, в том числе Иерусалим, Дамаск и часть побережья Восточного Средиземноморья. К концу XI века Аббасиды и Фатимиды считали друг друга заклятыми врагами. Таким образом, к началу Крестовых походов в исламе существовал раскол, который не позволил мусульманским правителям Египта и Ирака организовать общее сопротивление вторжению христиан.

Когда вражда между суннитами и шиитами упрочилась, степень влияния, оказываемого халифами Аббасидов и Фатимидов, уменьшилась. Они оставались номинальными главами — теоретически сохраняя абсолютный контроль над религиозными и политическими делами, — но на практике исполнительная власть уже перешла к светским фигурам: в Багдаде это был султан, в Каире — визирь.

В XI веке драматическое событие способствовало дальнейшему изменению мира ислама — приход турок. Начиная с 1040 года кочевые племена Центральной Азии, известные своей воинственностью и удивительным мастерством конных лучников, начали проникать на Ближний Восток. Турецкую миграцию возглавил один клан, сельджуки (из русских степей за Аральским морем). Приняв ислам суннитского толка, грозные сельджуки объявили о своем союзе с халифом Аббасидов и с готовностью вытеснили оседлую арабскую и персидскую аристократию Ирана и Ирака. К 1055 году сельджукский военачальник Тогрул-бек стал султаном Багдада и мог претендовать на влияние над суннитским исламом. Эту роль члены его династии считали своим наследственным правом в течение более ста лет. Пришествие турок-сельджуков помогло воспрянуть духом миру Аббасидов. Их кипучая энергия и военная мощь очень скоро стали давать плоды. На юге Фатимидов оттеснили, и Дамаск и Иерусалим снова стали принадлежать Аббасидам; знаменательные победы были одержаны над Византией в Малой Азии; группа сельджуков со временем основала собственный султанат в Анатолии.

В начале 1090-х годов сельджуки преобразовали суннитский мусульманский мир. Мелик-шах, способный и честолюбивый сын Тогрул-бека, стал султаном и вместе со своим братом Тутушем наслаждался относительно спокойным правлением Месопотамией и большей частью Леванта. Эта новая турецкая империя — иногда ее называют Великим сельджукским султанатом Багдада — выдвинулась благодаря безжалостному деспотизму и представлению шиитов опасными еретиками, врагами, против которых сунниты должны объединиться. Но когда Мелик-шах в 1092 году умер, его могучая империя быстро распалась в результате династических распрей и междоусобных войн. Его два юных сына боролись за право называться султанами, отстаивая контроль над Ираном и Ираком, а в Сирии Тутуш жаждал захватить власть для себя. В 1095 году он умер, а его сыновья Ридван и Докак также сцепились из-за наследства, заполучив соответственно Алеппо и Дамаск. В то же самое время условия в шиитском Египте были немногим лучше. Здесь тоже смерти фатимидского халифа и его визиря, имевшие место в 1094 и 1095 годах, повлекли за собой внезапные перемены, кульминацией которых стало возвышение нового визиря — аль-Афдаля, армянина по происхождению. Таким образом, в год начала Крестовых походов суннитский ислам пребывал в тревожном хаосе, а новый правитель Фатимидского Египта только пытался встать на ноги. Нет никаких свидетельств, позволяющих предположить, что христиане на Западе знали об этих трудностях, поэтому нельзя утверждать, что проблемы ислама стали своеобразным спусковым крючком для начала священных войн. Но, даже если так, время для начала Первого крестового похода было выбрано на удивление удачно.[14]

Ближний Восток в конце XI века

Раздоры, которыми был заражен ислам в конце XI века, оказали сильное влияние на ход Крестовых походов. То же самое можно сказать о культурных, этнических и политических особенностях Ближнего Востока. По правде говоря, этот регион, ставший полем сражения в войне за Святую землю, нельзя назвать мусульманским миром. Относительно терпимый подход к покоренным, принятый в начале арабо-исламских завоеваний, привел к тому, что даже несколькими столетиями позже в Леванте все еще жило много христиан — от греков и армян до сирийцев и коптов. Были и евреи. Кочевые общины бедуинов также были широко распространены на востоке — мигрирующие, говорящие по-арабски мусульмане, практически никому не подчинявшиеся. На такую сложившуюся структуру оказывала влияние остававшаяся в численном меньшинстве мусульманская правящая элита, сама состоящая из арабов, персов и турок. Таким образом, Ближний Восток был не более чем пестрой смесью совершенно разных социальных и религиозных группировок, а вовсе не незыблемым оплотом ислама.

Что касается основных сил внутри мусульманского мира, Левант всегда был чем-то вроде тихой заводи или болота, несмотря на политическое и духовное значение, придаваемое таким городам, как Иерусалим и Дамаск. Для суннитов сельджуков и шиитов Фатимидов реальными центрами правительственной власти, экономического богатства и культуры были Месопотамия и Египет. Ближний Восток был, по сути, пограничной зоной между этими двумя доминирующими сферами влияния, миром, который иногда необходимо защищать, но почти всегда вызывавшим лишь вторичный интерес. Даже во время правления Мелик-шаха не было сделано ни одной решительной попытки покорить и включить в султанат Сирию, и большая часть региона была оставлена в руках рвущихся к власти полунезависимых воинственных правителей.