Юрий Звягин - Загадки поля Куликова Страница 5

Впрочем, это уже не столь важно. Поскольку мы с вами понимаем: что там было на самом деле написано в Троицкой летописи, мы знаем очень относительно. Ведь не факт, что у Карамзина был именно оригинал Троицкой летописи, а не ее список. Да, то, что он был пергаментным, может служить доказательством, что написан он до середины XV в. (потом, судя по всему, писали уже только на бумаге). Но это и все. К тому же летопись была довольно сильно повреждена, и местами Карамзин пропуски додумывал. Это видно, если сравнить его комментарии с текстом примечаний к тому самому сохранившемуся корректорскому листу. Там, где у историка идет полный текст, корректор указывает, к примеру: «Аравiя сильная… следующие слова въ Трц. рукоп. отъ ветхости стерлись»{12}. Да и сам Приселков указывает: «Что касается состояния рукописи Троицкой… то надо признать это состояние далеко не удовлетворительным». В ней явно были утрачены листы, рукопись местами была ветхой. С 1089 по 1116 и 1224 по 1230 г. Карамзин, к примеру, ссылался в своей «Истории» только на Лаврентьевскую (он ее называл Пушкинской) летопись, так что Троицкая, видимо, тут вообще не читалась нормально. Так что и относительно ее окончания в 1408 г. — не факт. Может быть, последние листы были просто потеряны?

И еще: исследователи давно уже выяснили, как уже было сказано, что тексты Троицкой летописи и Рогожского летописца совпадают до 1390 г. То есть, надо констатировать, до смерти великого князя Дмитрия Ивановича. Дальше начинаются расхождения. Причем иногда довольно существенные. К примеру, если верить Карамзину, после сообщения о смерти Сергия Радонежского (6899) в Троицкой летописи следует 20-страничная похвала ему. В Симеоновской летописи (в Рогожском летописце — аналогично) ничего такого нет. Больше того, говорится: «Просто реци и недоумею его житиiа сказати, ни написати»{13}.

Так что не было ли у Троицкой летописи и Рогожского летописца некого общего источника, доведенного только до смерти Дмитрия Московского? Причем не обязательно летописного, то есть оформленного в виде погодной хроники. Может быть, это был некий цикл произведений, посвященных жизни и деятельности Дмитрия Ивановича, — не житие еще, а некий его набросок, откуда летописцы потом свои сведения и черпали.

Неполные тетради Тверской летописи

Вот теперь и перейдем к Рогожскому летописцу, поскольку именно в нем мы физически находим самое старое из дошедших до нас произведений Куликовского цикла, Краткую летописную повесть. Рогожский летописец — любопытное произведение, во многом отличающееся от других летописей. Поэтому прошу прощения у читателя за то, что остановлюсь на нем подробно. Может быть, кому-то покажется скучным анализ состава и строения старой рукописи, но если вы сумеете дочитать до конца, то поймете: без этого просто не обойтись, когда имеешь дело с такой запутанной историей.

В начале XX в. в библиотеке старообрядческого Рогожского кладбища Н. П. Лихачевым найден сборник, в состав которого входит данная летопись (если вспомнить, кто купил Троицкую летопись после ее загадочного исчезновения, похоже, только старообрядцы и хранили память о древней истории Руси). В нем, как говорится в первом издании, 448 бумажных листов. Согласно сделанному для первой публикации описанию, дощатый кожаный с тиснением переплет изготовлен в конце XVIII в. А вообще-то листы сильно обрезаны, что дало исследователям основание считать: рукопись переплеталась не однажды.

По первому описанию, сборник разбит на тетради по восемь листов. Однако в 6, 10, 20, 21-й и 43-й тетрадях по 7 листов, в 9-й — 9, а в 50-й — 4. Лист 137, по мнению Н. П. Попова, составлявшего ее описание, вставлен между 16 и 17-й тетрадями позднее, поскольку написан почерком XVI в. К тому же веку относятся и дублированные на подклеенной бумаге обороты листов 346 и 347 (эти листы оригинала залиты чернилами). Листы 1–7, 399, 400 и 448 — еще более новые, скорее всего, XIX в.

По Б. М. Клоссу, готовившему предисловие к переизданию XV тома ПСРЛ в 2000 г., листов 453. Листы 1–3 — чистые, 4–5 (оборот) — оглавление, 6-10 (оборот) — реставрированный текст, написанный полууставом XIX в. Есть еще чистые листы 401–402 и 451–453. На листах 450–450 (оборот) текст написан тем же почерком XIX в. Напоследок укажем еще, что, по Попову, многие углы оборваны и подклеены уже при переплете.

Но самое интересное описание попалось мне в руки уже в то время, когда я писал книгу. Вышел в свет сборник «Летописи и хроники» за 2008 г. Слава богу, что публикация этого издания возобновилась после 25 лет паузы. Потому что в нем я нашел статью Т. В. Анисимовой «Сборник хронографический с Рогожским летописцем (археографическое описание)»{14}, в которой автор не только подробнейшим образом излагает, на какой странице какая часть сборника размещена, на какой бумаге написана и каким почерком, но и приводит стемму тетрадей, с распределением в них филиграней.

И тут мы видим любопытнейшие вещи. Во-первых, оказывается, что дефектных тетрадей — пять. Если не считать, конечно, первых двух листов и последних четырех. Два первых и два последних — конца XIX в., машинного производства. Листы с 3-го по 10-й (первая тетрадь) и 450-й — второй четверти XIX в. Причем, судя по всему, 450-й имел пару, но тот лист оторван, а вместо него стоят два листа конца века. Одиннадцатый лист — одиночный. Такой же вставной — лист № 139. Он вставлен между 16-й и 17-й тетрадями основного текста, написанного на бумаге XV века.

Первая неполная тетрадь — пятая по счету среди основных и шестая — если считать вставную тетрадку XIX в. В ней оторван предпоследний лист. Страннейшим образом выглядит тетрадь № 26 (27). В ней оторван последний лист, а перед предпоследним вставлен другой. Следующая тетрадка на самом деле 7-листовая, без последнего листа. Но после нее вставлен отдельный лист. В 44-й тетради вторая и третья страницы залиты чернилами и поверх них наклеены новые, заполненные текстом. В пятидесятой тетради оторваны последние два листа, и вместо них вклеены другие. Пятьдесят первая — из шести листов. Наконец, лист 449 — тоже старый (после него, как мы помним, идут три новых). Как видим, ничего похожего на первое описание нет.

— Лемех

 — Голова быка

 — Рожок в щите, под лилией

Но это, насколько я понимаю, не все следы калечения рукописи. Дело в том, что для основного текста использовались разные листы XV в. Это можно определить по филиграням. При первом описании Лихачев отметил шесть основных типов: олень, охотничий рожок, голова быка, женская фигура, фляга пилигрима и неизвестный изогнутый предмет. Клосс называет уже восемь, добавив еще колесницу и литеру В. Изогнутый предмет он называет полуподковой. Анисимова с ним согласна. Только полуподкова у нее превратилась в лемех.

Так вот, в основной своей массе (где удалось разобрать) подряд идут листы с одной и той же филигранью. Это естественно: писец, скорее всего, получал пачку листов, купленных у одного производителя. Вот у другого вполне могли оказаться и другие листы. Но надо отметить: в некоторых случаях в тетради смешаны листы двух разных типов. К примеру, в тетради № 12 первый и последний лист — «олень», а третий и шестой — «лемех». Или в двадцать седьмой тетради все листы — «лемех», а третий и шестой — «женщина».

Но самое примечательное: тетради 38 и 39. С 32-го по 45-ю тетрадь везде используются листы с филигранью «лемех». Но 38-я — «бык». И в 39-й листы 1–2 и 7–8 — «быки». А внутри нее — опять «лемех». Совершенно очевидно, что эти тетради — «не родные». То есть на этом месте были другие, но их потом заменили.

Клосс считает, ссылаясь на следы пятна на 37-й и 40-й тетрадях, что тетради 38 и 39 пострадали от воды, а поэтому их пришлось переписывать. В этом месте даже и чернила другие. Правда, почерк, по Клоссу, тот же, что и в предыдущих и последующих тетрадях. Получается, один и тот же человек писал, а потом правил свою работу? Причем второй раз взял другую бумагу? Правда, поверить в это можно, поскольку филиграни обоих типов датируются примерно одним и тем же временем — 1447–1448 гг.{15}

Что касается почерка, то, по тому же Б. М. Клоссу, основная часть сборника написана полууставом второй четверти XV в. Но тут граница еще более неопределенная. Попов считал, к примеру, что подобным почерком писали еще в начале XVI в. Так что конец XV в. представляется вполне разумной датой.

Работало пять человек, хотя лишь двух из них можно считать основными писцами. Остальные три почерка фиксируются лишь на отдельных листах (и даже страницах), что заставляет подозревать наличие вставок.

Правда, нужно отметить: относительно того, кто какие страницы писал, у различных исследователей единства нет. Так, Клосс приписывает первому писцу авторство листов 11–48, 68-272, 403–428. Второму — несколько кусков на листах первого. Третьему — 272–285 об., 289–365 об., а также киноварные заголовки. Четвертый-де заполнял листы внутри массива третьего, а пятый писал л. 366–400{16}.