Кэтрин Коути - Добрая Старая Англия Страница 5

В письме Достоевского к его жене, Анне Григорьевне Достоевской, от 23 июля 1873 года есть следующие строки:

"Сегодня, с воскресения на понедельник, видел во сне,

что Лиля [его дочь] сиротка и попала к какой-то мучительнице,

и та ее засекла розгами, большими, солдатскими, так что я

уже застал ее на последнем издыхании, и она все говорила:

Мамочка, мамочка! От этого сна я сегодня чуть с ума не сойду."

Через три года его сон, хотя и в искаженном виде, все же сбылся. Правда, жертвой насилия стала не Любовь Достоевская, а другая девочка – семилетняя Мария, дочь бывшего офицера Станислава Кроненберга. Процесс Кроненберга, как и прочие дела о насилии над детьми, подробно рассматривается в "Дневнике Писателя." Более того, Достоевский включил описание процесса в обвинительную речь Ивана Карамазова, а Спасович, адвокат горе-родителя, стал прототипом пронырливого адвоката Фетюковича из все тех же "Братьев Карамазовых." Достоевский так же собирался воссоздать и "дело Кроненберга," и другие подобные процессы, в романе "Отцы и Дети," который так и не был написан.

Поводом к судебному разбирательству стало систематичное издевательство Станислава Кроненберга над его дочерью. В данном случае, домашний тиран оказался образованным человеком, а не выходцем из простого люда. В 1867 году он закончил Варшавский университет со степенью магистра права (какая ирония!) Отличившись во время франко-прусской войны, он получил орден Почетного Легиона и французское гражданство. В время пребывания в Варшаве, он вступил в связь с замужней дамой, которая в 1868м родила о него девочку Марию. Ребенка она отдала на воспитание швейцарским крестьянам и лишь после этого сообщила Кроненбергу счастливую весть о его отцовстве. Надо отдать ему должное, Кроненберг не бросил девочку на произвол судьбы, но решил назначить ей содержание. Кроме того, он лично съездил в Женеву, забрал дочку у крестьян и поместил ее в дом пастора де Комба, жена которого стала ей крестной матерью. Отец и дочь не виделись с 1872 до 1875 года, когда Кронеберг внезапно нагрянул, чтобы увезти Марию в Петербург. К этому моменту девочка успела полностью его забыть.

Дело в том, что в 1874 году Кроненберг познакомился в Париже с некой девицей Жезинг, которая вернулась с ним в Россию и стала его любовницей. Для полного счастья им не хватало только ребенка. Но и ребенок имелся в наличии – правда, в Швейцарии, но привезти его в Петербург легче легкого. Тут семейной идиллии и пришел конец. Можно только догадываться, как сложились отношения двух взрослых, один из которых обладал взрывным характером, и ребенка, попавшего в незнакомую местность и незнакомую же языковую среду. Естественно, по-русски девочка не говорила, так что на первых порах круг ее общения был очень ограничен. И в таких условиях можно адаптироваться, если родители проявят терпение и понимание, но как раз этого в семье Кроненберга не хватало. Хотя Мария стала называть Жезинг maman и вообще старалась вести себя хорошо, общий язык с новыми родителями она так и не нашла. В частности, Жезинг обвиняла девочку во лжи и воровстве. Вполне вероятно, что у Марии действительно были проблемы с поведением, которые только обострились в подобной ситуации. "Любящий отец" решил исправить их с помощью розги. Возвращаясь домой, он выслушивал обвинения Жезинг и буквально каждый вечер избивал свою дочь, причем бил ее не только розгами, но и кулаком по лицу. Как потом сообщили эксперты, тело девочки было сплошь покрыто синяками.

Слугам Кроненберга, проживавшим вместе с ним на даче, такая ситуация с каждым днем нравилась все меньше и меньше. Наконец нервы у них не выдержали. В один менее чем прекрасный вечер, когда Кроненберг набросился на свою дочь и почти 15 минут хлестал ее рябиновыми розгами,- якобы за чернослив, украденный из сундука Жезинг, – горничная Аграфена Титова и дворничиха Ульяна Билибина заявили, что если он не прекратит, они немедленно пойдут в полицию. Кроненберг перестал избивать дочь и осознав, что натворил, чуть не упал в обморок. Тем не менее, женщины в полицию все же пошли и на хозяина заявили. Их обвинения и повлекли за собой судебное расследование.

В те годы в России отношения к телесным наказанием было крайне отрицательным. И славянофилы, и западники вдруг одновременно пришли к выводу, что розги – это не наш метод. В прямом смысле этого слова. Не наш – потому что не исконно русский, а навязанный русским во время татаро-монгольского ига. Так что расписываться в любви к такой "азиатчине" никто не торопился. Но хотя по поводу тех же "торговых казней," отмененных еще в 1863м году, все дружно заявили свое "фи!", для воспитания детей розги по-прежнему были приемлемы. Причем это относилось не только к русским семьям, но и к иностранцам, подобно Кроненбергу проживавшим в России. Например, Лу Андреас-Саломе, известная писательница, психоаналитик, и подруга Ницше и Рилке, в своих мемуарах упоминает, что ее отец, генерал на русской службе, сек ее розгами за любую провинность. При этом она неоднократно называет его добрым и мягкосердечным человеком, отнюдь не домашним тираном.

Еще более интересной была ситуация с юридическим телесным наказанием несовершеннолетних. Хотя к 1876 году, т.е. ко времени "дела Кроненберга," эта тема уже не была такой актуальной, правовой статус несовершеннолетних напрямую затрагивает этот судебный процесс. Итак, согласно Соборному Уложению 1649го года, детей, как и взрослых, казнили, подвергали пытке, или наказанию кнутом. Во время правления Петра Первого, были предприняты попытки определить возраст совершеннолетия, чтобы смягчить наказания для детей. Но в законодательстве, как водится, царила неразбериха. Например, в 1716м и 1722м Сенат постановил, что максимальным наказанием для преступников в возрасте до 12 лет станет тюремное заключение, а не смертная казнь. Детей запрещено было пытать или наказывать кнутом.

Двадцать лет спустя, возраст совершеннолетия сновала стал центром внимания законодателей. В тот год 14летняя крестьянка Прасковья из деревни Горбуново предстала перед судом по обвинению в убийстве двух других крестьянских девочек: во время драки, она ударила одну из них по спине, повалила на землю и нечаянно задушила. Когда вторая девочка пригрозила, что расскажет матери, Прасковья убила и ее. Но судьям показалось, что смертная казнь станет чересчур суровой карой для столь юной особы и они переадресовали свой вопрос в Сенат. Посовещавшись, сенаторы согласились, что смертная казнь или даже наказанием кнутом – чрезмерное наказание за преступление, совершенное по "глупости и младодумию." Решено было, что отныне совершеннолетие будет начинаться с 17ти лет, а не с 12ти. Двумя годами позже, это решение оспорил Синод, ведь по церковным законам вступать в брак можно было с 13ти лет. Императрица Елизавета в данном случае встала на сторону Синода и вновь опустила возраст совершеннолетия до 12 лет. Другое дело, что на тот момент смертной казни – по крайней мере, официальной – в России не было, Елизавета Петровна ее отменила. Так что малолетних правонарушителей, совершивших тяжкое преступление, секли кнутом, забивали в кандалы, и на 7 лет отправляли на перевоспитание в монастыри. За менее серьезные проступки, их просто секли и отпускали.

В 1765 году Екатерина Вторая вновь подняла возраст совершеннолетия до 17ти лет. Кроме того, ее указ определил разные наказания для разных возрастных групп. Так, с 15ти до 17ти лет малолетних преступников секли плетью, с 10ти до 15ти – розгами, а детей младше 10ти возвращали родителям для "домашней расправы." В 1845м году в законодательство были внесены новые поправки о наказаниях для несовершеннолетних. Согласно этим поправкам, "малолетство" считалось возрастом, когда подсудимый еще не вполне понимает свойство своего преступления. Детей до 10 лет по прежнему возвращали опекунам или хозяевам для домашнего наказания. Зато преступников в возрасте от 10ти до 14ти лет, совершивших преступление, за которое взрослый мог подвергнуться лишению всех прав состояния, порке кнутом, и ссылке в Сибирь, просто лишали прав и ссылали, но без телесного наказания. Считалось, что детские тела слишком слабы, чтобы выдержать наказание кнутом. За менее серьезные проступки несовершеннолетних могли приговорить к тюремному заключению без ссылки или вообще к домашнему аресту. Тем не менее, возрастная планка вновь была опущена до 14ти лет. Теперь 14летние преступники считались взрослыми. Юридические телесные наказания несовершеннолетних были запрещены только в 1863м году.

Но какое отношение юридические наказания имеют к процессу Кроненберга? Дело в том, что когда Достоевский описывает издевательства над Марией, он целенаправленно вызывает у читателей такие ассоциации:

"дело идет всего только об семилетнем младенце, и что это