Барбара Такман - Библия и меч. Англия и Палестина от бронзового века до Бальфура Страница 5

«…несомненно и может быть заверено древними книгами и архивами, в особенности архивами почтенного аббатства Гластонбери в епархии Бата, что Иосиф Аримафейский с двенадцатью спутниками прибыл в Англию, спасаясь либо от гонений Ирода, либо от гонений высших римских чинов в Иудеи. В том месте [Англии] он проповедовал, что видел и слышал о Христе, и той проповедью обратил английских людей без счета. И от них приобрел много и без счета вещей, которые приносили ему обратившиеся в веру. Эти вещи он впоследствии оставил церкви Христа, им воздвигнутой в то время, когда Петр проповедовал святую веру в Антиохии. На месте церкви, построенной Иосифом, создался потом монастырь с рангом аббатства, и сие достопочтенное аббатство и монастырь сохранились, хвала Господу Христу, до сего дня»4.

В этой памятной записке мы видим критическую точку, в которой «сказка» превращается в историю.

Основные истоки развития легенды об Иосифе Аримафейском — в извечной зависти англичан к Риму, в претензии на древность британской церкви, предшествующей даже римско-католической. Иосиф удовлетворял желание англичан обойти Рим и проследить истоки веры до ее колыбели в Святой земле. Теория об апостоле непосредственно к бриттам, свидетеле и даже действующем лице драмы распятия и возрождения, который пришел непосредственно из Палестины, чтобы нести слово Божие, впервые появляется сразу после нормандского завоевания. Теперь настал черед всему саксонскому подавляться новыми завоевателями, зато кельтская культура переживала период возрождения. В этот период расцветает цикл артуровских романов, преображая великого защитника кельтской Британии и рыцарей Круглого стола в героев эпохи куртуазного рыцарства. В легенды о них вплетена легенда о Святом Граале, и ведущая роль в ней отведена бывшему члену иерусалимского санхедрина Иосифу Аримафейскому.

По мере того как хронисты и поэты с XII по XV век заимствовали, добавляли и приукрашивали версии друг друга, легенда одевалась все большим величием и все новыми подробностями, приобретая по ходу материальные доказательства, пока любопытный клубок евангелий, апокрифов, кельтского фольклора и французских романов не стал неотъемлемой частью национальной традиции. К 1464 г. стихотворная хроника истории Британии Джона Хардинга включала — как само собой разумеющееся — утверждение, что «Иосиф Аримафейский пришел в Британию с Веспасианом и окрестил часть сего острова»5.

На протяжении тех трех столетий легенда о собственно обращении безнадежно переплелась с традицией о Граале, значительную часть сведений о котором принесли Крестовые походы. В Англии к легенде о Граале примешивалась кельтская традиция о короле Артуре и его рыцарях, а длинная череда хронистов превратила весь свод в своего рода псевдоисторию. Самое полное свое воплощение она нашла в романе Уолтера Мэпа, чьи «Поиски Святого Грааля», «Иосиф Аримафейский» и «Мерлин» были написаны около 1170 г. Роман о Иосифе и Граале создавался, как полагают ученые, по заказу Генриха II, который пропагандировал легенду из политических соображений. Легенду о Граале — Иосифе, которую популяризировал Мэп, Генрих использовал в подкрепление своих притязаний в борьбе с духовенством, а также для подкрепления своих прав возглавлять национальную церковь, по чину равную римской. Репутация и слава Гластонбери достигли почти головокружительных высот, когда Генрих — с внушительными церемониями — приказал раскопать кладбище при аббатстве и нашел там, по его утверждению, истинные гробницы Артура и Гвиневеры. Тем самым Гластонбери стал официальным местом погребения древнего героя Британии. Целью Генриха было поднять Гластонбери над Кентербери, с которым у него были связаны неприятные воспоминания, поскольку там был убит Томас Бекет и поскольку могила Бекета становилась чересчур уж популярным местом паломничества.

Теперь статус Иосифа стал быстро повышаться. Отныне он и его потомки не только фигурировали в роли хранителей Грааля, но его считали предком самого короля Артура. В более поздних повествованиях, которые на манер средневековых романтических эпосов претендуют на роль истинных фактических хроник, божий промысел направляет Иосифа в Британию, которая «обещана ему и его потомству». Тут он дает жизнь роду, который прослеживается через многие «рожденья» до дамы, с которой Утер Пендрагон зачал Артура, «из чего, очевидно, следует, что король Артур происходит от рода Иосифа»6. Так утверждает писатель Иоанн Гластонберийский, живший ок. 1400 гг.

Вокруг фигуры Иосифа Аримафейского постепенно аккумулируются различные национальные символы: в кругу их оказывается не только чаша Грааля, но и священный меч, давший Артуру право на королевскую власть. Изначально меч принадлежал царю Давиду, «самый чудесный, какой когда-либо был выкован», который был взят из Храма и вручен Соломону, а тот отправил его по морям на чудесном корабле, дабы он нашел того, кому назначен судьбой, чистого рыцаря, «который станет последним в моем роду»7. Разумеется, это Галаад, который благодаря алхимии легенды становится потомком и Соломона и Иосифа разом. Также он наследует чудесный белый щит с крестом из крови, который привез из Сирии Иосиф. В «Смерти Артура» Мэлори Иосиф на смертном одре завещает меч Галааду, который родится этак пять веков спустя и которого он тоже называет «последним из моего рода».

Меч Давида и корабль Соломона — более поздние добавления к легенде в версии, датируемой XV веком. За прошедшие века Артуру и его рыцарям придавалась все большая правдоподобность, и теперь они представали в хрониках как исторические фигуры, воины, сражавшиеся в битвах далекого прошлого против саксонских захватчиков. Возможно, неизбежно, что их стали ассоциировать с библейскими героями, воплощавшими царскую власть Израиля в пору ее расцвета. Или эта ассоциация — еще одна ниточка в плотном переплетенье, возводящем столь многие кельтские традиции к некоему источнику в Палестине?

В то же время у легенды появились и другие иудейские элементы. Например, Иосифа Аримафейского стали смешивать с его тезкой из Ветхого Завета — Иосифом, сыном Иакова. В пространнейшей восьмисотстраничной эпической поэме XV в., вышедшей из-под пера некоего Генри Лоунлича, Иосиф по прибытии в Британию обнаруживает, что ею правит «великий злодей-язычник», называемый герцог Гаанор, и что населена она «сарацинами и прочими многими язычниками». Это, по всей очевидности, средневековая версия фараона и египтян. Как и фараону, герцогу было видение, которое не смогли интерпретировать его «сарацинские» писцы, и для его истолкования он призвал Иосифа, причем герцог принимает его толкование как истинное. Затем, подобно Навуходоносору, чьей сон истолковывал Даниил, он заявляет, что готов поклоняться богу Иосифа, и тут же обращается в христианство.

Еще одним иудейским элементом является образ Короля-Рыбака, ключевой фигуры историй об Иосифе и Граале, который становится хранителем Грааля после смерти Иосифа и доживает до появления Галаада. В некоторых версиях Король-Рыбак появляется сперва под именем короля Эвалака, сирийского владыки, который странствовал с Иосифом по Востоку и стал его первым обращенным. Титул «Король-Рыбак» будто бы происходит от того, что Бог повелел ему поймать рыбу, которая станет питать его и Иосифа в пустыне8. Как Левиафан из иудейской традиции, который должен накормить праведных при приходе Мессии, и как Левиафан в Псалтыре, которого Господь дал, чтобы он «был мясом людям, населяющим пустыню»9, отведать этой рыбы могут только праведники. Сам Грааль в качестве дарующего жизнь талисмана, чье обнаружение возвращает голой земле плодородие, можно встретить в различных религиозных культах. Иногда это блюдо или чаша. Иногда, как в «Парцифале» Вольфрама фон Эшенбаха, священный камень, существующий с сотворения мира. В качестве камня историки связывали его с «драгоценным краеугольным камнем» Исайи, камнем в центре мира, камнем, который служил ложем Иакову и краеугольным камнем Храма Соломона. Кельтская традиция также присвоила этот мотив, поскольку считалось, что Скунский камень, на котором короновались английские монархи, был некогда частью ложа Иакова, привезенным в Ирландию в результате какой-то забытой миграции колена Иакова; после, уже из Ирландии, он был переправлен в Шотландию, откуда его выкрали английские завоеватели. Это тот самый камень, который наделал столько шума в 1951 г., когда шотландские националисты увезли его на родину в автомобиле.

Строить теорию о кельтско-иудейских связях на шатком основании из легенд об Иосифе — Граале было бы и впрямь неразумно. Стоит чересчур смелому исследователю хотя бы ступить в эти зыбучие пески, как его затягивает в пучину романов и фольклора, сравнительного религиоведения, трубадуров и миннезингеров, языческих и христианских мистерий, восточных и кельтских мифологий, где соперничающие ученые тщетно барахтаются в трясине мифов и текстов. Сама тема создает атмосферу, которая, стоит ее вдохнуть, становится убийственной для ясности, — достаточное тому доказательство намеренные туманности «Опустошенной земли» Томаса Элиота и de reduction ad absurdum[9] легенды о Граале.