Гельмут Хёфлинг - Римляне, рабы, гладиаторы: Спартак у ворот Рима Страница 5

Даже римский император Константин Великий, даровавший в 313 г. Миланским эдиктом защиту и равноправие христианам, остался верен этой жестокой практике. Он повелел бросить на съедение диким зверям побежденных бруктеров, «которые из-за своего коварства так же непригодны к воинской службе, как из-за дикости к рабской службе», в таком количестве, что те вскоре устали терзать их и потеряли всякую охоту. В панегириках императору превозносили то, что «он использовал массовое уничтожение врагов для всеобщего удовольствия. Что могло быть прекраснее этого триумфа?»

В императорскую эпоху возник обычай принуждать преступников, совершивших тяжкие преступления и осужденных за убийство или разбой, поджог или осквернение храма, государственную измену или военный мятеж, к участию в гладиаторских играх. Это осуждение «к мечу» — ad gladium — и «диким зверям» считалось жестоким видом казни. Осужденные или убивали друг друга на арене, или просто уничтожались гладиаторами, зачастую не имея никакого оружия. Такую массовую казнь, устроенную по повелению иудейского царя Агриппы в новом амфитеатре в Берите (Бейруте), Иосиф Флавий описывает в «Иудейских древностях» следующим образом: правитель «повелел выставить друг против друга две когорты по 700 человек. На этот бой в наказание были собраны все преступники, которые только имелись, и таким образом… злодеи были уничтожены все сразу».

Во времена гонений на христиан в число лиц, совершивших тяжкие преступления, попадало много христиан, отказывавшихся воздавать императору божественные почести и считавшихся поэтому явными анархистами и государственными изменниками. Иногда их наказывали розгами, иногда осуждали «на бой на арене», иногда бросали на растерзание диким зверям. Таких мучеников, предпочитавших смерть отказу от веры, обычно столь благожелательный император Марк Аврелий (121–180 гг. н. э.) укорял за «голую воинственность» и «театральность».

Этим отношением объясняется решение императора по поводу запроса наместника Лугдунской Галлии о том, может ли тот обращаться с осужденными христианами так, как было предложено. В этом сообщении речь шла о верховном жреце галльских провинций, который горько сетовал на то, что обязанность устраивать дорогостоящие гладиаторские игры скоро разорит его из-за постоянных высоких расходов. Где же ему при таком безденежье брать людей, необходимых для принесения в жертву по старому галльскому ритуалу? Император подсказал ему выход. Он уполномочил своего галльского наместника продавать верховному жрецу «преступных» христиан по цене шесть золотых монет за каждого. Несчастных, которые и без того уже подверглись ужасным жестокостям со стороны населения, бросали теперь с разрешения императора на растерзание диким зверям или, если они были римскими гражданами, обезглавливали.

Другую группу преступников, осужденных к принудительным работам на рудниках или в каменоломнях, где едва ли кто выживал, в императорскую эпоху часто обрекали на обучение в гладиаторских школах — ad ludum, если они были пригодны для поединков на арене. Оба вида наказания были связаны с утратой свободы и считались одинаково суровыми. И тем не менее многие считали осуждение ad ludum более мягким, ибо счастливчику и виртуозу своего кровавого ремесла все же светила искорка надежды на то, что после двух лет гладиаторской школы и последующих трех лет гладиаторской службы он сможет выжить. Дело в том, что им предоставлялась возможность за эти три года «сражаться добровольно». В знак освобождения от выступления на арене они получали rudis — деревянную шпагу. А через пять лет они могли приобрести даже колпак (pileus) как символ полного освобождения. Но в период ранней Империи такие льготы, вероятно, не действовали.

Представление о судьбе таких преступников, приговоренных к гладиаторской службе и аналогичным наказаниям, дает случай, о котором идет речь в переписке императора Траяна (98-117 гг. н. э.) и Плиния Младшего.[23] Будучи наместником Вифинии и Понта, в северной части Малой Азии, Плиний Младший узнал, что во многих городах, особенно в Никомедии и Никее, некоторые из этих преступников служат как городские рабы и даже получают жалованье, хотя их помилование не удостоверено проконсулами или легатами:[24] «Предать наказанию спустя долгое время людей, в большинстве уже старых и живущих, как утверждают, скромно и честно, мне казалось слишком суровым, а держать на городской службе осужденных я считал недопустимым: кормить их на городской счет, не давая им никакого дела, по-моему, убыточно, а не кормить опасно».

Но с таким решением император не согласился и потребовал более жесткого обращения, что по тогдашним меркам никоим образом не воспринималось как несправедливость: «Будем помнить, что ты затем и прислан в эту провинцию, что в ней обнаружилось много такого, что следует улучшить. Надо особенно заняться тем, чтобы исправить такое положение вещей, при котором люди, присужденные к наказанию, не только освобождены, как ты пишешь, неизвестно кем, но и поставлены в положение честных служителей. Тех, кто был осужден в течение десяти последних лет и освободился без всякого законного основания, надлежит предать наказанию; если найдутся люди пожилые и старики, осужденные до этих десяти лет, распределим их по тем работам, которые недалеки от наказания. Обычно таких людей назначают в бани, на очистку клоак, а также на замащивание дорог и улиц».

На гладиаторскую службу отправляли насильно не только явных преступников, но иногда и невинных или несправедливо осужденных. Такие злоупотребления во времена Республики, вероятно, довольно часто и в широких масштабах допускали некоторые наместники провинций. Как утверждал Цицерон (106-43 гг. до н. э.), например, проконсул Македонии Л. Пизон Цезоний заставлял многих безвинно осужденных сражаться с дикими животными, а Л. Корнелий Бальб-младший, будучи квестором[25] в Испании в 44–43 гг. до н. э., травил хищниками и римских граждан, в том числе и одного лишь за его уродливость.

Если людей для арены не хватало, то даже императоры произвольно нарушали законы, регулировавшие осуждение на гладиаторскую службу. Светоний, римский историк II в. н. э., пишет в своем биографическом труде «Жизнь двенадцати цезарей» о Клавдии (41–54 гг. н. э.) следующее: «Природная его свирепость и кровожадность обнаруживалась как в большом, так и в малом. Пытки при допросах и казни отцеубийц заставлял он производить немедля и у себя на глазах. Однажды в Тибуре он пожелал видеть казнь по древнему обычаю;[26] преступники были уже привязаны к столбам, но не нашлось палача; тогда он вызвал палача из Рима и терпеливо ждал его до самого вечера. На гладиаторских играх, своих или чужих, он всякий раз приказывал добивать даже тех, кто упал случайно, особенно же ретиариев: ему хотелось посмотреть в лицо умирающим. Когда какие-то единоборцы поразили друг друга насмерть, он тотчас приказал изготовить для него из мечей того и другого маленькие ножички». Плиний Старший утверждал, что мясо дичи, убитой ножом, от которого погиб человек, излечивает эпилепсию, которой страдал и Клавдий.

«Звериными травлями и полуденными побоищами увлекался он до того, что являлся на зрелища ранним утром и оставался сидеть, даже когда все расходились завтракать. Кроме заранее назначенных бойцов он посылал на арену людей по пустым и случайным причинам, например рабочих, служителей и тому подобных, если вдруг плохо работала машина, подъемник или еще что-нибудь. Однажды он заставил биться даже одного своего раба-именователя, как тот был, в тоге».

В другом месте Светоний сообщает, что Клавдий с величайшим усердием выступал в качестве судьи: «Не всегда он следовал букве законов и часто по впечатлению от дела умерял их суровость или снисходительность милосердием и справедливостью. Так, если кто в гражданском суде проигрывал дело из-за чрезмерных требований, тем он позволял возобновлять иск; если же кто был уличен в тягчайших преступлениях, тех он, превышая законную кару, приказывал бросать диким зверям».

Такие опрометчивые приговоры, значительно превышавшие строгую законность, выносились, по-видимому, довольно часто, ибо число преступников, осужденных к выступлениям на арене, было удивительно велико. Наглядным примером служит корабельная баталия, которую устроил Клавдий в 52 г. н. э., перед тем как осушить Фуцинское озеро. На этих строительных работах по прокладке канала через гору было постоянно занято 30 000 человек. И все же канал после многих трудностей был построен только через 11 лет; его строили с 42 по 53 год. Император воспользовался последней возможностью и устроил на еще полном Фуцинском озере битву двух флотилий с 19 000 вооруженных воинов на борту, которую Светоний описывает следующим образом: