Любовь Воробьёва - Прибалтика на разломах международного соперничества. От нашествия крестоносцев до Тартуского мира 1920 г. Страница 5

Братья-рыцари, или орденские рыцари, принадлежали к элите ордена. Из них одних избирались высшие орденские сановники. Поскольку орден не был уполномочен жаловать звание рыцаря, принимаемый должен был снискать это звание заранее. При приёме в орден претендент должен был клятвенно заверить: 1) что он происходит из рыцарского рода (исключение делалось для бюргерских детей, преимущественно из Бремена и Любека); 2) что он рождён в законном браке; 3) что он не женат; 4) что он не принадлежит ни к какому другому ордену; 5) что у него нет долгов; 6) что он здоров и не заражён никакою скрытою болезнью; 7) что он никому из членов ордена не сделал и не обещал подарка, чтобы при его посредничестве сделаться членом ордена. После прохождения этой процедуры кандидат давал обязательные для всех духовных и рыцарских орденов обеты: послушания, целомудрия, бедности[6]. Эти три обета дополнялись у ордена меченосцев четвёртым: посвящать всю свою жизнь борьбе с неверными. Затем в торжественной обстановке в собранном капитуле кандидата принимали в орден. Сам магистр возлагал на него плащ брата рыцарей и перепоясывал шнурком. Каждый брат-рыцарь получал от ордена полное вооружение со всеми принадлежностями: щитом, мечом, копьём и палицей. В его распоряжении были три лошади и оруженосец.

Приём в разряд братьев-священников осуществлялся почти на тех же условиях, что и в разряд братьев-рыцарей. Только от кандидата не требовалось рыцарского происхождения, зато он должен был заранее принять духовный сан. Среди обетов опускался четвёртый: о борьбе с неверными. Торжественному посвящению предшествовало чтение соответствующих псалмов. Братья-священники имели право только на стол и одежду от ордена; носили узкий застёгнутый белый кафтан с красным крестом на груди и брили бороду. Они пользовались особым почётом. Исповедоваться и получать отпущение грехов можно было только у них и ни у кого другого. Они сидели за столом рядом с магистром, и им прислуживали первым. Братья-священники исполняли свою должность в орденских замках и домах, сопровождали членов ордена в походах. В церкви, находившиеся в орденских областях, они назначали клириков, которые не являлись орденскими братьями.

Кандидаты в корпус служащих братьев ордена меченосцев давали те же клятвенные заверения, что и рыцари, и священники. Низкий статус служащих братьев был несовместим с высоким званием рыцаря, и потому приём рыцарей в этот разряд братьев исключался. Принимавшийся в служащие должен был удостоверить, что он не является ничьим слугой или рабом, и должен был поклясться в верности ордену. В зависимости от выполнявшихся функций служащие подразделялись на братьев-оруженосцев (к ним принадлежали часто упоминавшиеся в хронике Генриха Латышского стрелки и арбалетчики) и братьев-ремесленников (кузнецы, повара, пекари, домашняя прислуга). У каждого служащего была в распоряжении лошадь, а у братьев-оруженосцев — ещё и лёгкое вооружение.

Согласно орденскому уставу братья должны были жить в мире друг с другом, но также смотреть друг за другом. Если кто заметит за другим ошибку в поведении, то должен был укорить его в ней. Если это не помогало, то после повторных увещеваний (до трёх раз) в присутствии третьего брата вопрос выносился на собрание конвента. Старых и слабых братьев следовало почитать, уважать и содержать их менее строго, насколько это позволял устав. За больными братьями следовало старательно ухаживать в особых больничных комнатах; только магистр в случае болезни мог оставаться в своей комнате.

Все братья жили под одной крышей в замках ордена, ели за общим столом, носили простую, из грубой ткани одежду, спали на такой же простой постели. Бороду стригли коротко. Поношенные платья, после того как они заменялись новыми из запасов ордена, отдавались братьям низшего разряда или бедным. Точно так же поступали и с военным снаряжением. По обету бедности братья были ограничены в удовольствиях. Устав запрещал охоту с хищными птицами.

I.5. Привлечение в Ливонию светских колонистов. Покорение ливов

Учреждение постоянной военной силы в виде ордена меченосцев осуществлялось с одновременным привлечением в Ливонию оседлого немецкого населения. Уже в 1202 г. в Ригу прибыл сводный брат Альберта монах Энгельберт фон Аппельдерн в сопровождении светских колонистов. Чтобы немецкому купцу, ремесленнику и вообще горожанину было из-за чего покидать свою родину и переселяться в неведомую страну, городу Риге были предоставлены значительные права и привилегии. А чтобы удерживать переселенцев по возможности в большом количестве от возвращения на родину, Альберт начал раздавать наиболее влиятельным и родовитым немцам, преимущественно рыцарям, завоёванные земли, но не иначе как на ленном праве и с обязанностью нести военную службу. Ленник, или вассал, получал право собирать со своих крестьян подати и за это, в случае надобности, был обязан являться на войну со своим оружием и в сопровождении определённого количества людей. Вот из этих-то пришельцев, получивших от епископа в ленное владение некоторые ливонские земли, и образовалось впоследствии сословие лифляндских вассалов, родоначальников лифляндских и курляндских дворян. Из них же формировалось и епископское войско.

Преследуя свои цели, немцы умело пользовались межплеменными распрями и всячески разжигали их. Особое значение придавалось нейтрализации местной верхушки с помощью всевозможных обещаний или даже убийств. В ряде местностей немцам удалось привлечь на свою сторону старейшин ливов и латгалов, которые надеялись на путях сотрудничества с непрошеными «железными рыцарями» укрепить свою власть над соплеменниками и нажиться на ограблении соседей. Силы завоевателей увеличивались по мере христианизации местного населения. Новокрещён-ные мужчины под угрозой страшных кар привлекались к участию в военных походах против сопротивлявшихся язычников и плечом к плечу с немцами продвигались вперёд, покоряя прибалтийские земли для немецких епископов и орденских рыцарей.

Ордену и епископскому войску пришлось бороться не только с местным населением — ливами и латгалами, но и с полоцким князем, который контролировал земли этих племён и собирал с них дань. Поскольку епископ и орден вывели из-под власти князя его данников, а сами обложили население более обременительными податями и стали насильно обращать его в христианство, полоцкий князь и местные племена стали естественными союзниками против немцев. Полоцкий князь со своим войском неоднократно предпринимал осаду немецких крепостей. В борьбе с крестоносцами особенно отличился зависимый от Полоцка кокнесский князь Вячко.

Сопротивление немцам оказывали и литовцы, хотя их земли ещё не были затронуты вторжением крестоносцев. Одновременно они продолжали осуществлять набеги на Полоцкое княжество и других соседей.

В конце 1206 г. ливы были покорены. В апреле 1207 г. епископ Альберт прибыл ко двору короля Филиппа и объявил ему о завоевании Ливонии для Священной Римской империи немецкой нации. Ливонию Альберт получил от короля обратно в виде лена и стал таким образом имперским князем. В 1208 г. князь Вячко сжёг свой замок и ушёл с дружиной на Русь, чтобы оттуда продолжить борьбу с немецкими завоевателями.

I.6. Упорное сопротивление эстонских племён натиску крестоносцев. Становление военного союза с Новгородом и Псковом

После покорения ливов крестоносцы двинули свои силы на завоевание эстонских земель, но встретили неожиданно упорное сопротивление. Борьба шла с переменным успехом. Несмотря на более передовое вооружение и постоянный приток в орденские и епископские войска всё новых и новых пополнений из германских земель, немцы не смогли одержать быстрых и убедительных побед. Сила была на стороне немцев, но эстонцам, благодаря присущей им воле к сопротивлению, удавалось довольно долго сдерживать натиск агрессоров. Например, победой на реке Юмера над орденскими войсками (1210 г.) и шестидневной обороной крепости Вильянди, закончившейся перемирием (1211 г.), эстонцы до того напугали рижских купцов, что они не отважились предпринять весной свои обычные торговые поездки в Псков и Новгород через юго-восточную Эстонию. Предпринятая зимой 1216 г. попытка овладеть через замёрзшие проливы островом Сааремаа окончилась неудачей: немцы были разбиты сааремааским ополчением и обращены в бегство. При этом многие закованные в броню рыцари, вынужденные спасаться стремительным бегством, валились замертво от изнеможения.

И всё же немцы шаг за шагом продвигались вперёд. Они оставляли после себя разграбленные и выжженные дотла деревни, обезлюдившие местности. Жестокость с обеих сторон была возмутительной. На войне по примеру туземцев немецкие рыцари убивали мужчин, а женщин и детей брали в плен. Насильственное обращение язычников в христианство вызывало среди прибалтийских племён такую духовную ломку, что она оборачивалась всплеском адской жестокости не только в отношении священников, но и собственных земляков, принявших христианскую веру. Так, в 1206 г. многих ливов-христиан их же земляки разорвали на части. В другой раз взятых в плен немцев, ливов и латгалов эстонцы-язычники частью зажарили живыми, частью распяли. В общем, борьба шла не на жизнь, а на смерть. И речь нередко шла о смерти мученической как на одной, так и на другой стороне.