Владимир Добров - Тайный преемник Сталина Страница 5

Жажда безмятежной и бесконфликтной жизни, не говоря уже об обывательском приспособленчестве и трусости, несовместима с политическим и моральным обликом настоящего коммуниста. От того, кто взялся за тяжелейшую задачу строительства коммунистического общества, требуется личная самоотверженность, нацеленность на «штурм небес». Смелость, смелость и еще раз смелость! Этот лозунг, выдвинутый еще во времена французской буржуазной революции, как никогда больше подходил к задачам будущего дня, когда надо будет, опираясь на достижения социализма, переходить уже непосредственно к коммунистической стадии.

«Партии, народу нужны смелые, волевые, бесстрашные руководители, — говорил Сталин. — Ленин даже в 1918 году, когда обстановка была неимоверно тяжелой, а враг еще очень силен, проявлял твердость и бесстрашие, его голос гремел. Да, гремел, гремел, гремел как никогда! И новое поколение коммунистов, те, кто идет нам на смену, должны унаследовать смелость и твердость. Тогда победа социализма будет обеспечена и никакие силы извне, никакой капитализм не сможет помешать нам стать первой в мире державой по уровню производительности труда, по уровню материальных и культурных благ своего народа…»

В годы войны ярко проявилось и другое ценное качество белорусского руководителя — умение глубоко продумывать и успешно реализовывать крупномасштабные замыслы. Речь идет о партизанском движении, развернувшемся на оккупированных немцах советских территориях. О возможности его организации говорилось еще в предвоенное время. Но реальная работа началась в первые месяцы войны. Пономаренко принимал в ней участие как член Военного Совета ряда фронтов, а затем 3-й ударной армии Калининского фронта.

Вопрос о централизованном руководстве партизанским движением был поставлен в июле 1941 года, но по ряду причин конкретные организационные меры в этом направлении откладывались. В декабре Пономаренко вызвали в Кремль, где он два часа беседовал со Сталиным по вопросам организации и поддержки партизанского движения. Было видно, что Верховный Главнокомандующий тщательно изучал различные предложения, касающиеся этой проблемы. Изучал, беседуя с людьми, сопоставляя, изучая различные мнения и подходы. Это был его характерный стиль — находить оптимальное решение в ходе такого сопоставления и изучения. Видимо, Сталин уже разочаровался в проектах, которые предлагали. Поэтому поддержал Пономаренко, когда тот критически высказался о предложении заместителя наркома обороны Е.А. Щаденко начать формирование на территории противника целых армий, выделяя им из Центра необходимое вооружение и ресурсы.

По мнению Пантелеймона Кондратьевича, надо было поднять на борьбу с оккупантами десятки миллионов людей, оставшихся на захваченных ими территориях, а не подменять эту борьбу действиями общевойсковых армий. Верховный Главнокомандующий одобрил эту позицию, сообщив, что в таком духе на днях и было принято решение Центральным Комитетом ВКП(б). Тогда, в декабре 1941 года Пономаренко было предложено возглавить Центральный штаб партизанского движения, но по каким-то причинам это решение отложили, и Пантелеймон Кондратьевич отбыл в действующую армию.

От того, кто возглавит централизованное руководство борьбой против немецких захватчиков в тылу, зависело многое. Сначала руководителем всего партизанского движения был поставлен соратник вождя еще по гражданской войне К.Е. Ворошилов. Но обеспечить необходимый уровень руководства он так и не смог. Нужны были другие подходы, и Сталин продолжал искать человека, способного обеспечить превращение этого движения в действительно грозную силу, помогающую Советской армии бороться с опасным врагом. Пронырливый Хрущев, узнав об этом, рекомендовал вождю своего человека — В.Т. Сергиенко, наркома внутренних дел Украины. Сергиенко был крайне ограниченным и жестоким человеком, он не гнушался лично, кулаками выбивать признательные показания у арестованных. И даже с каким-то упоением рассказывал о зверских избиениях, с помощью которых выбивал признания из людей. Такие деятели, без чести и совести, готовые на все, чтобы угодить вышестоящему руководству, были у Хрущева в фаворе. Можно представить, что бы натворил Сергиенко, оказавшись на высоком посту.

Пономаренко, как и Сергиенко, вызвали в Москву по партизанскому вопросу. Пантелеймону Кондратьевичу предложили подготовить и представить свои соображения об организации партизанского движения, что он и сделал, направив их Сталину. Так получилось, что номер Сергиенко в гостинице «Москва» оказался рядом, и он пригласил к себе отнекивавшегося Пономаренко чтобы отметить свое предстоящее назначение Начальником Центрального штаба партизанского движения. Сергиенко не сомневался в том, что займет этот пост. Ведь его кандидатуру помимо Хрущева поддержал и другой член Политбюро Лаврентий Павлович Берия. Ну а Пономаренко, по всей вероятности, сделают его заместителем. Сергиенко знал о том, что назначение Пантелеймона Кондратьевича начальником штаба не состоялось, а второй раз возвращаться к кадровым вопросам в то время было не принято.

Хрущевский ставленник находился в сильном подпитии и очень обижался, что Пономаренко отказывался присоединиться к попойке: «Некомпанейский ты мужик, а ведь под моим началом, поди, будешь не один год служить». Пономаренко стоило больших усилий выйти из его номера.

Прошло несколько дней, но Пономаренко никто никуда не вызывал. Он решил позвонить Сергиенко, узнать, когда состоится заседание штаба, и тот вдруг угодливо ответил «Когда прикажете». Пантелеймон Кондратьевич решил, что его разыгрывают. Но Сергиенко вновь и вновь повторял просьбу дать ему необходимые указания. Оказалось, что на заседании Государственного Комитета Обороны начальником Центрального штаба был утвержден именно Пономаренко. Сталин раскритиковал предложенный Хрущевым и Берией план развития партизанского движения, в соответствии с которым предполагалось формирование 7-тысячных партизанских бригад, по сути крупных боевых соединений Красной Армии в немецком тылу. В них планировалось создать такую же командную структуру, ввести те же должности и звания, что и в действующей армии. Руководителем же штаба предлагалось назначить Сергиенко.

— А вам не жаль отдавать в Центр такие ценные украинские кадры — с очевидной иронией спросил Сталин Хрущева. И, как бы не заметив его разочарованности, продолжал: — У вас узковедомственный подход к чрезвычайно важной проблеме, Партизанское движение, партизанская борьба — это народное движение, народная борьба. И руководить этим движением, этой борьбой должна и будет партия. Начальником Центрального штаба партизанского движения будет член ВКП(б).

И Сталин обвел синим карандашом в лежащем перед ним списке фамилию Пономаренко, с предложениями которого вождь заранее ознакомился и одобрил их. Пантелеймон Кондратьевич считал, что партизанские отряды должны быть небольшими и мобильными. В этом случае немцам будет намного труднее их уничтожить, к тому же не будет больших трудностей и со снабжением. Да и наладить полноценную подготовку бойцов Советской армии из простых жителей, да еще в глубине лесных массивов, было бы крайне сложно. Но главное даже не в этом. Корень разногласий Пономаренко с Хрущевым — отношение к населению, к собственному народу. Многотысячные бригады надо было снабжать, естественно, за счет и без того полуголодного населения — получалась бы ситуация, когда «чужие» немцы и «свои» партизаны отбирали у людей продовольствие и все необходимое. Пономаренко в отличие от Хрущева чутко прислушивался к настроениям людей, считал недопустимым и абсурдным настраивать против партизан народ. Ведь партизанское движение по своей сути было народным, вот и надо было развивать партизанское движение на народной поддержке, поощрять энергию и инициативу простых людей. Именно на это и обратил внимание Сталин на заседании ГКО и получил активную поддержку.

Пономаренко в результате стал руководителем Центрального штаба, а Сергиенко еще несколько раз звонил ему, просил дать конкретные указания. Но Пантелеймон Кондратьевич, не выносивший угодничества, уходил от ответа, а затем постарался избиваться от своего подхалимистого заместителя.

Хрущев отомстил своему более удачливому конкуренту позже, когда прибрал к своим рукам все властные рычаги. По его прямому указанию написанную Пономаренко книгу о партизанском движении в Белоруссии, книгу по-настоящему правдивую и объективную, под разными предлогами не выпускали в печать. Она вышла, да и то в сокращенном виде, уже после кончины Пантелеймона Кондратьевича. И в таком отношении к Пономаренко был очевидный политический подтекст. В Белоруссии партизанское движение было наиболее развитым и массовым. Там действительно земля горела под ногами немецких захватчиков. На Украине его размах был значительно меньше, более того, некоторые слои населения даже сотрудничали с оккупационными властями. Под нажимом украинского «батьки» Хрущева эту реальную картину происходившего решили подкорректировать — хвастливый «Микита» не мог допустить, чтобы на его подведомственной территории было хуже, чем у других. Стали всячески пропагандировать заслуги А. Федорова и С. Ковпака, — заслуги, несомненно, большие, но все-таки не сравнимые с теми, которые были достигнуты в Белоруссии. Там партизанская война действительно приняла общенародный характер, и заслуга в этом Пономаренко немалая.