Александр Куропаткин - Русская армия Страница 5

С перенесением в начале XVII столетия Филаретом на Русь бюрократической системы положение населения в материальном отношении не улучшилось, ибо финансовая политика была основана на простой эксплуатации народного труда в пользу казны.

Большое число войн, веденных Россией в течение XIV, XV, XVI и XVII столетий со всеми соседями, не могло не отразиться замедлением экономического роста Московской Руси. Смутное время окончательно расстроило не только частные хозяйства, но и государственное хозяйство. Деятельность царей Михаила Федоровича и Алексея Михайловича несколько утвердила внутреннее положение России, но еще в конце царствования Михаила Федоровича выборные русские люди на земском соборе 1642 году дружно свидетельствовали, что Русь XVII столетия «оскудела, обеднела и военная ее сила пришла в расстройство». Они жаловались, что уже тогда иноземцы стали теснить русскую торговлю, просили освободить их от иноземцев, ввести скорый и праведный суд и подати брать по состоянию, т. е. ввести подоходный налог. Начавшаяся в конце XVII века смута на Руси, своеволие стрельцов, неудачные походы в Крым Голицына, интриги царевны Софии только увеличили расстройство внутренних дел. Россия в начале XVIII столетия крайне нуждалась в отдыхе, но, очевидно, Петру Великому было не к лицу давать этот отдых. Петр Великий получил тяжелое и расстроенное наследие, и притом дурно защищенное, ибо существовавшая военная система ополчения, стрельцов и разных полков иноземного строя оказалась мало пригодной для борьбы с серьезным противником. Великому преобразователю пришлось формировать постоянного типа армию, что вызывало потребность в больших расходах. Как изложено выше, Петр вынужден был установить на удовлетворение военных нужд особую подушную подать. Лихорадочная внутренняя деятельность Петра по переустройству России и водворению в ней иноземных порядков, устройство Петербурга, постройка дорог, каналов, верфей — все это отвлекало массу рабочих рук от обработки земли и занятия промыслами и ослабляло силы населения. По мнению В. Ключевского, при Петре весь народный труд был повернут фронтом к северо-западу. Можно однако думать, что, если бы Петр Великий ограничился только внутренней деятельностью, он справился бы со взятой на себя задачей устроить к лучшему положение русского племени, но враги внешние, особенно шведы, не дали ему времени ни организовать армии, ни упорядочить начатую реформу по переустройству России. Поражение под Нарвой было началом тяжелой 21-летней войны со Швецией. Кроме борьбы со шведами, Петру пришлось делать два похода к Азову и пережить неудачу Прутского похода.

В предыдущих главах указано, в каком расстройстве находилось внутреннее состояние России при преемниках Петра. Приходилось уменьшать армию, распускать офицеров, сокращать, по возможности, расходы. В особенности, по внутренним делам, Россия пережила тяжелые годы во время владычества всесильного Бирона и иноземцев, захвативших власть в свои руки и не стеснявшихся в средствах для личного обогащения. В веке Екатерины внешнее положение России стало блестящим, но само возвышение могущества России в военном и в политическом отношениях носило в себе опасность.

К концу царствования Екатерины II в 1787—1790 годах против России готовилась коалиция нескольких держав.

В веке Екатерины, с целью обсуждения законодательных мер, нужных России для улучшения ее внутреннего положения, были вызваны со всей русской земли представители. В привезенных ими с собой наказах Екатерина II могла познать истинное положение населения России. В этих наказах: «выступала неприкрашенная действительность, по которой значилось, что государственные и общественные успехи, достигнутые Россией в течение веков, ограничиваются поверхностью и до деревни еще не дошли ни суд, ни администрация и население всех сословий остается без всякой защиты закона: „Кто кого сможет, тот того и разоряет"».

По этим наказам население ожидало получить суд и близкое к нему управление[4]. Население хлопотало, чтобы можно было дома совершать и свидетельствовать всякие документы, размежевывать местными землемерами спорные земли и иметь в ближайшем городе нужные справки. Население хлопотало также, чтобы можно было у себя дома учиться, лечиться и иметь кредит. Представители родового дворянства добивались захватить в свои руки администрацию, суд и лишить другие сословия права иметь крепостных крестьян.

Милюков свидетельствует, что в комиссии об уложении, открытой в 1767 году, настроение было серьезное и деловое. «Уровень деловой подготовки, понимание собственных интересов был очень высокий».

Дворянская группа состояла из 160 человек, противники дворян — из 207 человек. Эта последняя партия отстаивала торгово-промышленные свободы против правительства и дворян. В то же время представители купечества стремились ограничить торговую деятельность крестьян из крепостных. Купцы боролись против фабрик, на которых работа производилась крепостным трудом. В общем, работы комиссии остались без результата для улучшения положения массы населения. Как изложено в предыдущих главах, Екатерина II после всех либеральных начинаний и заявлений только еще туже затянула петлю крепостного права и даже обратила в крепостных большое количество свободных людей в Малороссии и в восточных приуральских губерниях. Расходы на войны, расходы по устройству вновь завоеванных местностей, роскошь в верхах общества, щедрые подарки временщикам, вместе с огромными, по современной стоимости денег, расходами по ведению войн привели к тому, что блеск царствования Екатерины для верхов населения и иностранцев сопровождался тяжелым экономическим и духовным гнетом массы населения. Поэтому недовольство росло. Смута сеялась по всей русской земле. Голод стал часто посещать различные местности России. Особенно тяжел был 1787 год, когда даже в Москве приходилось раздавать хлеб жителям.

В то же время несомненно, что Екатерина II любила Россию и русский народ. Но, по Милюкову, народолюбие Екатерины II выражалось в чрезмерном восхвалении России. По ее мнению, уже тогда русский народ стоял приблизительно на одном уровне с другими народами Европы. Государыня говорила: «Наши законы самые простые, ясные, разумные. Граждане наименее стеснены. Какой современный народ может похвастаться, что в целом своем составе был призван к составлению своих законов». Она же говорила: «Всей Европой признано, что нет народа более сильного и неутомимого». Екатерина II упорно отвергала, что Россия плохо населена и бедна. Неумеренная лесть и ложь, окружавшие императрицу, закрывали от государыни истинное положение русского народа.

В конце царствования Екатерины II в ней развивали подозрительность, указывая на революционные замыслы ее подданных, стращали существованием заговоров на ее жизнь. Производились многочисленные аресты. Бюст Вольтера, которого Екатерина считала своим учителем, был вынесен из Эрмитажа[5].

Чтобы усилить положение дворян-помещиков, Екатерина запретила крестьянам жаловаться и ввела военные экзекуции. Последовало приказание литераторам защищать крепостное право. На сцене театров положение крестьян представлялось в извращенном виде. Государыня слушала, как на сцене крестьяне пели: «Дав оброк, с нас положенный, в жизни мы живем блаженной, за господской головой».

Барин в ответ поет: «Коль крестьяне мной довольны, сам собой доволен я».

Крестьяне отвечают: «Будем вечно прославляти господина своего, он нас станет защищати, мы помрем все за него»[6].

Действительность не отвечала этой идиллии. Бунты в разных местностях России, даже в Москве, особенно бунт Пугачевский, напомнили о действительном положении массы населения. Пришлось ослаблять действующие против турок войска и посылать лучших того времени генералов, чтобы усмирить бунт, охвативший широкий район приволжских губерний.

На основании изложенного можно сделать вывод, что в XIX столетие Россия вступала тяжко обессиленная и взволнованная внутри, вступала неустроенная не только по отношению к присоединенным в течение XVIII века местностям, но неустроенная еще в коренных русских губерниях. Наследие, перешедшее к императорам Павлу I и Александру I, прежде всего, нуждалось в устройстве дел внутренних, в поднятии благосостояния масс, для чего нужен был продолжительный покой.

Император Павел I верно оценил тяжелое внутреннее положение России и искренно хотел облегчить именно положение масс. Его начинания, к сожалению, имели отрывочный и путанный в этом деле характер. Скоро увлеченный к тому же внешними предприятиями, он не мог что-либо исполнить существенное.

Император Александр I в начале своего царствования тоже имел много благих намерений, но был окружен людьми, не знавшими Россию, и в числе коих были и враждебно к России настроенные (Чарторыжский).