Александр Снисаренко - Рыцари удачи. Хроники европейских морей Страница 5

Для Италии наступили черные дни, куда чернее, чем во времена триумфов киликийских пиратов. Снаряжен­ная в 468 году византийским императором Львом I мор­ская карательная экспедиция в Северную Африку не принесла сколько-нибудь ощутимых результатов, хотя корабли для нее император собирал по всему Востоку, а во главе поставил опытнейшего флотоводца Васи­лиска - брата своей жены Верины и неизменного побе­дителя готов во Фракии. Времена переменились. Пират­ское государство Гейзериха стало достаточно сильным, чтобы двести двенадцать византийских галер с семью­десятью тысячами воинов на них убрались не солоно хлебавши. А восемь лет спустя оно сделалось единственным и абсолютным хозяином всего западного Средиземноморья.

23 августа 476 года последний римский император Ромул Августул был сброшен с трона вождем герман­ского племени скиров Одоакром. С этого дня понятие «Восточный Рим» стало анахронизмом, Византия оста­лась единственным осколком необъятной более чем ты­сячелетней державы. Французский поэт XVI века Жоакен Дю Белле приветствовал гибель Рима:

Как в море вздыбленном, хребтом касаясь тучи,

Идет гора воды, и брызжет, и ревет,

И сотни черных волн швыряет в небосвод,

И разбивается о твердь скалы могучей,

Как ярый аквилон, родясь на льдистой круче,

И воет, и свистит, и роет бездну вод,

размахом темных крыл полмира обоймет,

И падает, смирясь, на грудь волны зыбучей;

Как пламень, вспыхнувший десятком языков,

Гудя, взметается превыше облаков

И гаснет, истощась,- так, буйствуя жестоко,

Шел деспотизм - как вихрь, как пламень, как вода,

И, подавив ярмом весь мир, по воле рока

Здесь утвердил свой трон, чтоб сгинуть навсегда.

Византийцы, или, как их теперь все чаще называ­ли, ромеи, стали единственной мишенью для вандалов. «Вандалы,- негодует Монтескье,- утопали в роскоши, они так привыкли к изысканным кушаньям, мягким одеждам, баням, музыке, танцам, садам и театрам, что не могли без них обойтись». Казалось бы, есть исто­рические примеры - хотя бы судьба армии Ганнибала, погубленная роскошью жизни в Капуе. Теперь вот - вандалы. Но не тут-то было, сонет-реквием Дю Белле мог бы показаться пророческим, если бы с ним были зна­комы византийские императоры. Новый Карфаген про­тивостоял новому Риму и побеждал его на море. Исто­рия повторялась.

Но неожиданно Европа получила передышку. После смерти Гейзериха в 477 году в рядах варваров разго­релась борьба за власть, направляемая двумя сы­новьями усопшего, и им стало не до Рима. В 488 году в Италию вторглись орды остготов во главе с опыт­ным полководцем Теодорихом. Пять лет спустя Теодо­рих «сверг» Одоакра, разрубив его пополам одним уда­ром своего меча, и основал проримское королевство остготов с центром в Равенне. (Позднее Теодорих жил в Константинополе почетным заложником, гаран­том мира. Его ввели в сословие патрициев, именова­ли консулом, причислили к императорскому роду Фла­виев, славному именами Веспасиана, Тита и Домициа­на, из окон императорского дворца он мог любоваться собственной статуей, воздвигнутой на дворцовой пло­щади. Погребен он был в равеннском мавзолее.)

В следующем году англосаксонский вождь Кердих всего с пятью судами и двумя с половиной сотнями пиратов на них завоевал весь Уэссекс. Чуть позже пал в битве при Камлане легендарный Артур, с чьим именем бритты связывали все свои надежды.

На исходе V века несколько кунингов (старейшин) германской племенной группы искевонов - бруктеров, сугамбров, тенктеров, усипетов, хамавов и других на­родностей, обитавших к востоку от Рейна, заключили союз, чтобы успешнее отбиваться от пограничных римлян, вестготов и бургундов. Они стали называть себя франками, их коалицию возглавил вождь из племени меровингов Хлодвиг, попытавшийся создать политическое объединение по римскому образцу, счи­тавшемуся в то время самым передовым в Европе. Своей столицей Хлодвиг избрал Париж, намереваясь превра­тить его во второй Рим. Однако дальше подражатель­ства дело не пошло. Называть свои военные смотры «марсовыми (или мартовскими) полями» - этого было явно недостаточно, чтобы заложить основы тысячелет­него государства. В распоряжении выборных военных вождей - герцогов - вместо опытной регулярной армии имелось лишь крестьянское ополчение, а предво­дители отдельных полков - графы - вечно стремились к излишней самостоятельности. Неудивительно поэтому, что после смерти Хлодвига в 511 году Франкское государство распалось на Нейстрию (северо-западная Галлия), Австразию (северо-восточная Галлия) и Бур­гундию (южная Галлия). Каждой частью управлял майордом, управлял от имени короля, обладая при этом властью большей, чем его господин. Забегая на два века вперед, можно напомнить, что майордом Австразии Пипин Карл смещал и назначал королей как ему вздумается, а когда список достойных канди­датов был исчерпан, назначил королем самого себя.

Это будет. Но время Пипина еще не пришло. Визан­тийские хронисты бесстрастно фиксируют набеги арабов на страны Благодатного Полумесяца (Леванта) в 501 - 502 годах, непрерывные и уже порядком наскучившие наскоки болгар на Иллирик и Фракию, переправу гуннов в 516-517 годах через далекие Каспийские Ворота и опустошение ими Армении, Каппадокии, Гала­тии и Понта. Константинополь все это мало затрагивает, хотя действия гуннов вблизи имперских границ застави­ли его насторожиться.

Византийских императоров занимало другое. Не­смотря ни на что, это было время, когда закладывались основы будущей европейской государственности, хотя мало кто тогда это понимал. Видели иное. Изменялись имена племен и их столиц, перекраивались, не успев закрепиться, контуры границ, рождались новые синте­тические языки. «Смешение родных языков варварских племен с языками Древнего Рима,- рассуждает позд­нее секретарь Флорентийской республики Никколо Макьявелли,- породило новые способы изъясняться. Кроме того, изменились названия не только областей, но также озер, рек, морей и людей. Ибо Франция, Италия, Испания полны теперь новых имен, весьма отличающихся от прежних...»

Чтобы хоть как-то разобраться в этой мешанине и определить свое место под солнцем, хронисты (их пока еще нельзя назвать историками) сочиняют компи­лятивные генеалогии народов, причудливо смешивая мифы библейские и мифы античные, почерпнутые чаще всего у Вергилия и Овидия. В эти смутные и путаные генеалогии попадают только известные им народы, списки постоянно уточняются, исправляются, варьи­руются. Хронист конца VIII века Ненний, например, насчитывает около тридцати европейских народов (см таблицу), хотя, разумеется, их было несравненно боль­ше. Достаточно указать, что в его сочинении не нашлось места гуннам, уже исчезнувшим с исторической арены, и скандинавам, еще не появившимся на ней.

Византийские хроники из года в год скрупулезно отмечают все передвижения народов в Европе и Малой Азии. Отмечают стычки самой Византии с морскими и сухопутными разбойниками. Из всех их Восточный Рим неизменно выходил победителем, и его торговля страда­ла меньше других.

Это не было чудом.

Византия до поры до времени оставалась в стороне от прямых иноземных нашествий, если не считать беско­нечных драчек с кочевниками на своих границах, к коим давно успела привыкнуть. Напротив, Восточный Рим все еще не оставил мечты восстановить былое величие Рима западного, поруганного и растоптанного санда­лиями варварских орд. Византия стремилась к этому тем более, что всем было ясно, где теперь будет столица новой единой Римской империи.

В 534 году обстановка в Средиземноморском бассей­не вновь дестабилизировалась. В этом году императору Юстиниану I удалось наконец отвоевать государство вандалов в Северной Африке всего с полусотней кораблей и пятью тысячами солдат, а еще год спустя он сделал первую попытку утвердиться в Италии. Пона­чалу дела его шли успешно, но вступивший на трон в 541 году новый остготский вождь Тотила сделал един­ственно верный в той ситуации ход: он взбунтовал и принял под свои знамена рабов и свободных земле­дельцев, в чьих семьях от отца к сыну передавались, обрастая жуткими подробностями, предания о бесчин­ствах Нерона, Калигулы, Каракаллы, да и всей римской знати, а также о тяжести римских поборов. Умело используя эти настроения, Тотила, сам к тому же талантливый полководец, едва не отпраздновал оконча­тельную победу над Византией в Италии, но гибель в одной из битв помешала ему довершить начатое.

С гибелью Тотилы, собственно, закончилась история готов: уцелевшие семь тысяч человек едва ли могли име­новаться даже народом. Так, племя... К тому же демора­лизованное. Византийцы вернули утраченные было тер­ритории и закрепились на них. Но чтобы удержать их за собой, им приходилось подавлять восстания итальянских городов, следовавшие нескончаемой чередой. И чаще всего в военных сводках мелькали Генуя, Венеция и Пиза. Юстиниан саркастически ухмылялся и высылал войска.