Сергей Соловьев - История России с древнейших времен. Том 3. От конца правления Мстислава Торопецкого до княжения Димитрия Иоанновича Донского. 1228-1389 гг. Страница 5

По-прежнему находим в летописи ясные указания на различие между дружиною и полками, собираемыми из остального народонаселения, городского и сельского; дружина отличается от полка. Вячеслав Владимирович говорит племяннику Изяславу: «Дружина моя и полк мой будут у нас с тобою общие»; Ярослав галицкий говорит киевскому боярину об отце своем: «Полк его и дружина его у меня»; хотя, разумеется, слово «полк» сохраняет и свое общее значение войска, точно так же как и дружина; и, с другой стороны, полк имеет значение известного отдела в войске. Киевские полки резко отличаются от княжеских дружин в рассказе о битве Изяслава Мстиславича с дядею Юрием под Киевом: «Вячеслав и Изяслав, не входя в город, раскинули стан перед Золотыми воротами: Изяслав Давыдович стал между Золотыми воротами и Жидовскими, Ростислав с сыном Романом перед Жидовскими воротами, Борис городенский у Лядских ворот, а между князьями стали киевляне на конях и пеши»; тут же говорится, что Вячеслав и племянники его послушались дружины, киевлян и черных клобуков. На участие сельского народонаселения в походах указывают прямо известия летописи о сборах Мономаха и Святополка на половцев; дружина говорила, что весною не время идти в поход, ибо для этого нужно отнять поселян (смердов) и лошадей их от полевых работ; Мономах отвечал на это: «Странно мне, что вы поселяя и лошадей их жалеете, а об том не подумаете, как весною начнет поселянин пахать лошадью и приедет половчин, ударит поселянина стрелою, а лошадь его возьмет себе». Если бы кто-нибудь задал вопрос: как участвовали поселяне в походах, для чего, собственно, употреблялись здесь они и лошади их? – то на этот вопрос не может быть ответа по недостатку свидетельств; приведем только одно известие, что во время войны Мстислава торопецкого с младшими сыновьями Всеволода III последние погнали на войну и «из поселей», как сказано в летописи. В летописи же читаем, что Изяслав Мстиславич и в Киеве, и в Новгороде на вече объявлял о походе; было ли это постоянным обычаем – утверждать нельзя. Как выходили граждане на войну, это видно также из слов бояр Изяславовых, которые звали киевлян в поход от имени князя: «Теперь, братья киевляне, ступайте за мной к Чернигову на Ольговичей, собирайтесь все от мала до велика, у кого есть конь, тот на коне, а у кого нет коня, тот пусть едет в лодке». Из этого и из многих других известий видно, что ополчение состояло из конницы (копейщиков) и пехоты (стрельцов); встречаем названия: кони поводные, т. е. употребляемые под верх, и товарные, обозные, также кони сумные; стрельцы обыкновенно завязывали дело, когда главная масса войск, копейщики, еще не вступали в битву. Во время похода оружие везли на возах; оружие состояло из броней, шлемов, щитов, мечей, копий, сабель, стрел, киев, сулиц, ножей-засапожников, рогатин, оскепов и топоров, топоры бывали с паворозою: в Слове о полку Игореву щиты называются красными (червлеными); шлемы были с острым верхом и с железным забралом или личиною в виде полумаски. Для защиты щек и затылка к шлему прикреплялась кольчужная железная сетка, застегивавшаяся запоною у шеи. Употреблялись знамена, или стяги, также трубы и бубны. Не только оружие везли на возах, но и сами ратники ехали на них же; кроме возов с оружием должно думать, что войско сопровождали обозы с съестными припасами: по крайней мере есть известие, что иногда припасы эти возили на лодках по рекам; но есть также и не одно известие, что князья, вступая в неприятельскую землю, посылали для сбора съестных припасов: это называлось ехать в зажитие, а люди, посылаемые для такого сбора, – зажитниками. В ожидании битвы ратники надевали брони; но пред Липецкою битвою Мстислав Удалой дал новгородцам на выбор: сражаться на. конях или пешком; те отвечали, что не хотят помирать на лошадях, но хотят биться пеши, как бились отцы их на Колакче, и, сбросив с себя порты и сапоги, побежали босые на неприятеля. Князья устроивали войско, говорили речи; войска располагались по-прежнему тремя отделениями: большой полк, или чело, и два крыла; но в описываемое время упоминается и передовой полк, или перед, упоминается и сторожевой полк, или сторожье, который давал знать главному полку о месте пребывания и движения неприятеля. При бегстве неприятеля победители бросались на стан его, одирали мертвых; о дележе добычи встречаем одно известие, что Мстислав Удалой, взявши дань на чуди, две части ее отдал новгородцам, третью дворянам своим. Встречаем известие об укрепленных станах: так, пред Липецкою битвою младшие Всеволодовичи обвели свой стан плетнем и насовали кольев; был обычай также огораживаться засеками: так, сказано об Ярославе Всеволодовиче черниговском, что он стал под своими лесами, засекшись от неприятеля; в станах находились шатры и полстницы: в рассказе о взятии рязанских князей Всеволодом III говорится, что великий князь, поздоровавшись с ними, велел сесть им в шатре, а сам сел в полстнице; также в рассказе об убиении рязанских князей родичами читаем, что убийца Глеб скрыл вооруженных слуг и половцев в полстнице близ шатра, где должны были пировать жертвы его.

И в описываемое время войска переправлялись иногда по рекам; так, под 1185 годом встречаем известие, что Святослав Всеволодович плыл в лодках Десною из Новгорода Северского в Чернигов; встречаем даже известие о речной битве на Днепре между войсками Изяслава Мстиславича и дяди его Юрия, когда Изяслав дивно исхитрил лодки, по выражению летописца: видны были одни только весла, а гребцов было не видать, потому что лодки были покрыты, ратники стояли на этих крышках в бронях и стреляли, кормчих было два, один на носу, другой на корме, и куда хотели, туда и шли, не оборачивая лодок. Походы преимущественно совершались зимою: это будет понятно, если вспомним состояние страны, покрытой множеством рек и болот, через которые зима прокладывала ледяные мосты и таким образом облегчала путь; князья обыкновенно спешили окончить поход до того времени, как начнут таять снега и разливаться реки. Кроме затруднительности дорог против незимних походов могли говорить также причины, приводимые дружиною Мономаху против весеннего похода на половцев: нужно было отрывать земледельцев от работ в поле. Пространство пути считали днями, например, под 1187 годом Рюрик Ростиславич говорит Ярославу черниговскому: «Весть ны правая есть, аж вежи половецкия восе за полъдне, ты мене деля пойди до полуднья, а аз тебе деля еду десять днев». Или под 1159 годом: «Бродишася по нем (Изяславе Давыдовиче) за Десну, Святослава оба и Рюрик, и отшедше за днище и не обретше его». Новгородцы в 1147 г. выходили навстречу к Изяславу Мстиславичу, одни «три днищь, другие днище от Новгорода». Упоминаются взятия городов копьем (приступом) и взятия на щит (сожжение, разграбление, плен, истребление жителей): нет права думать, чтобы там, где упоминается взятие на щит, непременно прежде было взятие приступом. При осадах городов почти никогда не упоминается о машинах, стенобитных орудиях, подкопах; обыкновенно говорится, что город обступали и бились с осажденными у ворот. Раз говорится в Псковской летописи под 1065 годом, что Всеслав полоцкий приходил под Псков, и много трудился, и пороками шибав; но Псковская летопись позднейшего составления, и притом означенное выражение у псковского летописца форменное. Осады продолжались от двух дней до десяти недель, более продолжительных осад не видим. Изо ста с чем-нибудь случаев, где говорится о нападениях на города, один только раз упоминается о взятии копьем, раз двадцать девять о взятии на щит, опустошении городов, раз сорок о сдаче и просто о занятии городов, причем раза три употребляется выражение, что города были заняты внезапно, изъездом; раз семь осажденные должны были принимать условия осаждающих, раз пять говорится просто о мире, последовавшем за осадою, наконец раз двадцать пять упоминаются осады неудачные. Здесь, разумеется, нам было бы очень важно знать число войск во время походов и осад; к сожалению, мы встречаем об этом предмете очень скудные известия в летописях; под 1172 годом встречаем известие о битве русских с половцами: у поганых, сказано, было 900 копий, а у Руси 90; но число копий не означает числа всего войска, ибо после сказано, что победивши половцев (900 копий), русские взяли у них в плен 1500 человек, других перебили, а некоторые убежали. Из связи целого рассказа можно сделать некоторые соображения: прежде говорится, что когда русские, перехвативши половецких сторожей, спросили у них: «Много ли ваших назади», то те отвечали, что 7000; русские пошли против этого семитысячного отряда, разбили его, и когда спросили у пленных: много ли еще ваших назади, то те отвечали: «Теперь большой полк идет»; – и в этом-то большом полку насчитывалось 900 копий, следовательно полк, насчитывавший в себе 900 копий, имел всех ратников в себе гораздо более 7000, ибо относился к семитысячному отряду, как большой полк. Русский полк, состоявший из 90 копий, считали маленьким отрядом, так что старшему князю неприлично было им предводительствовать. Когда великий князь Святополк Изяславич в 1093 году объявил киевским боярам, что у него 800 своих отроков, которые могут стать против половцев, то бояре отвечали: «Если бы ты набрал и 8000, то недурно было бы, потому что наша земля оскудела». Это известие о 800 (по некоторым спискам 500) отроков может указывать нам на число собственной служни княжеской, которую должно отделять от других составных частей дружины – бояр и гридей. Когда Мономах выехал из Чернигова в Переяславль перед Олегом, то у него не было и ста человек дружины, но это было после бедственного сражения с половцами, где Мономах так много потерял своего войска; Игоревичи перебили в Галиче 500 бояр. Великий Новгород во второй половине XII века мог выставлягь 20000 войска; Северная Русь – области: Новгородская, Ростовская с Белоозером, Муромская и Рязанская могли выставить 50000; на Липецкой битве из войска младших Всеволодовичей погибло 9233 человека, взято в плен только 60 человек, но были, кроме того, и спасшиеся бегством, некоторые потонули в реках. Здесь, разумеется, не должно упускать из внимания того, происходили ли войны соединенными усилиями нескольких княжеств или два князя боролись с одними собственными силами: если мы предположим, что Южная Русь могла выставить около 50000 войска, то мы должны разделить это количество на шесть частей по областям (Черниговская, Переяславская, Смоленская, Туровская, Волынская, Киевская), а если борьба шла между князьями одной из этих областей, например между черниговским и северским, то мы не можем предположить, чтобы каждый из них мог вывести в поле больше 5000 войска. Но, с другой стороны, должно заметить также, что во всех почти войнах принимали участие толпы диких половцев и своих черных клобуков, так, например, на помощь Всеволоду Ольговичу в 1127 году пришло 7000 половцев; на помощь Изяславу Давыдовичу пришло 20000 половцев. Наконец, в Никоновском списке встречаем известие, что в 1135 году Всеволод Мстиславич новгородский имел в своем войске немцев; на юге под 1149 годом упоминаются также немцы в русском войске.