Станислав Куняев - Огонь под пеплом (Дело сибирской бригады) Страница 5

О Мартынове:

"Талантливейший и честнейший человек. Романтик. Считает Сибирь незавоеванным краем. Колчака уважает. Ярый враг крестьянства. Сторонник цивилизации на английский манер. Вообще от Англии без ума. Областнические установки".

О Скуратове:

"Скуратов шел со мной и говорил: "Большевистская революция назвалась девушкой, но под конец оказалась девушкой попорченной, проституткой. Если бы поднять крестьян, я посоветовал бы им повесить тело Ленина на посмешище".

О Сергее Маркове:

"Сибиряк, писатель, работал в газете "Советская Сибирь" репортером. Изгнан за а-семитизм. Один из коренных памирцев, выступал с платформой "Памира". Публично в доме Герцена, кажется.

В прошлом, по собственным словам, служил ополченцем у генерала Дутова. Из стихов мне известна его поэма "Адмирал Колчак". Энтузиаст колчаковских поэтов. У него на руках есть "Альманах мертвецов", где собраны все стихи колчаковских поэтов. Общее, что объединяет сибиряков, - отрицание политики существующего строя".

"А. Отношение к индустриализации.

Отдельные члены группы считают, что индустрия теперь может быть и будет использована русским фашизмом, который придет на смену в стране большевиков (установка Анова, к ней, по-моему, тяготеет Мартынов). Ерошин же, наоборот, враг индустриализации, за исконную, прекрасную, сытую матушку-Россию.

Б. Коллективизация. Все поголовно, за исключением Мартынова, против коллективизации. Мартынов говорит: "Коллективизация - спутник индустриализации. Мужикам так и надо, их прикрепят к земле, и этим самым раскрепостят инстинкт, мешавший им вершить судьбами нашего государства". Все сибиряки считают: "речь идет не о ликвидации кулачества, а о ликвидации крестьянства".

В. Относительно Сибири считали, что она может быть вполне самостоятельным государством: имеет природные богатства - уголь, железо, золото, лес; имеет выход к морю. Были разговорчики о том, что вот, мол, отхватят японцы Сибирь до Урала. Но выводов не делалось никаких.

Г. Отношение к политике партии в области художественной литературы: все абсолютно высмеивали призыв ударников в литературу, говорили о том, что "душится живое слово", "уничтожаются подлинные художники" и т. д. Анов говорил, например: "Развернул я какой-то журнал времен Николашки - вот где демократия, вот где свобода была. Хотя бы половину такой свободы теперь. Теперь, куда ни плюнь, - Бенкендорф".

...Многое не помню, многое забыл, но постараюсь восстановить, достать материалы и изложить в ГПУ совершенно искренно, без всякой утайки".

Из протокола допроса от 4/III 1932 г.

"Благодаря участию в антисоветской группе сибиряков, в которой оказывал на меня большое влияние Николай Анов, я докатился до преступных по отношению к пролетарскому государству поступков. Я написал и декларировал ряд похабных антисоветских стихов, за которые достоин всяческого наказания. Осознавая всю глубину моей вины, я с полной искренностью и с полным раскаянием в совершенных мною поступках даю твердое обещание большой упорной работой, творческой и общественной, исправить свои заблуждения. Я прошу позволить мне это.

Павел Васильев.

Допросил уполномоченный 4-м отд. СПО ОГПУ Ильюшенко".

Две никогда не публиковавшиеся эпиграммы Павла Васильева помещены среди протоколов его допросов.

***

О муза, сегодня воспой Джугашвили,

сукина сына.

Упорство осла и хитрость лисы совместил

он умело.

Нарезавши тысячи тысяч петель,

насилием к власти пробрался.

Ну что ж ты наделал, куда ты залез,

Расскажи мне, семинарист неразумный!

В уборных вывешивать бы эти скрижали...

Клянемся, о вождь наш, мы путь твой

усыплем цветами.

И в жопу лавровый венок воткнем.

***

Гренландский кит, владыка океана,

Раз проглотил пархатого жида.

Метаться начал он туда-сюда.

На третий день владыка занемог,

Но жида переварить не мог.

Итак, Россия, о, сравненье будет жутко,

И ты, как кит, умрешь от несварения

желудка.

IV

Евгений Иванович Забелин (Леонид Савкин), поэт. Из анкеты арестованного: "Отец священник, в прошлом крестьянин", "национальность великоросс", "недвижимости нет". После отбытия наказания по "Сибирскому делу" практически прекратил литературную деятельность. Лишь после войны им была написана достаточно заметная для тех лет поэма о Сталинском плане преобразования природы.

Из протоколов допросов Забелина Е. Н.:

"Происхожу из семьи омского священника Николая Савкина, человека, настроенного антисоветски. При Колчаке я учился в коммерческом училище. В моей семье колчаковщина была воспринята восторженно, как фактор спасения многострадальной измученной родины. Мне тогда было шестнадцать лет. Я считал Колчака вторым Наполеоном и так к нему относился. Расстрел Колчака был мною воспринят очень болезненно. Мною была написана в 25-м году поэма "Адмирал Колчак", в которой я писал следующее:

Сначала путь непройденных земель,

Потом обрыв израненного спуска,

И голубая изморозь Иркутска,

И проруби разинутая щель.

Полковники не слушали твой зов,

Бокальный всплеск укачивал их сонно.

Созвездия отгнившего погона

Им заменяли звезды коньяков.

Свои слова осколками рассыпь

Меж тупиков, сереющих пустынно,

Плюгавое похмелье кокаина

И сифилиса ситцевая сыпь.

Кашмирский полк, поющий нараспев,

Кашмирский полк, породистый британец

Обмотки на ногах, у плеч тигровый ранец.

На пуговицах королевский лев.

Приблизилась военная гроза,

Рождались дни, как скорченные дети,

От них, больных, в витринах на портрете

Старели адмиральские глаза.

Что ж из того? Упрямо перейду

Былую грань. Истерикой растаяв,

Дрожа слезой, сутулый Пепеляев

Покаялся советскому суду.

Перехлестнул, стянул, перехлестнул

Чеканный круг неконченного рейса,

Жизнь сволочнулась ртом красногвардейца

Вся в грохоте неотвратимых дул.

Душа не вынесла, в душе озноб и жар.

Налево марш - к могильному откосу.

Ты, говорят, опеплив папиросу,

Красногвардейцу отдал портсигар.

Дал одному солдату из семи,

Сказал: "Один, средь провонявшей швали,

На память об убитом адмирале

Послушай, ты, размызганный, возьми!"

Это стихотворение я читал в группе сибиряков, где оно получило полное одобрение. Читал также неоднократно в кругу своих друзей и знакомых. Спустя несколько месяцев после разгрома Колчака я был арестован Губчека по обвинению в распространении антисоветских прокламаций. Спустя две недели я был освобожден за недоказанностью. Приход советской власти мной был воспринят резко отрицательно. Записано с моих слов верно и мною прочитано. Евг. Забелин".

Кроме традиционного для "Сибиряков" стихотворенья о Колчаке, к делу Евгения Забелина приложены еще два стихотворения.

МАРИЯ АНТУАНЕТТА

Влюбленная в красивые слова,

Она глядит спокойно и устало.

Изысканные вянут кружева,

Павлиний шелк спускает одеяло.

Густых духов жеманный аромат

Напоминает молодость жасмина,

А за стеной наигрывает брат

Бетховена на старом пианино.

О, фрейлины утраченных веков,

Коснеющих над фижмами и пудрой,

Поклонником старух и париков

Маркизом был ваш друг золотокудрый

Вы, улыбаясь, слушаете бред,

Вы смотрите на сумерки без боли.

В последний раз лукавый менуэт

Он танцевал в серебряном камзоле.

К чему скрывать встревоженную дрожь

Я все равно за вас не побледнею,

Ведь гильотины выточенный нож

Поцеловал подставленную шею.

Перед дворцом поруганной вдовы,

Натравленная бешенством Марата,

Топтала чернь осколок головы

И голубую кровь аристократа.

Тоска пришла и больше не уйдет.

Опять глаза темнеют от печали.

В ту ночь король взошел на эшафот,

И палачи его короновали.

Осыпалась могильная земля.

Не сберегли придворные поэты

Последние молитвы короля

И локоны своей Антуанетты.

Пусть тонкий хмель слетается в слова,

Мы юность пьем из полного бокала.

Изысканные вянут кружева,

Павлиний шелк спускает одеяло.

РОССИЯ

Хватив накипевшего зелья,

Ударив стаканом об стол,

Томится она от похмелья,

Задрав кумачовый подол.

И рот припаскудила рвота,

Башку заломив набекрень.

Кто вымазал дегтем ворота

Курносых ее деревень?

Не батя встречается с батей

То хлещется юбка в крови.

Ну, девка, теперь забрюхатим,

Ну, девка, теперь не реви.

Ты, Русь, пестрокрылая птица,

Быстрей бубенцом отзвони.

Тебя октябрили, срамница

Чекистские ночи и дни

"С приездом Анова была по его инициативе организована литературная группа "Памир". Группа объединила исключительно сибиряков. В группу входили Феоктистов, Анов, Марков, Ерошин, Забелин, Бессонов, а позднее Васильев. Мартынова и Абабкова считали в группе заочно, хотя они были в Сибири. В задачу группы входило отторжение окраин Сибири и нацменьшинства (сибирского). Мы считали Сибирь богатой страной, своеобразной, могущей занимать особое место в политическом и экономическом отношении. Мы считали, что Сибири суждено сыграть особую, самостоятельную роль. Отсюда и пропаганда Сибири и сибирского края со всех точек зрения (политической, экономической, экзотической и пр.) в наших произведениях. Легально под маской "Памир" мы выступали лишь один раз в Доме Герцена".