Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 3. Ржаная песня Страница 5

Действительно стыдно. Двести метров от райкома до дома, где живет человек, ожидающий помощи. Чего бы проще: вместе с учителем-комсомольцем зайти в этот дом. Один ваш приход доставил бы много радости и Наде, и старой матери, и отцу. В хорошем разговоре все бы и выяснилось: чем помочь, как помочь.

Нет ведь: «Зайдите через три дня», телефонные звонки, трескучие обещания. Стыдно! Надо бы, как говорят, «на плаху вести», но вы, Петро, молодой секретарь, и пусть эта невеселая история послужит для вас уроком. А Наде Попович надо помочь, и не «через три дня», а немедленно.

Две средние школы в вашем поселке — армия старшеклассников, много молодых педагогов. И оставили человека в беде!

Ждем вестей из района.

1 апреля 1962 г.

Наш Гагарин

Каждая мать хотела бы иметь такого сына. Любая нация, любая страна гордилась бы таким гражданином. Наш Гагарин. Он вырастал среди нас. Вместе с нами спешил на работу, сидел на садовых скамейках, вместе с нами купался, собирал цветы. Он был, как все, и потому особенно радостно говорить: НАШ ГАГАРИН.

Мы помним день нашей первой любви. Мы ожидали этого дня. Мы старались представить себе человека, который полетит первым… космос и Человек. Художники рисовали звездного путешественника: почти великан, суровое лицо, холодный проницательный взгляд — этакий неземной демон, выросший над людьми.

И вдруг такая улыбка, лучистые глаза доброго человека. Сын плотника, недавний комсомолец.

Наш! Советский! Разве можно позабыть день, когда мы кидали шапки у репродукторов, когда в рабочих спецовках выбегали на улицы с плакатами: «Ура Гагарину!», «Хочу быть вторым после Юрия!» Плакаты писались за две минуты на газетах, на обрывках бумаги, на белых медицинских халатах: «Нашему Юрке слава!»

В считанные минуты планета Земля узнала «нашего Юрку». Всюду зазвучало простое слово ГАГАРИН. А потом мир увидел его улыбку. Земля раскрыла объятия сыну, видавшему звезды.

Мэры городов дарили ему ключи от городских ворот. Английские чопорные лорды и «джентльмены», кичившиеся своей знатностью, почитали за честь пожать руку советскому парню, сыну смоленского плотника. А люди, запрудившие улицы, дарили ему сердце. Простые люди хлопали его по плечу и говорили два русских слова: «Здорово, Юра!» Наши недруги вежливо уступали ему дорогу, пожимали плечами: «Ничего не скажешь — хорош! Русские знали, кого послать, знали, кого выбирать». А нам нетрудно было выбрать Гагарина. Гагарин, Петров, Иванов, Сидоров… Это все мы с вами — простые советские люди. Мы о себе заявили в семнадцатом. Нам надо было много работать. Мы вытирали пот рукавом, и мир не успел разглядеть наше лицо. Недруги рисовали нас — коммунистов — едва ль не с рогами. И вот мир увидел лицо коммуниста, лицо советского человека.

Весь мир объяснялся в любви этому человеку.

Целый год его лицо, его улыбка, его глаза глядели с обложек журналов, с экранов, плакатов, газетных и книжных страниц. Составители календарей назвали минувший год годом Гагарина. И вечно, пока будет крутиться Земля вокруг Солнца, под цифрой 12 в весеннем апреле будет стоять имя: ЮРИЙ ГАГАРИН. И вечно простые люди — пахари, машинисты, врачи, землекопы — будут говорить своим сыновьям: «Земля вертится для простых, рабочих людей. Он вот был сыном простого плотника…» ОН — это Юрий Гагарин, наш с вами ровесник и современник, наша первая космическая любовь.

Фото Б. Смирнова. 12 апреля 1962 г.

Эрбар и Гранка

Бывает — сенсация приходит прямо в редакцию. Вчера утром из дальней командировки вернулся наш корреспондент Павел Михалев.

Три недели он провел в Арктике. По старой традиции корреспондент привез подарок газете. Необычный подарок. Открыли ящик, и… сразу перестали скрипеть перья, стучать машинки, полчаса не отзывались редакционные телефоны. Всему виною были два белых медвежонка.

Они совсем не стеснялись, как будто всю жизнь только и делали, что путешествовали по редакциям. Обнюхали столы, забрались на диван, заглянули с шестого этажа на улицу, повалили графин и с удовольствием лакали разлитую воду. Однако больше всего им понравилось сгущенное молоко. Повизгивая, как поросята, медвежата становились на задние лапы и языком ловили сладкую струйку.

Если банку прятали, раздавалось рычание, на какое только способны двухмесячные младенцы. Молока было вдоволь, желающих покормить тоже.

Ленька чуть-чуть боится, но сладкое молоко делает Гранку очень миролюбивой…

Насытившись, медвежата стали валяться на старых газетах. Это было самое время узнать биографию мишек.

Родились они в торосах, недалеко от Земли Франца Иосифа. Их мама медведица имела неосторожность поднять лапу на двух полярников. Ученые были вооружены. Медвежата осиротели и, конечно, погибли бы, потому что были чуть более рукавицы. Забота и сгущенное молоко сделали дело.

На Севере мишкам успели дать имена: Матрешка и Пашка. Но в редакции не согласились: надо что-нибудь наше, газетное. Ну и решили: сестра будет Гранкой, а братец — Эрбаром. Сын летчика Ленька Векслер, приехавший с отцом в редакцию, естественно, спросил: что это значит? Пришлось объяснять. Гранка — это часть печатного набора, а Эрбар — один из красивых газетных шрифтов.

— Ну хорошо назвали, а дальше что?

В самом деле, что? Подарок требует ухода…

Дружным голосованием решили: в зоопарк!

Минувшую ночь Эрбар и Гранка впервые провели в обществе четвероногих друзей со всего света. А в мае месяце всех любителей животных милости просим в Московский зоопарк.

На площадке молодняка вы увидите наших Эрбара и Гранку.

Фото автора. 15 апреля 1962 г.

Наш корреспондент

В редакцию часто приходят письма: «Хочу писать в вашу газету. Каким должен быть корреспондент?..» Года два назад примерно такое письмо пришло из Чувашии. Писал молодой сборщик Усов Сергей. Ему ответили. Сергей оказался хорошим фотографом. В газете стали появляться снимки с завода электрических аппаратов.

Недавно, приехав в Чувашию, я вспомнил об Усове. Любопытно, а как он работает?

В «сборочном» электроаппаратного завода я попросил мастера познакомить с самым уважаемым человеком в цехе. Мастер сказал: «Задача…», долго стучал ногтем по столу.

— Вон среди халатов — рубашка в клетку… Да, да, светлые волосы.

…Парень поднял приветливые глаза, неторопливо закрутил винт на золотистом приборе и протянул руку:

— Сергей Усов…

Сергей работает калибровщиком. Что это значит? Цех собирает приборы, которые кто-то назвал «сторожами». Любая неисправность на линии — прибор сигналит. Ученое название прибора — реле. Без реле сегодня ни пароход, ни самолет, ни спутник, ни даже маленькая электростанция не работают. Электрический «сторож» дает сигналы о пуске, предупреждает аварии, бережет миллионную технику. Без реле немыслимы автоматика, телемеханика.

Представляете, какую ответственность несет электрический «сторож». А всего-то прибор… умещается на ладони. Правда, ладонь у Сергея широкая.

Сергей калибрует реле, как часовщик, тончайшей отверткой трогает лепестки контактов. Надо так настроить прибор, чтобы срабатывал «секунда в секунду и ни секундою позже». Калибровщиков в цехе немало, но каждый конструктор, прежде чем отдать реле на поток, приходит к Сергею:

— Ну-ка, Сергей Никифорович…

Сергей доводит, регулирует. От дыхания его дрожат золотистые лепестки. Под рукой — инструменты, способные мерить микроны. Но есть что-то тоньше этих мерительных инструментов. Помните, тульские мастера блох подковали. Когда Сергей целится взглядом, старается не дышать у прибора, я вижу со стороны его руки с тонкими длинными пальцами. Наверное, у туляков были такие вот руки…

Но Сергея не только за мастерство уважают. Я много слышал: «всегда поможет…», «веселый…», «принципиальный…», «друг настоящий…» Мне он тоже понравился. Немного застенчивый, чуть-чуть медлительный, с открытым, добрым лицом сердечного человека. Да вот весь он тут, на фотографии, сделанной в цехе у рабочего места, — наш корреспондент Сергей Усов.

Фото автора. Чебоксары. 5 мая 1962 г.

Мещерское половодье

«Моя река, мои журавли…»

Во всем виновата эта книжка. Это она для всех странников, для всех любителей ветра, неба, душистых трав и бездонной воды открыла страну со сказочно древним названием — Мещера. Зимними вечерами, когда в окошко стучится колючий снег, на сон грядущий перелистаешь страницы, и сразу к лампе подступят ветки нагретого ельника, пахнет болотной сыростью. Услышишь вдруг: падают капли с весел, от чавканья сапог по ковровому мху взлетают тетерева. Копны сена, болотные кочки с мелкой дробью созревших ландышей. Луна в реке, разбитая на осколки рыбьим хвостом, черного цвета озера, грибы с «телячью голову» и крики птиц, названия которых не знаешь. Шуршит снег за окошком. Тушишь лампу и даешь себе честное слово: вот как растает — сразу туда. Это ж не Африка, это же рядом — билет до Рязани, а там с попутным ветром, с попутным грузовиком.