Николай Устрялов - Белый Омск Страница 5

...Дурденевский -- мне на вопрос, что он думает о положении: -- Ясно, это конец Вандеи!.. (1 ч. 20 м. ночи).

Омск, 26 мая

Горячка с агитационной литературой. Верховный Правитель и ставка потребовали срочно развить максимум энергии и в неделю изготовить чуть ли не миллион листовок и прокламаций. Поставили на ноги типографии, спешим...

Самые последние вести -- ничего. Юденич непосредственно угрожает Петербургу1, Деникин идет на Царицын, наши оправляются, мирная конференция будто бы решила признать Колчака. Большевики -- как затравленные звери, умирают, но не сдаются. Честь им и слава! Возможно, что они попробуют и им удастся ближе сойтись с Германией и тем подбросить хвороста в угасающий очаг всемирной революции. Во всяком случае, жить все интереснее и интереснее становится. И за Россию все спокойнее. Откровенно говоря, ее будущее обеспечено -- вне зависимости от того, кто победит -- Колчак или Ленин... (6 ч. 50 м. вечера).

Омск, 22 июня

Все время, со всех сторон -- много впечатлений. "В центре". Налаживается, мало-помалу, работа по информации, выпустили более двух миллионов прокламаций на фронт, брошюры печатаются, словом, в Пресс-Бюро благополучно. Хуже с иностранной информацией, Сукин ворчит, что она ничуть не улучшается. Хочу ближе ею заняться, но масса технических препятствий, -до сих пор нет помещения, беда.

В общем очень устал, хочется отдохнуть, не знаю, удастся ли, хоть немножко... И кроме того, не могу сказать, чтобы эта деятельность меня удовлетворяла вполне, всецело. Заведывание прокламациями, телеграммами -да, теперь это важно, это нужное дело и, разумеется, живое, интересное. Но все же слишком много сил отнимает в нем просто техника, и для "творчества" места остается меньше, чем хотелось бы. Конечно, когда минет лихорадочное время, оставаться журналистом только или даже журналистом по преимуществу -не захочется.

Что-то будет?.. У нас на фронте -- плохо, большевики -- у Осы и Оханска, взяли Уфу и продолжают наступать. Зато, кажется, хорошо у Деникина. Кроме того, недурно, кажется, складываются дела международные. Еще неизвестно конкретно, в чем дело, но Сукин получил ряд телеграмм из-за границы, поздравляющих с "большою дипломатической победой". Из Франции и Америки телеграфируют о "радостном событии" и пр. Из ноты союзников еще не ясно точно, в чем дело -- официального признания еще, очевидно, нет, но что-то, несомненно, улучшилось. Министерство Иностранных дел послало соответствующий запрос в Париж1. Большевистское радио бешено ругает союзников за дружбу с Колчаком. Что будет?..

Стоит жара. Солнце. Хочется проехаться на лодке. Жаль, что здесь нет окрестностей (12 ч. 25 м. дня).

Омск, 10--11 июля

В общем, тревожно. Начинаются там и сям "панические" разговоры, обыватели готовят чемоданы, "беднота" открыто радуется и поджидает большевиков. Говорят, и в сибирских деревнях настроение большевистское. Не переболели еще, не знают, на себе не испытали, что такое Советская власть, а ведь рассказам русский человек плохо верит. Эмпиризм дикарей -- ничего не поделаешь. Возможно, что Сибири еще суждено испить эту горькую чашу. Неспокойно в низах, возможен внутренний взрыв, если продолжатся неуспехи на фронте. А они, увы, продолжаются, положение ухудшается. Фронт приближается к Екатеринбургу и Челябинску, хотя большевики снимают части на Деникинский фронт. Что-то будет? Ужели новые испытания, бегство... арест? Впрочем, не очень думаешь обо всех этих ужасах, живешь интенсивно, напряженно и... не скучно, просто хорошо. (12 ч. 50 м. ночи).

Омск, 14 июля

Разгар лета. И совсем, совсем не приходится пользоваться им, проходит бесплодно. Пыльные, душные улицы, и на душе не до природы. Лишь иногда потянет, взгрустнется... Сейчас прекрасные лунные ночи, и даже в городе, особенно ближе к окраинам, чувствуется радостная свежесть... Надеюсь, что все-таки удастся проехаться на пароходе по Иртышу, передохнуть.

У Деникина началось контрнаступление большевиков. Уже взяли обратно Балашев (значит, восстановили железнодорожную связь с Саратовым) и ведутся бои за Харьков и Екатеринослав. Ужели повторится история нашего наступления?.. Ну, а у нас, разумеется, отвратительно, -- судьба Екатеринбурга, вероятно, уже предрешена. В тылу -- гнусная грызня генералов, обывательская паника, рост общественного недовольства -- верный спутник неудач. Беда. На Западе -- шатко. (11 ч. дня).

Омск, 15--16 июля

Заседание "блока"1 -- о политическом положении. Отвратительное, гнусное впечатление. Сброд невежд, шумящий, ищущий "виновника" и, конечно, находящий его в Правительстве, Правителе, власти... Суждения "чем я хуже Сукина?", "отчего не выслушивают наших мнений о международной политике?", "мы должны им прямо сказать", и т.д.. и т. д. ... Какие-то казацкие полковники, едва ли не впервые попавшие в "высокое собрание", делающие "большую политику"... И вот -- общественное мнение...

Одни (Белорусов) хотят использовать чехов для фронта, другие (промышленники, казаки) мечтают о японцах -- и все это примитивно, наивно... Белорусов все возмущается "произволом в управлении" и думает, что нужно изменить курс правительственной политики в смысле большей демократичности. Чехи будто бы тоже поставят это условие. Глупо! Кадеты решили не поддерживать Белорусова. Что касается японцев, то, кажется, они сменят чехов по охране железной дороги, с благословения Совета 5-ти.1 (2 ч. 10 м. ночи).

Омск, 20 июля

Сейчас вместе с делегацией омского "блока" был у Верхового Правителя -в домике у Иртыша1. Длинная беседа на злобы дня. Хорошее и сильное впечатление. Чувствуется ум, честность и добрая воля. Говорил очень искренно, откровенно. Об "отсутствии порядочных людей", "трудном положении армии ("развал")", о союзниках. "Мое мнение -- они не заинтересованы в создании сильной России... Она им не нужна". О Японии, о наивности тех, кто думает, что стоит лишь ее попросить, и она пришлет дивизии... Об отвратительных злоупотреблениях агентов власти на фронте и в тылу. "Худшие враги правительства -- его собственные агенты". То же и у Деникина, то же и у большевиков -- "это общее явление, нет людей"... У большевиков это устраняет чрезвычайка, но и она не может устранить преступлений агентов. Мы же мечтаем о законе. "У меня полнота власти, я фактически могу расстрелять преступников, -- но я отдаю их под суд, и дела затягиваются"... Беседовали около двух часов. (5 ч. дня).

Омск, 21 июля

"Диктатор"... Я всматривался в него вчера, вслушивался в каждое его слово... Трезвый, нервный ум, чуткий, усложненный. Благородство, величайшая простота, отсутствие всякой позы, фразы, аффектированности. Думается, нет в нем тех отрицательных для обыкновенного человека, но простительных для гения свойств, которыми был богат Наполеон. Видимо, лозунг "цель оправдывает средства" ему слишком чужд, органически неприемлем, хотя умом, быть может, он и сознает все его значение. В этом отношении величайший человек современности (тоже к гордости нашей русской) Ленин -- является ему живым и разительным контрастом.

Говоря о том, что союзники не хотят помочь России стать снова великой, он прибавил вчера: "Это мое мнение... Но ведь иногда приходится руководствоваться не внутренними убеждениями, а интересами государства... Политика в смысле попыток привлечения помощи союзников будет продолжаться...". Чувствовалось, что он лично считал бы нужным более независимый, самостоятельный тон в разговорах с союзниками. Но... он поддается доводам советников. То же в вопросе с Семеновым. "Разве я держал бы себя так во всей этой истории с Семеновым?"...

Что это? Излишняя искренность "абсолютно честного человека"? Недостаточная напряженность воли? ни того, ни другого свойства не было у Наполеона, нет у Ленина. Дай Бог, чтобы оба эти свойства не помешали их обладателю стать "историческим человеком". А может быть, я ошибаюсь... Но не скрою -- не столь историческим величием, сколько дыханием исключительной нравственной чистоты веяло от слов Верховного Правителя и всей его личности. Конечно, трудно судить современникам. Исторических людей создают не только их собственные характеры, но и окружающие обстоятельства. Но я боюсь -слишком честен, слишком тонок, слишком "хрупок" адмирал Колчак для "героя" истории... (8 ч. вечера).

Омск, 25 июля

Жизнь вся в хлопотах и заботах душных, пыльных, как Омск в июле... Блок, партия, бюро, газета... Резолюции, статьи, доклады, речи... Нечто лихорадочное, в конце концов изнурительное. Все интересы более утонченного и высшего порядка ушли словно безвозвратно. С другой стороны, нет минуты спокойного, настоящего отдыха, не отравленного пылью, свободного от тягостного осадка на душе. Впрочем, это -- та жизнь, о которой не раз я мечтал в дни занятий "утонченного и высшего порядка", а также и в минуты "спокойного, настоящего отдыха"... Трудно в мире сем угодить человеку...

Все более и более заманчивою представляется Москва, хотя бы даже и большевистская. С тоскливой, но сладкой грустью вспоминаются ее улицы, дома, былые дни жизни в ней, и тянет туда, тянет все чаще и все сильней. И Калуга представляется, милая, родная... Доведется ли вас увидеть, славные, любимые?.. (7 ч. 10 м. вечера).