Этруски - Жан-Ноэль Робер Страница 5

735 год до н. э.). Греческие колонисты, которые пытались наладить торговлю с соседями, обнаружили неподалеку виллановианские поселения этрусков Кампанье. Именно этот богатый регион способствовал установлению союза между этрусками и греками из Великой Греции, инициировав первое взаимопроникновение между двумя этими культурами. С целью усилить эти связи и поддержать проникновение на юг, этруски вынуждены были занять Лаций, чтобы обеспечить путь, которая соединял Тоскану с районом Капуи. Но это не означает, что они оккупировали Лаций. Сохранение латинской лиги или договор между Римом и Карфагеном (примерно в 509 году до н. э.), в котором Рим выступал от имени всех своих союзников (Полибий, III, 22), не позволяют говорить об этрусской оккупации, хотя, как мы знаем, в Риме, начиная с 616 года до н. э., правили этрусские цари. Но многочисленные находки, связанные с этрусками и обнаруженные в этом регионе (например, в Пренесте), показывают глубокие следы этрусского присутствия. В Кампанье войны с некоторыми греческими колониями, завершились для этрусков поражением возле города Кумы (524 год до н. э.), что стало первым предупреждением, предшествовавшим поражению от греческой коалиции в 474 году до н. э.

♦ Влияние Востока

Два великих «золотых века» (согласно справедливому определению А. Хуса) этрусского благополучия, и особенно первый из них, определяются как связанные с периодом «ориентализации». Термин «ориентализация» связан с многочисленными чертами восточного влияния, которое можно усмотреть в этрусском искусстве — в вазах, фресках, статуях, украшениях. Открытие Этрурии к внешнему миру благоприятствовало увеличению товарообмена. Начала развиваться торговля, принося на тирренские берега многочисленные товары из Финикии, Малой Азии, Египта. Фантастический репертуар восточных мастеров (хищники, сфинксы, грифоны) заставлял мечтать этрусских художников, которые пытались их воспроизводить. В эту эпоху многочисленные деятели искусств начали путешествовать по Средиземному морю, оседать то тут, то там, создавать свои школы, воспитывать учеников. Они приносили вместе с собой темы, которые очаровывали людей повсюду, распространяя таким образом по средиземноморскому бассейну настоящую моду, которая не ограничивалась одной Этрурией. Можно даже сказать, что этруски с их чувствительностью и богатым воображением фигурировали среди самых лучших учеников этих восточных учителей.

Первое и, без сомнения, наиважнейшее, что означало вхождение этрусков в историю, — это была их письменность. Конечно, их алфавит сформировался под воздействием греческих торговцев, когда в целях развития экономики и торговли потребовалось вести счета на специальных табличках, но мастерство этрусков быстро сделало из письменности один из видов искусства, которым владели специальные люди — писцы, чье общественное положение считалось одним из самых привилегированных.

Мы располагаем, по крайней мере, одним знаменитым примером этих восточных учителей, приехавших в Этрурию, чья работа способствовала динамичному развитию тосканцев. Речь идет о Демарате, богатом торговце из Коринфа, изгнанном из своей родины и приехавшем в Тарквинии примерно в 650 году до н. э. Этот человек, известный, как отец будущего царя Рима Тарквиния Древнего, обосновался в Этрурии со своей семьей. Согласно Плинию Старшему («Естественная история», XXXV, 152), его сопровождали различные художники, специализировавшиеся в работе с глиной. Известно же, что торговля была тесно связана с распространением художественных ремесел.

Приток богатств и развитие рафинированных восточных искусств объяснялись также тем, что эволюция общественных и политических структур были благоприятными. С этим «золотым веком» связано появление богатой и мощной аристократии, наглому господству пресловутых «принцев Этрурии», которые заставляли строить для себя дворцы, подобные тем, что археологи обнаружили в Аквароссе или в Мурло, с их роскошным внутренним и внешним убранством, выполненным из терракоты. Эти же важные вельможи заставили воздвигать для своей посмертной славы огромные и великолепные курганы, о чем свидетельствуют некрополи города Цере, где в могилы клали знаки власти и богатства, вроде великолепных украшений и золотых драгоценностей, секреты изготовления которых остаются тайной и в наши дни.

♦ Талассократия и пиратство

В эпоху богатые люди часто совмещали два рода деятельности: вели за собой армию и занимались торговлей в Средиземном море; все это делалось для получения наибольшей прибыли и славы. Могущество этрусков на море единогласно признавалось древними. Тит Ливий писал об этом неоднократно: «до Римской империи Тосканская империя распространялась далеко в небе и на земле» (V, 33, 7); Этрурия, «мощная на суше, она была еще более мощной на море» (I, 23, 8). Диодор упоминает мощные «военно-морские силы» тосканцев и их «господство на море» (V, 40). И это совершенно верно, ибо этруски доказали свое мастерство в судостроении. Но было бы ошибочно видеть единственную цель военного флота в том, чтобы обеспечивать господство этрусков над морскими просторами. Морские сражения, которые они вынуждены были вести, всегда являлись продолжением экономического конфликта, обострения соперничества между странами, пытавшимися сохранить свои торговые преимущества. Военный флот служил лишь для того, чтобы обеспечивать защиту торгового флота. Этрусские товары обнаружены археологами в Африке (в Карфагене), на юге Испании, на греческих островах, в районе Антиохии и в Египте. Их привозили туда этрусские корабли.

В эпоху античности между понятиями «торговля на море» и «пиратство» не было никакой реальной разницы. Одно считалось позитивным, другое — негативным, но это второе обвинение относилось к соперникам в делах, которые, очевидно, использовали то же пиратство для утверждения своего экономического превосходства.

Вот почему греки расценивали этрусков как пиратов (Страбон [V, 3] утверждал, что они «живут пиратством»). В античности — и до недавней эпохи! — пиратство было обычным делом в Средиземном море. Аристократы и богачи — все они были торговцами, даже если они сами и не садились на корабли; а все торговцы были пиратами. Им приходилось и защищаться от нападений других, и самим нападать на конкурентов и похищать их товары, и осуществлять набеги на побережье, грабить и похищать людей, которых можно было потом перепродать как рабов. Даже Одиссей (Улисс) не удержался от поездки во Фракию с целью захвата там женщин и скота («Одиссея», IX, 39–66). Именно поэтому в древности города строились не на побережье, а в основном на отдалении от него, обычно на хорошо укрепленной высоте. Вспоминается «гомеровский гимн Дионису», в котором тирренские морские разбойники, пленившись красотой молодого бога, приняли его за сына царя и решили похитить его, чтобы получить за него выкуп. Но Дионис наказал их, превратив в дельфинов. Не исключено, что эта легенда (которая, кстати, упоминает присутствие этрусских моряков на греческих островах) символизировала воспоминания об усилиях тосканских торговцев по захвату рынков сбыта вина в регионе. Впрочем, пиратство не всегда изображалось в негативном виде. Можно было бы упомянуть роль пиратов в регулировании торговли и защите торговых судов. В любом случае, оно практиковалось повсеместно в Средиземном море и было, можно сказать, единосущным с процессом торговли. И когда