Полина Жеребцова - Муравей в стеклянной банке. Чеченские дневники 1994–2004 гг. Страница 50

Подвал оказался закрыт! На двери висел большой замок! Тогда мы вчетвером побежали к Красному детскому саду. Я упала от страшной боли в ногах, и меня потащили волоком за капюшон. Несколько бомб мы переждали в детском саду. Без окон и без дверей. “И без кафеля!” – успела заметить я. Кто его ободрал?! Кто успел?

Самолеты улетели. Мы вышли. К удивлению мамы, в руках я держала свою коричневую клюку – палка не сломалась! Я так вцепилась в нее, что потемнели пальцы! Мы успели перейти дорогу и войти в следующий двор. Услышали знакомый скрежет. Так предупреждает о себе “Град”. Мама и я мгновенно шагнули в подъезд дома, того, что был слева. Постучали наугад. Нам открыли. Впустили в квартиру первого этажа. Женщина-чеченка и ее сын, мужчина примерно тридцати лет. Тут бабахнуло!

– Мы у вас отсиживались, – сразу вспомнил молодой хозяин.

Мне стало плохо с сердцем, и они дали мне валидол. Часть таблеток я оставила маме. Хозяйка дала нам воды с валерьяной. Моя мама уместилась на табурете. А я сидела в чужом коридоре прямо на баке с водой. Все замерли, ожидая очередного удара.

– Где-то потерялись мужчины, – вспомнила мама. – Они пытались нам помочь.

– И русская бабушка! – вторила маме я. – И кажется, я посеяла пальто!

Мама махнула рукой.

Зашатались стены. Сильнейший взрыв разломил часть потолка. Мы сплотились, прячась друг за друга. Нас обсыпало штукатуркой и щепками. Словно огонь прошел сквозь нас – так стало горячо. Еще один мощный взрыв странно, снизу, толкнул полы. Он свалил маму с табурета, а мужчину на четвереньки. Обстрел из “Града” быстро закончился. Больше эту махину не заряжали. Мы ждали. Но скрежета, характерного для подготовки к вылету новой порции снарядов, слышно не было. Все вышли на улицу. Мужчин и старушки не увидели. Увидели сгоревшую квартиру рядом, на втором этаже. Дыра, как дополнительное окно, показала нам мебельный гарнитур, спальню. Туда попал снаряд. Там дымился пол.

– Смертельная тишина! – произнес сын укрывшей нас женщины.

Мы поблагодарили наших спасителей на чеченском и на русском языках. Простились. Пошли вниз. На базар. Он был пуст. Магазин рядом закрыт. Цепь и замок. Если обстрел – укрыться негде.

– Быстро! Домой! – скомандовала мама и потащила меня изо всех сил. У садика из красного кирпича мы нашли пакет с пальто. Когда шли через двор, в окне второго этажа увидели знакомую бабушку. Она помахала нам рукой. Часть стены и крыши в этом доме исчезли.

С третьего и с четвертого этажей валил густой черный дым. Мужчину и высокого парня в джинсах мы не встретили. Тот, что выл, лежал у скамьи. Он был не… целый, осталась только его верхняя часть. Под ним огромным пятном темнела кровь. Мы побоялись и не подошли. Частный сектор смело. Даже кирпичей не осталось! Щебень по земле. И отпечатки на том месте, где стояли заборы. Огромные ямы! Исчезли дома и сады. Целая улица стала пеплом.

А тут мы смотрим, идут с “Березки” седой дед Николай и Хавин папа, наши соседи. Оказывается, они так напугались авианалета, что лежали все это время, закопавшись в снег, и не шевелились. Они тоже ходили искать, где купить хлеба.

Дома у наших дверей нас ждала старая бабка Стася. Она стучала к нам. Ей, естественно, не открывали. Из-под нашей двери шел дым! Мы вошли. Одновременно горели: окно, штора, ножки полированного стола и пол. Пришлось выливать всю воду. Носить растаявший снег и грязь в комнату.

– Хорошо, все отсырело! Слабый огонь, – радовались мы.

Управившись со своими делами, обнаружили, что у нас поменялись соседи. Родственники Тамары с четвертого этажа уехали. Заселились, как обещала тетя Марьям, люди из дома напротив: бабушка Нина – 73 года, три ее внука и молодая светловолосая женщина Варя, ее дочь.

Я и мама повеселели. Это же та семья, с которой мы переживали Первую войну! Ссорились. Мирились. Дружили. Помогали друг другу. Они жили у нас как беженцы.

Опять бьют “Градом”. Если я не погибну, Дневник, встретимся утром!

Полина

13.11.

Не пойму, как мы будем жить дальше?! Хлеб подорожал! Вначале до 6 р. А сейчас многие торговцы просят за булку 10 и 15 р.! Мука у нас старая, с привкусом гнили. Ее мало, на одну неделю.

Пришел Аладдин! Мы с ним говорили о том, как прожили предыдущий день. Я читала. Сегодня он меньше меня ругал. Но я, как назло (!), стеснялась и заикалась. Не могла спокойно заниматься. Постоянно отвлекалась, когда он сидел рядом. Мне хотелось не читать, а дышать его дыханием. Не слушать, что он говорит, а просто – слышать его голос. Колдовство! А он посчитал, что я невнимательная. Обиделся и ушел домой.

P. S. Опять стреляют. Когда же это кончится? Я трушу. Какой позор!

Полина

14.11.

Пришел Аладдин. Не один, с другом. Друга зовут Артур. Пили остатки кофе. Я чувствую – я не из своего времени. “Старший брат”, кстати, показал мне фотографию девушки Лолиты, из Микрорайона. Красивое лицо. Длинные черные волосы. Сказал, что она его любит, но родители увозят ее из города. По чертам лица Лолита красивей, лучше, чем я! Но на снимке у нее сильно подведены глаза. А я не пользуюсь косметикой.

На фигуру лучше я, несмотря на то что моложе. Аладдин сказал, что эта девушка старше него. На снимке Лолита выглядела ухоженной, знающей себе цену. Я не обиделась за рассказ Аладдина о подруге. Не расстроилась. Доверие – это здорово! Мое самолюбие не страдало. Я была коварна! Знала: мне есть, что рассказать и что показать Аладдину в ответ! Сосед Мансур тоже подарил мне свою фотографию. Подписал, что это он и слова: “На память, с пожеланием удачи!” “Старший брат” сильно приревновал к снимку соседа! Он даже не прятал свое раздражение! Так я выяснила: Аладдин не умеет скрывать чувств. Если обманет – сразу будет понятно!

Сегодня он принес кофе и баночку сгущенных сливок. Мама сделала лепешку – пирог с вареньем. Мы наслаждались редкой по военным временам вкуснятиной! Нам от Лолиты они принесли пачку печенья – подарок. Ребята грустно сообщили, что их знакомая уезжает. Ее семья попытается вывезти в Ингушетию имущество. Надо помочь при погрузке вещей. С этим Аладдин и Артур откланялись. Главное – он жив! И я – жива! Вдруг мы доживем до следующего дня?

Полина-Будур

15.11.

Сильно не бомбили с самолетов, но били “Градом” и стреляли из танковых орудий. А с самого утра было тихо. Мы ходили за водой. Варя, бабушка Нина и я с мамой. Я участвовала в походе, несмотря на ранения! Принесла два бидона по три литра.

У нас была в гостях Раиса. Ели вареники с остатками капустных листьев и с листьями бурака. Объеденье! Пили драгоценный кофе.

Заглянула тетя Варя с Баширом. За ним по возрасту следует Мансур. Еще в этой семье есть сын Юрочка. Его решили оставить с бабушкой.

– Необходимо следить за квартирой! Соседи в доме напротив ненадежные, – заявила Варя. Все они дружно “откушали” кофе. Расслабились и вели светскую беседу.

Мне стало скучно. Еле дождалась, пока ушли. И это несмотря на то, что я их очень люблю!

Аладдина нет! Ходили с мамой на “Березку” за хлебом. Обошлось без приключений.

Башир, которому 15 лет, делает нам из выварки печь для дров. Обогреваться в квартире. Мы с его помощью присоединим печь к трубе от газовой колонки и к дымоходу. Будет “буржуйка” конца XX века!

Я дважды сыграла с ним в шашки и оба раза позорно проиграла. Виноваты мысли. Я в придуманной, счастливой жизни без войны.

Я начал жизнь в трущобах городских,И добрых слов я не слыхал.

Мы тоже, видимо, долгое время будем жить в трущобах и на свалках. От моего любимого города мало что останется!

Ура! Пришел Аладдин!

Поля

16.11.

Вчера у нас были Аладдин и его товарищ Артур. Я читала, они слушали. Артур проговорился: все, что я выучила за две недели, им с трудом поддалось за полгода! Аладдин ткнул его в бок. Артур ойкнул, и мы смеялись.

Когда их девушка уезжала, то оставила Аладдину письмо с подписью: “Прямо в лапы тигра”. О том, что он ей дорог, но не как друг, а она его любит! Понимает: чувство пришло не вовремя. Помнит – она старше. Ей – 27! Ему нужна другая. Лолита желала Аладдину счастья, жену и детей. “Меня ты больше не увидишь!” – гордо завершала она письмо.

Мама “тигра” отругала:

– Письмо личное. Показывать нехорошо. А хвастаться совсем непорядочно! Такие вещи хранят и молчат. Письмо – бесценно!

Аладдин на этот раз не пришел без лампы! Он принес и керосин. Теперь ламп у нас две.

Светло и на кухне, и в комнате. Если поставить их рядышком, можно читать! Окна всегда плотно занавешены – ведь стреляют на свет. Аладдин подарил мне еще одну очень хорошую вещицу[1], но о ней я промолчу и маме пока не покажу. Потому что секрет!

Сегодня утром мы с мамой обогнули наш дом и пошли в чужие огороды, пока нет обстрела. Сколько же там было руин! Мертвая сгоревшая собака лежала на дорожке. Мир ей в иных мирах!