Г. Штоль - История Древнего Рима в биографиях Страница 50

По окончании сооружения флотилии, происходившего под руководством консулов, Корнелий немедленно отправился в Мессану с 17 кораблями впереди главных сил; но карфагенский полководец Богул заманил его хитростью в Липарскую гавань и там взял в плен со всеми кораблями. Эта оплошность, вероятно, и была причиной того, что он получил название Asina. Сильно издевались карфагеняне над мореплавателями-римлянами. Но это плохое начало не испугало консула Дуилия, который тотчас же отправился в Мессану с главными силами. Навстречу ему поплыл с 50 кораблями карфагенский полководец Ганнибал, уверенный, что ему удастся уничтожить неопытный неприятельский флот прежде, чем он успеет достигнуть берега Сицилии, но у одного мыса Ганнибал неожиданно попал в середину римской флотилии и потерял больше кораблей, чем римляне у Липарских островов.

По другим сведениям, Дуилий, еще до отплытия своего товарища, уехал к стоявшему в Сицилии сухопутному войску, потому что карфагеняне приняли там наступательное положение; командование же флотом он принял тогда, когда этот флот прибыл в Мессану и, вследствие взятия в плен другого консула, остался без командира. Тут же, как рассказывают, были устроены на кораблях и вышеупомянутые перекидные мосты, изобретенные самим Дуилием. Вооружившись таким образом, он немедленно двинулся навстречу неприятельскому флоту. Карфагеняне смотрели на слабые, по их понятиям, римские корабли как на легкую добычу и потому двинули на них сто тридцать судов без всякого боевого порядка и особых мер предосторожности. Тридцать из этих кораблей, шедших впереди остальных, были притянуты железными крюками неприятельских мостов и без труда взяты в плен. Остальные, напуганные таким началом, пытались подобраться к римлянам стратегическими маневрами; но чуть только карфагенский корабль подходил к римскому, железный крюк втыкался в него, и затем следовало или взятие его в плен, или полное уничтожение. Когда таким образом погибла почти половина карфагенских судов, все прочие кинулись в бегство, В руки римлян попал тридцать один корабль, между прочим и адмиральский – семивесельное судно, некогда отнятое карфагенянами у Пирра; 3 тыс. врагов пало, 7 тыс. были взяты в плен. У римлян, если верить рассказам, не погибло ни одного корабля.

Эта блистательная морская победа при Милах (260) вызвала в Риме неописуемый восторг. Неодолимые на суше, они сделались теперь непобедимыми и на море, ибо разбили наголову первых моряков на свете. С этих пор, думали римляне, уже ни один народ не будет в состоянии сопротивляться им. После битвы Дуилий высадил свои войска на сушу, освободил Эгесту, упорно осаждавшуюся неприятелем, взял штурмом Мацеллу и затем возвратился в Рим, окруженный громкой славой. Здесь он отпраздновал блистательным триумфом первую морскую победу римлян. Победителю как бы пожизненно позволили при каждом возвращении вечером домой из гостей идти с факелоносцем впереди и в сопровождении флейтистов и певцов. Воспоминания о победе народ увековечил сооружением на форуме колонны, украшенной отнятыми у неприятеля корабельными носами (Columna rostrata Duilii). Обломки этой колонны (или древнего подражания ей) уцелели до сих пор с частью надписи. Сам Дуилий, в благодарность за победу, воздвиг на форуме Олиториуме храм Янусу богу благих начинаний.

19. Марк Аттилий Регул

Регул сделался наиболее известным среди римских полководцев первой Пунической войны благодаря геройству. Но, по мнению Нибура, древние не оценили по достоинству характер этого человека. «Он вовсе не принадлежал к величайшим людям своего времени, – говорит Нибур, – хотя обладал добродетелями той эпохи; его отнюдь нельзя признать безукоризненным полководцем; он слепо и без всякой предусмотрительности доверялся чрезмерному счастью и так вознесся в этом счастье, что Немезида покарала его как погибелью отечества, так и его собственной».

Регул уже до Пунической войны, а именно в 267 г., был консулом, в этом звании сражался с садлентинцами и подчинил власти римлян важный город Брундизиум, за что был награжден триумфом. Вторично консульскую должность он занимал в 256 г. с JI. Манлием Вольсо. После морской победы у мыса Мила римляне надеялись, что войну с Карфагеном закончат скоро; но в следующие годы они воевали и Сицилии не особенно удачно, счастье перевешивалось то на ту, то на другую сторону, и окончательный исход трудно было предвидеть. Тогда римляне, ободренные морской победой при Тиндарисе, решились на отважное предприятие – поход в Африку с целью напасть непосредственно на Карфаген и тем принудить неприятеля отказаться от Сицилии (256). Пример Агафокла, в прежнее время удачно воевавшего с Карфагеном в Африке, доказал, на каком непрочном фундаменте покоилась сила этого последнего из-за ненадежности крайне притесненных карфагенских подданных в этой части света. Громадные приготовления были сделаны римлянами ввиду предстоявшего похода. Они построили больше 200 новых военных кораблей, так что в их распоряжении находилось теперь свыше 330 триер и пентер, экипаж которых состоял из 100 тыс. моряков и 40 тыс. солдат. Во главе этого войска были поставлены оба консула. Они объехали юго-восточный мыс Сицилии, Пахинум, и на южном берегу острова, вблизи горы Экномус (теперь Monte di Licata), встретились с карфагенским флотом.

Карфагеняне, для противодействия неприятелю, приняли не менее энергичные меры. У них было 350 кораблей и не менее 150 тыс. человек экипажа. Никогда еще до тех пор не сходились на море такие огромные массы сражающихся.

Римляне разделили свой флот на четыре эскадры, двумя первыми командовали сами консулы. Они образовали острый угол, так что два адмиральских корабля поместились один подле другого. Третья эскадра растянулась сзади этою угла и таким образом составила с двумя первыми треугольник. Она вела на буксире транспортные суда с конницей. Четвертая эскадра, построившаяся параллельно третьей позади транспортных кораблей, служила прикрытием этих последних и всего остального флота. Карфагенский флот, предводительствуемый Ганноном и Гамилькаром (не Гамилькаром Баркой), доказавшим свои военачальнические способности, был разделен тоже на четыре эскадры, ставшие против римлян одной широко растянувшейся линией, так что ее левое крыло примыкало к сицилийскому берегу. Когда римский треугольник бросился на обе пунические эскадры, составлявшие центр, они отступили назад, а левое крыло карфагенской флотилии ударило по третьей римской эскадре, которой транспортные суда не давали следовать за двумя передними, и прибило ее к берегу. В то же самое время правое карфагенское крыло напало на четвертую римскую эскадру. Таким образом, все сражение распалось на три отделения. Корабли карфагенского центра вскоре потерпели поражение и прежде всех бросились в бегство. Но одновременно с этим остальные две римские эскадры выдерживали сильнейший натиск со стороны неприятеля, далеко превосходившего их численностью, и непременно погибли бы, если бы карфагеняне меньше боялись перекидных мостов. Консулы, одолев неприятельский центр, вовремя подоспели на помощь своей четвертой эскадре и, одержав и здесь победу, ударили всеми еще годными к битве кораблями на левое пуническое крыло с тылу, окружили его со всех сторон и захватили почти все суда. Остатки карфагенского флота поспешили собраться снова у Гераклеи, откуда он впервые вышел, и приняли меры к тому, чтобы помешать переезду римлян в Африку. У карфагенян оказались потонувшими более 30 кораблей, взятыми в плен вместе с экипажем – 64; римляне потеряли 24 корабля.

Между тем как римские консулы исправляли на сицилийском берегу свои поврежденные суда, к ним явился Ганнон с предложениями о мире; может быть, это было сделано им только для того, чтобы выиграть время. Консулы отвечали ему отказом и приказали своему флоту сниматься с якоря для отплытия в Африку. Войско, только теперь узнавшее, куда ему предстояло отправиться, стало вслух выражать свое несогласие со столь рискованным предприятием, и Регулу пришлось угрожать самыми строгими наказаниями для подавления оппозиции в малодушном войске. Карфагенский флот не был в состоянии воспрепятствовать движению римского. Ганнон поспешил со своими кораблями к Карфагенскому заливу, чтобы там вступить в повое сражение с римлянами, если бы они попытались высадиться в этом месте. Но римляне обошли Гермейский мыс (Кап-Бон) и бросили якорь в просторной и защищенной от всяких ветров гавани Клупейской, или Аспис, получившей свое название от щитоподобной возвышенности, на которой она была расположена. Они завладели городом и устроили тут укрепленный боевой пункт. Вслед за тем, не встречая нигде сопротивления, стали они опустошать и грабить во всех направлениях богатые, превосходно обработанные земли карфагенян; загородные дома и дворцы были обращены ими в кучи пепла, бесчисленное множество пленных и стад пригнано в Клупею.