Рафаэло Джованьоли - Спартак Страница 50

В Риме, естественно, не было никого, кто был склонен серьезно считаться с бунтом гладиаторов, кроме Сергия Катилины и Юлия Цезаря; одни они могли оценить важность и серьезность восстания рабов, ибо знали его корни, размах, а также дарования его вождя; кроме этих двух никто и не думал о когортах, изрубленных в куски гладиаторами, тем более, что спасшиеся от этой резни солдаты рассказывали ее подробности, сваливая всю вину - и это отчасти справедливо - на самонадеянное невежество трибуна Сервилиана.

К тому же римский народ был втянут в гораздо более серьезные и опасные войны; против его владычества восстала почти вся Испания во главе с храбрым и рассудительным Серторием, ум и мужество которого оказались сильнее, чем храбрость юного Помпея и тактика старого Метелла; в это же время могущественный Митридат снова начал войну против римлян и уже успел разбить Марка Аврелия Котту, бывшего в этом году консулом вместе с Луцием Лицинием Лукуллом.

Консул Лукулл, находившийся еще в Риме и собравший предназначенные ему легионы, чтобы идти против Мигридата, с одобрения сената послал в Кампанью против гладиаторов храброго и опытного воина, трибуна Клодия Глабра, и дал ему для борьбы с мятежниками шесть когорт, то есть около трех тысяч человек Пока Клодий Глабр снаряжал доверенные ему когорты, чтобы повести их против гладиаторов, последние великолепно использовали свою победу: за двадцать дней их число с шестисот выросло до тысячи двухсот, причем почти все они были хорошо вооружены.

Спартак, превосходно знакомый с боевым строем греческих фаланг, фракийской милиции, войск Митридата и римских легионов, был восторженным поклонником римского строя; он убедился, что не было лучшей и более мудрой тактики, чем v воинственного латинского народа, и бесчисленные победы латинян над мужественными, презирающими смерть и отлично вооруженными народами он приписывал дисциплине, строевому порядку и структуре римского легиона.

Поэтому Спартак старался ввести в войско гладиаторов боевой строй римского войска и как только он получил возможность после победы над Титом Сервилианом войти в Помпею, он заказал значок для первого гладиаторского легиона; на древке этого значка, там, где у римлян был орел, он велел прикрепить красную шапку - головной убор рабов" которых хозяева собирались отпустить на Волю. Под шапкой было прикреплено небольшое бронзовое изображение кошки, так как кошку, животное самое свободолюбивое, помещали в качестве символа у ног статуи Свободы. Кроме того он заказал значки и каждой центурии: к древкам были прикреплены две соединенных руки из бронзы, а под ними - тоже маленькая шапка с двумя номерами - когорты и региона. Спартак нисколько не сомневался, что к нему стекутся все гладиаторы Италии, и что поэтому много будет легионов, и еще больше когорт, которыми ему придется командовать.

Господствуя на Везувии и на прилегающих равнинах, Спартак заставлял свои отряды ежедневно подолгу упражняться в тактических маневрах римских легионов, учиться раздвигать и смыкать ряды, сходиться в намеченном пункте, делать обходные движения, поворачиваться направо и налево, строиться в колонну и в три боевые линии, из третьей, перейдя через вторую, занимать место в первой линии и так далее. Из труб и букцин, отнятых у легионеров Сервилиана, Спартак организовал небольшой духовой оркестр и научил его играть утреннюю зорю, сбор и сигнал к атаке.

Таким образом, с прозорливостью искуснейшего полководца используя время, которое дал ему противник, Спартак занимался строевым обучением своих солдат и готовился оказать упорное сопротивление врагу, нападения которого ждал в скором времени.

И действительно Клодий Глабр не замедлил явиться. Едва собрав свои когорты, он большими переходами двинулся против гладиаторов.

Строгой дисциплиной, энергично проводимой среди воинов, Спартак в короткое время сумел завоевать расположение и любовь всех окрестных пастухов и дровосеков; благодаря этому, уже за день до прибытия Клодия, Спартак знал не только "о его приближении, но и с какими силами тот идет его атаковать. Так как он понял, что с тысячей двумястами людей нельзя выступать в открытом поле против трех тысяч римских легионеров, то он отступил в свой лагерь на Везувий и здесь ждал неприятеля.

Атака началась после полудня, в двадцатый день пребывания гладиаторов на Везувии. Манипула легко вооруженных пехотинцев, рассыпавшись цепью по лесу, находившемуся по обеим сторонам тропинки, и медленно взбираясь наверх, приблизилась к лагерю гладиаторов и пустила в него тысячу стрел; стрелы не принесли большого вреда потому, что стрелки были далеко от лагеря, все же несколько гладиаторов ранили и в том числе Борторикса. Но в тот момент, когда Спартак приготовился выйти из лагеря против неприятеля, стрелки и пращники быстро отступили, совершенно прекратив наступление.

Спартак понял, что поражение Сервилиана послужило новому предводителю римлян хорошим уроком, что атаки против его лагеря, подобные первой, больше не повторятся и что Клодий прибегнет к другим способам, чтобы выманить гладиаторов с площадки и сразиться с ними в выгодных для римлян условиях.

Действительно, легкая пехота была выслана Клодием наверх, чтобы проверить', находятся ли гладиаторы в своем лагере. Удостоверившись в этом, Клодий, очень хорошо знавший эти места, потер себе руки и с улыбкой удовлетворения, которая так не шла к его толстым, строгим губам и к его брюзгливому, загоревшему лицу, воскликнул:

- Мышь в ловушке! Через пять дней все они будут в нашей власти.

Центурионы и опционы, окружавшие его, с изумлением посмотрели друг на друга, не понимая слов трибуна, но вскоре им все стало ясным. Тысячу человек Клодий оставил на широкой дороге у подошвы горы, под начальством центуриона Марка Валерия Мессалы Нигера; остальным приказал следовать вверх, по дороге на Везувий, вплоть до места, где начинались леса и извилистая тропинка, которая могла быть единственным доступом в лагерь гладиаторов. Здесь он остановил свое войско и, выбрав удобное место, приказал разбить лагерь. Затем он немедленно послал опциона к центуриону Валерию Мессале Нигеру с приказанием точно выполнить заранее условленный маневр.

Этот Маок Валерий Мессала Нигер, ставший потом, через девять лет после описываемых нами событий, консулом, был молодой человек лет тридцати трех, смелый, честолюбивый и жаждавший военных отличий; он сражался во время гражданской войны в войсках Суллы и показал там свою доблесть, а потом за четыре года до тех событий, о которых мы рассказываем, последовал за Аппием Клавдием Пульхром, посланным в Македонию против нескольких восставших провинций, в частности против фракийцев. В сражениях на Родопских горах он отличился своим мужеством и был награжден за это гражданским венком и званием центуриона. Когда новость о восстании гладиаторов пришла в Рим, Валерий Мессала попросил разрешения отправиться в карательную экспедицию против гладиаторов, ибо этот гордый патриций принадлежал к числу тех, у кого мысль о войне с гладиаторами вызывала улыбку презрения.

Впрочем к жажде славы у Мессалы Нигера в данном случае присоединилась другая, тайная причина - страшная ненависть, которую он питал к Спартаку, ибо он был родственником Валерии Мессалы, вдовы Суллы. Когда весть о ее любовной связи с Спартаком дошла до него, он почувствовал такой стыд и негодование, что не хотел больше видеться и здороваться со своей родственницей; по отношению же к подлому гладиатору, осквернившему своими объятиями имя Мессала, он испытывал глубокую и неугасимую ненависть.

Получив приказ трибуна Клодия Глабра, Мессала двинулся со своими двумя когортами вдоль подножья Везувия, огибая гору до тех пор, пока не достиг склона, обращенного на Нолу и Нуцерию. Здесь, остановив когорты, он приказал разбить лагерь.

Мы не станем описывать как за два часа оба римских отряда на склонах горы соорудили лагери.

Как обычно, лагери имели квадратную форму, были окружены рвом и валом и защищены сверху густым частоколом. Быстрота, с которой римляне строили свои лагери, их совершенство и безопасность слишком хорошо известны благодаря описаниям и похвалам историков и военных специалистов, нам пришлось бы только повторять эти восхваления.

Так Клодий Глабр с одной стороны, а Мессала Нигер - с другой к вечеру расположились лагерем, заперев два единственные, имевшиеся у гладиаторов выхода из их убежища. Тут римские когорты поняли план своего вождя и возликовали при мысли, что мышь, действительно, оказалась запертой в мышеловке.

Как воин предусмотрительный и благоразумный, Клодий послал только одну тысячу человек охранять тропинку, которая вела к Ноле, ибо крайняя крутизна горы с этой стороны была естественным препятствием для спуска гладиаторов. Большую часть своих сил он сосредоточил у дороги со стороны Помпей, где спуск был несравненно удобнее и откуда поэтому с наибольшей вероятностью следовало ожидать атаки.