Александр Носович - История упадка. Почему у Прибалтики не получилось Страница 50

После того как СССР признал независимость Эстонии, местные власти Ида-Вирумаа попытались провозгласить Принаровскую республику, однако Россия сепаратизм на северо-востоке Эстонии не поддержала, и эстонские власти сумели разогнать нелояльные горсоветы.

В 1993 году городскими властями Нарвы и Силламяэ был проведен референдум о создании русской территориальной автономии с перспективой дальнейшего объявления независимости или воссоединения с Россией, что было поддержано большинством голосов. Однако Россия снова выступила за территориальную целостность Эстонии, и результаты местного референдума были эстонскими властями проигнорированы.

С тех пор эстонское руководство живет в постоянном страхе перед русским сепаратизмом на северо-востоке. Ида-Вирумаа регулярно дает основания для таких подозрений: помимо Таллина именно в Нарве, Йыхви и Кохтла-Ярве произошли протестные выступления против переноса «Бронзового солдата». Однако о пересмотре национальной политики, несмотря ни на какие опасения, речи не идет: эстонские власти и дальше будут бояться русских протестов, но продолжать «есть кактус», т. е. упорно строить эстонское национальное государство.

Глава VI

Буферная зона: балтийские «хоббиты» против российского «Мордора»

Этот регион, балтийские и северные страны, он всё же буферный в определенном смысле — от России.

После восстановления независимости Литвы, Латвии и Эстонии от них ждали превращения в геополитический мост, связывающий Европу и Россию. В реальности Прибалтика превратилась в геополитический буфер, Европу и Россию разделяющий. Бывшие страны соцлагеря в 90-е годы стали агентами влияния США в Европе и с тех пор работают на усиление американского присутствия в Старом Свете, необходимым условием для которого является недопущение стратегического союза Западной Европы с Россией. Ради этого Восточная Европа холит и лелеет свою запущенную русофобию, а для Прибалтики русофобские истерики против России, понимаемой ими как «империя зла», и вовсе превратились в смысл их существования на международной арене. Россия — это тот «философский камень», который превращает Литву, Латвию и Эстонию из ничто в нечто. Балтийские страны в глобальной политике — это производные от факта существования России, и до такого состояния они низвели себя сами.

1. История лимитрофов: межвоенная Прибалтика как первый «санитарный кордон»

Первый «санитарный кордон» от России был сконструирован по итогам Первой мировой войны создателями Версальско-Вашингтонской системы международных отношений.

Перед странами-победителями встала задача сдерживания Советской России, большевистское руководство которой грезило идей всемирной пролетарской революции. Чтобы не допустить распространения большевизма в Европу, на Версальской мирной конференции было принято решение создать из образовавшихся на развалинах Российской и Австро-Венгерской империй новых государств Восточной Европы антироссийский военно-политический блок.

«Обычно, чтобы остановить распространение эпидемии, устанавливают санитарный кордон. Если принять подобные же меры против распространения большевизма, он мог бы быть побежден, ибо изолировать его — значит победить», — заявил 21 января 1919 года в Версале премьер-министр Италии Витторио Орландо: считается, что первым термин «санитарный кордон» произнес именно он.

Перед национальными государствами Восточной Европы ставились две основные задачи: во-первых, полная экономическая и политическая изоляция России от Европы, во-вторых, недопущение союза России и Германии, препятствование созданию континентальной коалиции двух главных проигравших в Первой мировой государств. Последняя задача была связана как с борьбой против прихода к власти в Германии коммунистов (из-за тотального кризиса в стране развилось очень сильное левое движение), так и с контролем над руководством Веймарской республики — чтобы оно не прониклось реваншистскими настроениями и покорно терпело долю побежденного.

Эти две задачи реализуются балтийскими странами и сейчас: стратегическое партнерство России и Германии для них — одна из самых страшных геополитических угроз. Только теперь, кроме Германии, изоляции от «тлетворного влияния» Москвы подлежит вся «старая Европа»: Франция, Италия и проч.

В межвоенный период в русский язык вошло понятие «лимитрофы» (от лат. limitrophus — пограничный). Оно было широко известно и применялось не только в профессиональной среде, но и в общем разговорном языке. «Мечты Остапа были обширнее. Его проекты были грандиозны: не то заграждение Голубого Нила плотиной, не то открытие игорного особняка в Риге с филиалами во всех лимитрофах», — пишут, например, в 1928 году Ильф и Петров в «12 стульях».

В Малой Советской энциклопедии (1929 год) «лимитроф — название государств, которые образовались после Октябрьской Социалистической Революции на окраине бывшей Российской империи: Эстония, Литва, Латвия, Польша, а также Финляндия». Термин уже тогда носил негативный оттенок, из-за чего из списка лимитрофов попеременно выкидывали то Польшу, то Финляндию, неизменно оставляя только балтийские страны. Господствовало мнение, что лимитрофы — это ненастоящие, «фейковые», как сказали бы сейчас, государства, иллюзорное существование которых вызвано лишь необходимостью буржуазных западных демократий сдержать пролетарскую революцию (доктрина «санитарного кордона» это мнение только подкрепляла).

В большей степени нейтральным был и остается термин «буферная зона» — территория, разделяющая враждующие между собой государства или военно-политические блоки государств. В теории государства буферной зоны могут быть и связующими звеньями между двумя враждующими геополитическими блоками, однако прибалтийская «буферная зона» и в межвоенный период, и после распада СССР всегда была нужна для того, чтобы разделять Россию и Европу.

В оба периода своего существования лимитрофные Литва, Латвия и Эстония оправдывали все особенности своего экономического и внутриполитического развития необходимостью противодействовать России.

В первый раз это называлось «большевистской угрозой». В 1920-е годы, точно так же, как в 1990-е, произошла частичная деиндустриализация Прибалтики из-за разрыва торгово-экономических связей с Россией. Тем же объяснялось сворачивание демократии: в постсоветский период русских Прибалтики лишили гражданства, следовательно, избирательных прав, а в межвоенный период в юных республиках одна за другой происходили военные перевороты, уничтожалась парламентская демократия и устанавливались диктаторские режимы. Выборы в Литве, Латвии и Эстонии после этого отменялись — чтобы на них, не дай Бог, не победили красные.

Из трех балтийских республик и тогда, и сейчас наиболее активной во внешней политике была Литва — в 20–30-е годы это объяснялось не только тем, что это была самая многочисленная страна и единственная из трех, имевшая многовековую традицию государственности (Великое княжество Литовское), но и конфликтом с Польшей из-за Вильнюсского края. В 1934 году по инициативе Литвы была создана Балтийская Антанта — договор о сотрудничестве и взаимопомощи трех балтийских государств. Со временем Балтийская Антанта приобретала все более антисоветский, антибольшевистский характер.

В этом тоже проявляется историческая преемственность: чем больше времени проходит со времени распада СССР, тем более антироссийской становится внешняя политика балтийских стран.

Казалось бы, время должно сглаживать имевшие место в прошлом взаимные обиды, но нет, прибалтийская русофобия оказывается хронической и не лечится ничем. В первую очередь потому, что её им и не нужно лечить. Дважды в XX веке в Прибалтике возникали независимые государства, и дважды в итоге их геополитической функцией оказывалось противодействие России. Эта функция в итоге подчиняла себе всё и выхолащивала их остальную жизнь — экономическую, политическую, культурную. Дважды Литва, Латвия и Эстония провозглашали себя частью свободного западного мира, словно говоря «прощай, немытая Россия», и дважды сводили своё существование к положению производной от факта существования этой России.

«Вторая независимость» доказала только, что объектом сдерживания для балтийских стран является не большевистская, советская или путинская Россия, а Россия в принципе. Россия как субъект мировой политики. Независимо от того, какой в ней общественный строй и как она называется: Российская империя, Советский Союз или Российская Федерация.

2. Вахтерши ЕС: как постсоветская Прибалтика превратилась в «буферную зону»