Леонид Левитин - Узбекистан на историческом повороте Страница 50

Продолжая сравнения с Кыргызстаном, позволю себе обрисовать в общих чертах соответствующую практику этой страны. Она мне достаточно хорошо известна.

В Кыргызстане все было далеко не так демократически радужно, как это нередко преподносилось на Западе. Несмотря на все усилия Президента Акаева, реальную власть на местах продолжали (и продолжают) сохранять бывшие партийные боссы, в том числе и самого высокого ранга. Их сила и авторитет обеспечивались (и обеспечиваются) неформальными, правовым образом не закрепленными, но реально существующими родоплеменными, земляческими, семейными кланами. Обладая сильной властью на местах, бывшая партократия уверенно противостояла демократическому управлению страной. Слабость силовых структур - одна из причин роста в Кыргызстане преступности, в том числе и организованной. Мои личные наблюдения позволяют утверждать, что официальная власть на местах нередко плотно соединялась с теневым бизнесом, образуя симбиоз, с которым Бишкек справиться не мог.

Многочисленность местных лидеров и отсутствие устраивающего всех или хотя бы большинство реального претендента на пост главы государства создавали и продолжают создавать сейчас причудливо сбалансированную устойчивость. Интеллигентный и деликатный Акаев, удачно представляющий страну на международной арене, устраивал и пока, судя по всему, устраивает всех творцов политической погоды. Что же касается экономических реформ, то ряд прогрессивных инициатив Акаева, прежде всего связанных с земельной и аграрной реформами, сразу же был блокирован на местах именно из-за слабости власти в Бишкеке.

Авторитаризм

Как я ни пытался найти в изданных на Западе исследованиях постсоветского Узбекистана характеристику существующего в этой стране политического режима, мне это не удалось. Если же суммировать все критические выпады в адрес этого режима, то получим следующее: нет свободных и независимых СМИ, не допускается политическая оппозиция, преследуются религиозные активисты. Пожалуй, и все. Естественно, есть еще и частные, нередко довольно острые, критические замечания. Иногда справедливые. Однако, как сказал известный русский писатель, даже из ста кроликов нельзя сделать одну лошадь.

В чем же все-таки суть политического режима в Узбекистане в переходный период?

По моему мнению, можно выделить следующие наиболее типичные его черты: наделение президента широким кругом властных полномочий как главы государства и главы исполнительной власти; сильная вертикаль исполнительной власти; недостаточность контрольных полномочий у парламента; сохранение государственного распределения материальных ресурсов; усиление реального статуса силовых структур (национальной безопасности, внутренних дел); цензура средств массовой информации; возможность исполнительной власти ограничивать деятельность политических организаций.

Государственные решения в Узбекистане в соответствии с Конституцией принимаются Президентом как главой государства и как главой правительства и исполнительной власти в целом, а также Президентом совместно с парламентом. Практически ни одно значительное решение на государственном уровне не принимается без ведома Президента. Такое положение в известной мере обеспечивает согласованность и последовательность государственных решений. Однако, чего уж греха таить, одновременно сковывает инициативу и в высшем эшелоне государственного аппарата, и на местах.

Какие выводы можно сделать из всего этого? Конечно же, в стране авторитарный режим. Посттоталитарный, но тем не менее авторитарный. И я спрашиваю сам себя и читателя: не является ли это проявлением закономерной тенденции общественного развития? В стране, где никогда ранее не была решена историческая дилемма: человек есть часть собственности или собственность часть человека? В стране, где права и свободы человека были оторваны от собственности, а свобода от порядка? В стране, где демократические традиции, нормы и институты никогда не существовали на государственном уровне, а только особым образом проявлялись в местных сообществах? В стране, одной из самых исламизированных в мире и к тому же противостоящей усиливающейся экспансии исламского экстремизма?

Примем же за истину, что кардинальные прогрессивные преобразования в такой стране невозможно осуществить без сильной власти, способной принимать порой достаточно жесткие решения и последовательно проводить их в жизнь.

Альтернатива?

Что могло бы быть альтернативой авторитаризму в Узбекистане? Рискну предположить следующее: очень слабо управляемая со стороны государства перестройка экономики на рыночный лад, оторванная от социальных программ, осуществляемая в значительной мере под контролем теневой экономики и по ее правилам.

Возможен был бы и значительно худший ход событий. Потеря институтами власти своего авторитета и слабость силовых структур могли бы привести к кризисной преступности, характеризующейся не просто ростом организованных форм криминала, но и полной беспомощностью власти в борьбе с ним. Насилие при этом становится все более распространенным средством отстаивания групповых и индивидуальных интересов. Возникает диктатура криминалитета.

Нельзя исключить и таджикский вариант - реконструкцию феодального общества в условиях индустриальной эпохи. Во всяком случае, предпосылки гражданской войны в Таджикистане имели место и в Узбекистане: нищета и отчаяние большинства населения, разгул преступности, резкое обострение межэтнических отношений. Разве что не было таких региональных противостояний. Хотя как посмотреть... Ферганская долина являла собой, повторяя мысль Карлайла, которая уже приводилась в этой книге, бурлящий котел экономических, религиозных и этнических трений, готовый в любой момент взорваться.

О гражданской войне в Таджикистане писали очень много, обращая внимание главным образом на противостояние светской власти и ислама, кровавые межклановые конфликты. Я хотел бы взглянуть на тогдашние события в Таджикистане в ином ракурсе, в свете ослабления и саморазрушения государственной власти.

В конце восьмидесятых - начале девяностых гг. первым секретарем ЦК компартии Таджикистана был К.Махкамов, вторым - П.Лучинский. Махкамов, мягкий и уступчивый человек, не наделенный от природы качествами лидера, не пользовался авторитетом у таджикской политической элиты. Лучинский (нынешний Президент Молдовы), прибывший с широкими полномочиями из Москвы, не понимал местной специфики и не владел ситуацией, которая сложилась к этому времени в партийно-государственных структурах республики. Он совершил целую серию серьезных кадровых ошибок. Махкамов же в силу слабости своего характера не мог противостоять московскому прокуратору. В результате - традиционное противостояние регионов получило ряд сильных импульсов к обострению.

В сентябре 1991 г. во главе республики оказался Рахман Набиев, избранный председателем Верховного Совета, а в ноябре 1992 г. Президентом Таджикистана. Это был, как говорят англичане, его "come back" - возвращение после долгого перерыва на прежнюю должность, вторая попытка добиться успеха в большой политике. Дело в том, что Набиев еще в семидесятых годах был главой правительства республики, вторым номером при сильном и популярном таджикском партийном лидере того времени Джабаре Расулове. Когда же Набиев после смерти Расулова сделался его преемником, стало ясно, что это ему не по плечу. Падение Набиева оказалось очень глубоким, он с трудом удержался на должности начальника статуправления.

Если Набиев был не способен руководить страной в относительно спокойной обстановке, под опекой могущественной Старой площади, чего следовало ожидать от него в кризисное время, в период, так сказать, "бури и натиска", когда ему требовалось взять на себя все бразды правления. Набиевский "come back" был заведомо обречен на полный провал. Мне приходилось наблюдать Набиева на заседании глав стран - членов СНГ. Он был, если можно так выразиться, совершенно безликой личностью. Последний раз я видел его в начале июля 1992 г. Набиев был в состоянии полной прострации, безучастно наблюдая за происходящим вокруг него.

Набиевский принцип руководства - "чтобы овцы были целы и волки сыты" вылился в безудержную раздачу руководящих должностей, унизительное заигрывание с оппозицией. Именно под давлением оппозиции были предельно ослаблены силовые структуры власти: Комитет национальной безопасности и Министерство внутренних дел. На этом фоне трагические события на площади Шахидон остановить уже было невозможно. Кровавая вакханалия безвластия охватила всю страну. Седьмого сентября 1992 г. под угрозой оружия Набиев подписал заявление об отставке. Маховик гражданской войны был запущен на полные обороты.

Исполнявший одно время обязанности председателя Верховного Совета Таджикистана Акборшо Искандеров с горечью сказал: "В мировой политический лексикон вошел термин "таджикский вариант" как синоним слабости власти - с одной стороны, и первобытной дикости и политической жестокости исламской оппозиции - с другой".