Руслан Иринархов - Триумф операции «Багратион». Главный Сталинский удар Страница 50

Немедленно перейдя на преследование отходящего врага, соединения 61-й армии тоже устремились к городу, получив приказ на взятие Пинска. Но и командующий 2-й полевой армией, выполняя ранее полученный приказ о прикрытии брестского направления, частями 23-го армейского корпуса занял оборону на рубеже Сачковичи – Лемешевичи – Селище. Да и сам Пинск был заранее подготовлен к круговой обороне. По периметру город опоясывали две линии сплошных траншей, прикрытых проволочными и минными заграждениями. Дороги, мосты и дамбы, ведущие к Пинску с восточного, юго-восточного и южного направлений, были заминированы и находились под огнем дотов. Опасаясь высадки десантов, противник заминировал и поймы рек Пина и Ясельда, а заболоченная местность еще более укрепляла оборону на подступах к Пинску.

Некоторое изменение произошло в обороне соединений противника в районе Ковеля. Генерал Модель, опасаясь удара советских войск под основание выступа ковельской группировки своих соединений, принял непростое решение оставить 5 июля Ковель и отвести части 8-го армейского и 56-го танкового корпусов на 15–20 км на запад, сузив тем самым полосу обороны и высвободив дополнительные резервы.

В ночь германские части оставили город и, усиленные моторизованной дивизией «Викинг», заняли оборону в заранее подготовленном укрепленном районе на рубеже Парадубы, Тарговище. Прекрасно зная о сосредоточении против него значительных механизированных сил Красной Армии, противник был готов встретить неизбежное наступление, выдвинув в засаду свои танки, штурмовые и противотанковые орудия, прикрывшие отход пехоты.

Обнаружив отход противника, части 47-й армии перешли на его преследование, войдя 6 июля в Ковель. Для захвата плацдарма на Западном Буге, 8 июля в наступление был введен 11-й танковый корпус (216 танков и САУ) под командованием генерал-майора Ф.Н. Рудкина[105].

Не проведя предварительной разведки, колонны корпуса и наткнулись на внезапный огонь вражеской артиллерии и замаскированных танков, понеся в бою значительные потери (75 боевых машин). Боевая задача танкистами не была выполнена, за что со своей должности вскоре был снят генерал-майор Рудкин.

В июле 1944 года военно-воздушные силы Белорусских фронтов продолжали поддерживать наступающие наземные войска, нанося бомбоштурмовые удары по создаваемым рубежам обороны противника, его опорным пунктам, переправам и отходящим колоннам, ведя непрерывную воздушную разведку в интересах фронтов и армий. Удерживая господство в воздухе, наша авиация давала возможность наземным войскам развивать наступление на значительную глубину с высокими темпами. Группы штурмовиков и бомбардировщиков решительно срывали попытки врага на важных оборонительных рубежах задержать дальнейшее продвижение советских войск.

Штурмовая и бомбардировочная авиация, кроме подавления и уничтожения живой силы и огневых средств противника на поле боя, группами самолетов наносила удары по железнодорожным станциям и узлам, уничтожала перебрасываемые к фронту резервы противника.

Истребительная авиация прикрывала действия своих подвижных войск с воздуха, районы сосредоточения резервов, пункты управления и важные тыловые объекты, вела воздушные бои с самолетами противника. И, как отмечали сами немцы, действия истребительной авиации русских характеризовались ее агрессивностью в районе линии фронта и прифронтовой полосе, постоянным присутствием большого количества их самолетов над полем боя, полностью контролировавших воздушное пространство.

Советская авиация содействовала подвижным и стрелковым соединениям в освобождении Борисова, Минска, Молодечно, Баранович, Лиды, Вильнюса, Гродно, участвовала в ликвидации окруженной в районе Минска группировки войск противника, громя врага на земле и в воздухе. Вот отзыв штаба 28-й армии о боевой работе авиационного соединения: «2-я гвардейская штурмовая Черниговско-Речицкая Краснознаменная ордена Суворова дивизия в период с 4.7.44 г. по 15.7.44 г. произвела 320 самолето-вылетов на штурмовку и 40 самолето-вылетов на разведку. Бомбардировочно-штурмовыми ударами уничтожено много танков, бронемашин, артиллерии на огневых позициях, автотранспорта и пехоты противника при овладении г. Барановичи и крупными населенными пунктами Тимковичи, Смежево, Клецк, Синявка, Ляховиче, Русиновиче, Кширошин.

Боевые действия экипажей штурмовиков и их взаимодействие с наземными войсками было организовано хорошо»[106].

Фронтовые части ГВФ в это время осуществляли перевозку боеприпасов и вооружения, в том числе и к партизанам, эвакуировали раненых, доставляли пополнение, обеспечивали связь и управление войсками, доставку срочных сообщений.

Укрепилось боевое братство с французскими летчиками полка «Нормандия», воевавшего в составе 303-й истребительной авиационной дивизии. За бои в небе Белоруссии полк удостоился почетного наименования «Неманский» и был награжден орденом Красного Знамени. Эта дружба советских и французских летчиков сохранилась и после войны. Неоднократно французские летчики с дружественными визитами прилетали на авиабазу Кубинки, а наши летчики – во Францию, демонстрируя в небе свое мирное мастерство.

Продолжали громить врага и летные экипажи Дальней авиации, нанося удары по важным объектам противника в районах Минска, Баранович, Лиды, Вильнюса, Даугавпилса, Бреста, Гродно, Белостока, действуя по отступающим войскам противника, по железнодорожным станциям и транспортным узлам, базам и складам. Только по железнодорожным узлам Рига, Митава, Шяуляй, Даугавпилс, Полоцк, Тильзит, Инстербург Дальней авиацией в июле 1944 года было выполнено 2302 самолето-вылета[107].

На боевое применение в интересах Белорусских фронтов АДД в июле выполнила 5590 самолето-вылетов, еще 2106 вылетов боевыми самолетами было сделано по доставке горючего, боеприпасов и продовольствия подвижным и передовым группам наземных войск.

Хватало и недостатков в действиях авиационных частей и соединений. Так, Генеральный штаб Красной Армии, оценивая деятельность военно-воздушных сил в ходе операции «Багратион», отмечал недостаточное взаимодействие авиации с танковыми, механизированными и кавалерийскими соединениями при их действиях в оперативной глубине. К ним относились: несогласованность во времени ударов по противнику подвижных войск и авиационных групп; запаздывание вылетов авиации по вызову командиров подвижных соединений; недостаточное прикрытие истребителями подвижных соединений в местах сосредоточения и на марше.

В ряде случаев имело место нечеткое управление действиями авиации со стороны вышестоящих командиров, несвоевременная постановка задач и выполнения боевых заданий по прикрытию действий наземных войск. Все это, несомненно, сказалось на результативности действий нашей авиации. И, как отмечал германский историк Вальтер Швабедиссен в своем фундаментальном труде[108], «в целом потери, понесенные немецкой армией от ударов советской авиации, оставались в пределах допустимого. Войска находили возможность выполнить необходимые передвижения даже в дневное время в достаточно крупных соединениях. Потери при этом были не столь уж большими… Люфтваффе не только смогли противостоять численно превосходящим их советским ВВС, но даже наносить мощные ответные удары. Правда, такая возможность представлялась довольно редко».

Непонятный случай с пассивностью русской авиации был отмечен немцами в районе Минска, когда 30 истребителей прошли над группой немецких бомбардировщиков He-177 с превышением около 2000 метров, только обстреляв ее боевые порядки сверху и не причинив никакого ущерба. Затем, как вспоминал один из немецких пилотов, «советские истребители вышли из боя крутым пикированием»[109].

В этом случае можно только предположить, что у наших истребителей, выполнивших какое-то задание, уже не оставалось ни горючего, ни боеприпасов для атаки и уничтожения вражеской группы. Может быть и такое, что истребители летели на выполнение более важного и срочного задания, которое не терпело задержки по времени. Но это уже дело наших историков, расследующих эти неизвестные события Великой Отечественной войны.

А Генеральный штаб и Ставка ВГК, вполне удовлетворенные ходом событий в Белоруссии, были заняты планированием дальнейших боевых действий других фронтов. 7 июля в Москву был вызван маршал Жуков, который на следующий день присутствовал на совещании членов Государственного Комитета Обороны. На нем с докладом о сложившейся на советско-германском фронте обстановке выступил исполнявший обязанности начальника Генерального штаба генерал армии А.И. Антонов. Им было отмечено, что германское командование, стремясь закрыть брешь в полосе обороны войск группы армий «Центр», образовавшуюся в результате окружения части ее сил восточнее Минска, перебросило в Белоруссию значительную группировку соединений, снятых с других участков советско-германского фронта и прибывающих из стран Европы.