Кэрри Гринберг - Женщины Викторианской Англии. От идеала до порока Страница 50

На балу. Рисунок в журнале «Панч», 1852.

После первого танца, который джентльмен танцевал со своей спутницей, он мог сменить партнершу или танцевать с ней дальше. Даме не следовало отказываться от приглашения джентльмена, за исключением тех случаев, когда она была заранее приглашена на танец. Считалось невежливым хвастаться перед другими дамами своими кавалерами, особенно перед теми, кого реже приглашали танцевать. Более того, от счастливиц ожидалось, что они представят непопулярную даму своим знакомым, которые, в свою очередь, уже не могли отказаться от танца – это выглядело бы невежливо. В случае, если дам оказывалось на балу больше, чем кавалеров, они могли танцевать друг с другом, однако даме было бы непозволительно променять кавалера на подругу. Неприличным также считалось, если помолвленная парочка слишком часто танцует вместе, если дама танцует более четырех танцев за вечер с одним и тем же партнером, если партнеры громко смеются и или нашептывают что-то друг другу на ухо. Дамам рекомендовалось оставлять танец, как только они почувствуют усталость или одышку.

По окончании танца мужчина кланялся партнерше и провожал до ее места, а даме следовало ответить легким реверансом и улыбнуться. Замужним дамам, как и молодым барышням, не полагалось покидать бал в одиночку. Первые уходили в сопровождении других замужних дам, молодые барышни – вместе с матерью или компаньонкой. Перефразируя одну известную поговорку: бал – еще не повод для знакомства, даже если дама танцевала с кавалером всю ночь напролет, на следующий день, встретив ее на променаде в Гайд-парке, джентльмен не мог подойти к ней и поклониться, пока дама не показывала, что узнала его.

На балах не только заботились о приличиях, но и танцевали. Танцы были достаточно разнообразны, к ним относились вальс, полька, мазурка, кадрили и контрдансы (последние танцы, развившиеся из народных, чаще встречались в провинции). В начале XIX века вальс называли «ведущим к безнравственным последствиям», однако вскоре он проник в бальные залы, становясь основным на всех вечерах. Вслед за чувственным вальсом появились энергичные и игривые галоп и полька. Чешская полька стала настоящей сенсацией на балах в 1844 году, затмив на время вальс. Эйфория от польки привела к расцвету других парных танцев, таких как шотландка, венский вальс (и другие его вариации, например, вальс на два па и пятиступенчатый), редова, варшавянка и новые версии мазурки.

Балы раннего викторианства (1840—1860-х) были наполнены волнением, трепетом и романтикой; танцы казались свежими, смелыми и оригинальными. В 1850-е бальные танцы достигли зенита, но со временем становились менее волнующими, и уже мало кто танцевал весь репертуар: один за другим увядали мазурка, шотландка, редова и полька. Танцмейстеры изобретали все новые па в надежде возродить интерес, но публику трудно было расшевелить. Высшее общество переключилась на «немецкий» котильон, получивший большое одобрение, а средний класс сократил множество танцев до двух: вальса и тустепа (two-step). К концу века общество было готово к чему-то совершенно новому. После столетий, на протяжении которых моду на танцы задавала элита, никто не ожидал, что следующая волна популярных танцев придет из низших слоев американского общества.

Разумеется, танцы были прерогативой не только знати: танцевали все! Диккенс, например, описывает в «Рождественской песни в прозе» обычную вечеринку, которая, однако, доставила гостям не меньше удовольствия:

«И пара за парой – на середину комнаты и обратно. И закружились по всем направлениям, образуя живописные группы. Прежняя головная пара, уступив место новой, не успевала пристроиться в хвосте, как новая головная пара уже вступала – и всякий раз раньше, чем следовало, пока, наконец, все пары не стали головными и все не перепуталось окончательно. (…) А затем снова были танцы, а затем фанты и снова танцы, а затем был сладкий пирог, и глинтвейн, и по большому куску холодного ростбифа, и по большому куску холодной отварной говядины, а под конец были жареные пирожки с изюмом и корицей и вволю пива. Но самое интересное произошло после ростбифа и говядины, когда скрипач (до чего же ловок, пес его возьми! Да, не нам с вами его учить, этот знал свое дело!) заиграл старинный контрданс «Сэр Роджер Каверли» и старый Физзиуиг встал и предложил руку миссис Физзиуиг. Они пошли в первой паре, разумеется, и им пришлось потрудиться на славу. За ними шло пар двадцать, а то и больше, и все – лихие танцоры, все – такой народ, что шутить не любят и уж коли возьмутся плясать, так будут плясать, не жалея пяток!»

Променады

Наиболее подходящее временя для променадов – с 12 до 2 часов дня или после обеда, с 3 до полпятого. Считалось, что дамы в Англии – особенно в сравнении с Континентом – обладают большей свободой передвижения, но незамужним девушкам все равно не рекомендовалось гулять без сопровождения по большим улицам, где они – не дай бог! – могли встретить толпу мужчин. За городом и в тихих районах девушкам делались некоторые послабления: они могли выходить одни, если шли в гости в дом неподалеку, на занятия или за покупками. В пик лондонского Сезона дамы избегали многолюдных улиц и гуляли в парках. Замужним женщинам было разрешено гулять и одним, желательно не в крупных парках или на курортах – в общем, там, где одинокая особа не привлечет внимания.

На улице не следовало крутить головой, отыскивая знакомые лица: девушкам рекомендовалось избегать прямых взглядов и не привлекать к себе внимание. В то же время, можно было попасть впросак и пропустить знакомого. По правилам этикета, джентльмен не мог первым подать вида, что узнал даму, пока та не кивнет ему, и не мог начать разговор – инициатива принадлежала даме. Как только дама показывала, что узнала его, джентльмен приподнимал шляпу в ответном знаке приветствия. Если дама не только здоровалась, но и заговаривала с ним, джентльмену следовало прогуляться с ней, пока беседа не подойдет к логическому завершению, – стоять и болтать посреди улицы было недопустимо. Дама могла опереться на руку своего кавалера, но считалось неприличным, если мужчина идет между двумя женщинами: одной он предлагал руку, другой следовало идти со стороны своей спутницы. То же самое касалось ситуации, когда гуляли два джентльмена и одна дама.

Конная прогулка Виктории и Альберта.

Правила этикета на променаде были для мужчин куда строже, чем для женщин. К названным выше правилам стоит добавить, что если джентльмен ехал на лошади, при разговоре с дамой ему необходимо было спешиться и либо самому взять лошадь под уздцы, либо передать ее груму. Курить на прогулке с дамой было совершенно недопустимым. На променаде не дозволялось вести громкие и оживленные дискуссии: они могли побеспокоить окружающих. В общественных местах требовалось сохранять строгую сдержанность в речи и поведении.

Разумеется, между советами в справочниках по этикету и поведением отдельно взятых англичан была огромная разница. Как и наши современники, англичане той эпохи не были роботами, запрограммированными на определенное поведение. Следовать правилам или нет – выбор всегда индивидуальный. За невыполнение общественных ритуалов можно было подвергнуться осуждению, даже остракизму, но, опять же, каждый решал сам для себя, насколько важно ему было общественное мнение.

На берегу морском

Казалось бы, отдых на море – дело обычное. Трудно поверить, что в недалеком прошлом поездка на пляж сопровождалась сложными ритуалами, а само купание было далеко не таким приятным, как сейчас. В Англии начала 1800-х морским купаниям приписывали лечебные свойства. Доктора наперебой советовали купаться в прохладную погоду, спозаранку, а еще лучше – зимой. Перед тем как окунуться, пациентам следовало выпить пол-литра морской воды для улучшения пищеварения. С наступлением Викторианской эпохи отношение к приморскому отдыху кардинально изменилось. Выезды на побережье стали рассматриваться не как лечебные (и весьма неприятные!) процедуры, а как возможность отдохнуть от житейских забот, подышать целебным воздухом, а то и роман закрутить.

Поколения англичан лечили подагру на курортах с минеральными источниками – в древнем Бате или в йоркширском Харроугейте. Но семейный отдых на морском берегу вошел в моду после того, как королева Виктория в 1845 году построила особняк Осборн-хаус на острове Уайт, чтобы ее дети могли играть на песке и плескаться в волнах. Популярности пляжей в огромной мере поспособствовало строительство железных дорог, благодаря которым путешествия стали по карману практически всем англичанам. Горожане получили возможность выезжать на взморье на выходные и возвращаться домой к началу рабочей недели. Из всех курортных городов лондонцы предпочитали Брайтон; чуть меньшей популярностью пользовались Блэкпул, Сауспорт, Скарборо, Рамсгейт и Уэймут.