Ганнибал: борьба за власть в Средиземноморье - Бир Гейвин Страница 50

Ганнибал был прав: согласно Ливию, 54 000 воинов Антиоха погибли, в то время как римляне потеряли не более 4 000 человек. Антиох вновь спросил римлян, каковы будут условия мира. Сципион ответил, что условия прежние. Антиох отступил за горы Тавра.

После поражения Антиоха Ганнибал выступил в новой роли — эксперта по градостроительству. Страбон и Плутарх сообщают, что от Антиоха он направился в Армению, где объяснил царю Арташесу I все преимущества прямоугольной планировки городов и строительства кварталов квадратами. На этих принципах был построен город Арташат, ставший столицей Армении.

Ганнибал считал, что римляне договорились с Антиохом о его выдаче, а потому принял меры предосторожности. Погрузив свои сокровища на корабль, он отплыл на Крит. В Риме, который теперь стал господином Средиземноморья, Луций Корнелий Сципион получил прозвание «Азиатского».

На Крите Ганнибал подвергся опасности нового рода: жители острова слыли очень алчными людьми, и Ганнибал мог лишиться своих сокровищ. Тогда он пошел на следующую хитрость: в узкогорлые кувшины сложил кусочки свинца, а сверху — тонкий слой золотых монет, и отнес их в храм Артемиды, заявив, что отдает их на хранение богине. Стража бдительно охраняла храм днем и ночью, а настоящие сокровища Ганнибал спрятал в большие бронзовые статуи, полые внутри, которые просто валялись в саду его дома.

Потом Ганнибалу предоставилась еще одна возможность повоевать — если не с Римом, то с его союзником. Евмен, царь Пергам, воевал с Прусием, царем Вифинии; последнему Ганнибал и предложил свои услуги. Войско Прусия было разбито на суше, но война продолжалась на море. Ганнибал предложил собирать ядовитых змей, складывать их в кувшины с землей, а в бою забрасывать этими кувшинами корабли противника. Прием оказался весьма эффективным; Трог Помпей пишет, что «он обеспечил победу». Это древнейший пример ведения биологической войны.

Малая Азия уже была римской сферой влияния, и Рим потребовал у Пергама и Вифинии прекратить эту малую войну. В Риме послы Прусия выболтали, что им помогал Ганнибал, и сенат приказал схватить его. На этот раз спасения не было, потому что, как пишет Плутарх, «Ганнибал уже уподобился старой птице, потерявшей оперение и неспособной летать».

Это случилось в 183 г. До н. э., когда Ганнибалу было 64 года. Он вновь ушел от преследователей, приняв яд, и сказал перед смертью: «Снимем груз забот с плеч римлян, которые считают слишком трудным и долгим делом дожидаться смерти ненавистного им старика».

Так умер Ганнибал, отвергнутый своей родиной, для которой он сделал очень много. В этом же году умер Сципион Африканский, и тоже в изгнании. В Риме его обвинили в том, что мир с Карфагеном он заключил ради своей выгоды, и в присвоении общественных денег. Вызванный в суд, он явился и принес документы, которые доказывали его невиновность, но посчитал ниже своего достоинства показывать их судьям. Он удалился в деревенское поместье возле Линтерно, а перед смертью велел выбить на своем могильном камне: «Моя неблагодарная страна не получит моих костей».

В том же 183 г. до н. э., когда ушли из жизни величайшие полководцы Карфагена и Рима, умер и последний великий воин классической Греции — Филопемен. Он командовал войсками Ахейского союза, но во время вылазки против мессенцев, предавших союз, попал в плен и был брошен в застенок, где его и отравили. Прах военачальника возвратили в родной Мегалополис, а урну нес его согражданин, полководец Полибий.

Третья Пуническая война

Мирный договор, завершивший Вторую Пуническую войну, положил начало непрерывной холодной войне между Римом и Карфагеном. Упорным трудом и успешной торговлей карфагеняне сотворили экономическое чудо; их город вновь процветал, но постоянно страдал от нападений Масиниссы, который мечтал захватить богатый Карфаген и стать господином в Северной Африке.

Карфагеняне могли только жаловаться на Масиниссу в Рим; воевать с кем бы то ни было они могли только с разрешения римлян, но сенат, и это все сознавали, никогда бы не дал такого разрешения. Наоборот, римляне всячески поддерживали и поощряли Масиниссу. Однажды в Карфаген прибыло римское посольство во главе с Марком Порцием Катоном, связанным с римскими торговцами и ростовщиками, заинтересованными в ликвидации Карфагена, как конкурента. Он увидел, что Карфаген процветает, и, вернувшись в Рим, заявил в сенате, что Карфаген снова стал угрозой. Катон достал из складок тоги ветвь фигового дерева с прекрасными плодами, привезенную из Карфагена, и сказал, что такие чудесные плоды зреют всего в трех днях пути по морю от Рима. Речь он завершил знаменитой фразой: «Другими словами, я считаю, что Карфаген должен быть разрушен».

Нападения Масиниссы продолжались, и, не дождавшись помощи от Рима, карфагеняне взялись за оружие. Это произошло в 149 г. до н. э. В ответ Рим объявил Карфагену войну. Большой Совет отправил в Рим посольство, которое заявило в сенате, что готово представить объяснение. Сенаторы ответили, что карфагеняне сохранят свободу, законы и земли, если пришлют в Рим в качестве заложников 300 юношей из самых знатных семей. Карфагеняне согласились.

Едва заложники прибыли в Рим, консулы Марк Манилий и Луций Марций Цензорин с армией в 80 000 человек отплыли из Италии и высадились в Утике, давая понять, что цель их похода — владения Масиниссы. Но затем они потребовали у карфагенян сдать все оружие, а жителям приказали очистить город и удалиться на расстояние не менее десяти миль от побережья и ближе к морю впредь не селиться. Карфагеняне протестовали и говорили, что сенат обещал сохранить им свободу, на что консулы ответили, что обещание касалось именно карфагенян, т. е. жителей, а не самого города. В этот раз римляне сами прибегли к тому, что называли «пунийским обещанием», намекая на коварство и лживость карфагенян, но сами оказались гораздо более коварными.

Тогда жители Карфагена решили взяться за оружие и оказать пусть последнее, но отчаянное сопротивление. Храмы стали мастерскими по изготовлению оружия, женщины остригли косы и сплели из них канаты для метательных машин. Два года римляне вынуждены были вести правильную осаду города.

В 147 г. до н. э. консул Публий Корнелий Сципион Эмилиан, сын Луция Эмилия Павла и внук того Эмилия Павла, что погиб в битве при Каннах, возглавил осаду города. Молодой Эмилиан воспитывался в доме у Сципиона Африканского, который его и усыновил, поэтому он носил имя приемного отца, Сципиона, и имя, указывающее на его родовое происхождение — Эмилиан.

Когда римляне пошли на решающий приступ и ворвались в город, многие жители Карфагена сожгли себя заживо в храмах города. Город был полностью разрушен, а земля, на которой он стоял, посыпана солью и посвящена богам преисподней. На ней никому не разрешалось селиться. Территории Карфагена — за исключением той части, что отошла Масиниссе, — стали римской провинцией «Африка». В 146 г. до н. э. Сципион Эмилиан получил почетное дополнение к имени — Африканский Младший.

Полибий, который долго жил в доме Сципиона и был учителем Эмилиана, присутствовал при разрушении Карфагена. Сципион в тот день сказал ему: «Народы, как и люди, имеют свой срок жизни; придет день, и пробьет час Рима».

Эпилог

Ганнибал умер за полвека до того, как его надежды и начинания были окончательно перечеркнуты Римом, и это событие — гибель Карфагена — имело далеко идущие последствия для цивилизации, которая охватила Западную Европу, обе Америки, Южную Африку и Австралию. Начало этой цивилизации положил суровый индоевропейский Рим, а не роскошный семитский Карфаген. Для этого было много причин, политических и социальных, но главным было то, что граждане республиканского Рима были простыми крестьянами, которые пахали землю и с гордостью шли ее защищать, в то время как жители Карфагена процветали за счет торговли и предпочитали платить наемникам, которые за них воевали. Борьба Ганнибала была безнадежна с самого начала, и битву у Замы Карфаген проиграл за несколько веков до того, как она произошла.