Даниил Мордовцев - Русские исторические женщины Страница 51

«А вшед в церковь царь и царевна станут среди церкви, блиско олтаря, и постелются под них на чем стояти обяри золотной сколько доведется, и с одну сторону царя держат под руку дружка, а царевну сваха; и протопоп, устройся в одеяние церковное, начнет их венчати по чину, – в то время царевну открывают, и возлагает на них протопоп венцы церковные, а по венчании подносить им из единого сосуда пити вина французского красного, и снимает с них церковные венцы, и взложат на царя корону. И потом протопоп поучает их, как им жити: жене у мужа быти в послушестве, и друг на друга не гневатися, разве некия ради вины мужу поучити ее слехка жезлом, зане же муж жене яко глава на церкве».

При возвращении новобрачных из церкви, по Москве звонят колокола.

«Начинается пир. И садятся за столы царь с царицею, а бояре и чин свадебный за своими столами, и начнут носити есть, и едят и пьют до тех мест, как принесут еству третью, лебедя, и поставят на стол: – и в то время дружка у отца и у матери, и у тысецкого, благословляются новобрачному с новобрачной итти опочивать, и они их благословляют словом же; и царь, и царица, и отец, и мать, и иные немногие люди и жены, провожают их до той палаты, где им опочивать, и проводя пойдут все прочь по прежнему за стол, и едят и пьют до тех мест, как от царя ведомо будет. А как начнет царь с царицей опочивать, и в то время конюшей ездит около той палаты на коне, вымя мечь ноголо, и блиско к тому месту никто не приходит; и ездит конюшей во всю ночь до света. И спустя час боевой, отец и мать, и тысецкий посылают к царю и к царице спрашивати о здоровье, и как дружка приходя спрашивает о здоровье, и в то время царь отвещает, что в добром здоровье: будет доброе меж ними совершилось; а ежели не совершилось, и царь приказывает приходить в другой ряд, или и в третьие и дружка потому же приходит и спрашивает. И будет доброе меж ими учинилось, скажет царь, что в добром здоровье, и велит к себе быти всему свадебному чину и отцем и матерем, а протопоп не бывает; а когда доброго ничего не учинитца, тогда все бояре и свадебный чин разедутца в печали, не быв у царя».

Когда свадебное торжество кончилось, то по всем городам царства разосланы были грамоты, в которых говорилось: «в города и уезды, по монастырем игуменом и строителем и чорным попом с братиею, а по погостам и по восточным церквам попом и диаконом и всем церковным причетником, и государевым князем и дворяном, и головам, и сотникам, и земским и церковным старостам и всем православным христианом» оповестить, что царь «сочетался законному браку, а радость его государская была января в 16 день нынешнего 156 году» (т. е. 1648), «и как к вам сия грамота придет, и вам бы молиться и молебны петь со звоном о их государском многолетном здравии, соборне и келейне, по церковному уставу, и чтоб всемилостивейший Бог даровал им благоверные года, в наследие рода их, и покорил бы Бог врагов и супостат их под нозе их, и царства бы его государево сохранил мирно и немятежно».

В 1650-м году царица Марья Ильинична родила дочь Евдокию, и вот, по случаю этого торжества, патриарх пишет «богомольные грамоты» к архиепископам и епископам:

«В нынешнем 158-м году, февраля в 19 день, по прошению у Всемогущего в Троице славимого Бога благочестивого и христолюбивого государя царя и великого князя Алексея Михайловича всея Русии и его благочестивый и христолюбивые царицы и великия княгини Марьи Ильичны, Бог простил ее государыню благоверную царицу и великую княгиню Марью Ильичну, и родила ему государю царю и великому князю Алексею Михайловичу всея Русии дщерь, благочестивую царевну и великую княжну Евдокию Алексеевну», и потому вновь повелевалось «соборне и келейне петь молебны со звоном».

Когда, в 1654-м году, Марья Ильинична родила сына Алексея, то об этом оповещалось по царству еще с большим торжеством и в «богомольных грамотах» не просто говорилось, что «Бог простил царицу», а «благодатию Своею всесильной простил», и событие это называлось уже не просто рождением царевны, а «всемирной радостию».

Рождается, наконец, и царевна Софья, будущая соперница царя Петра, и о ней уже в богомольных грамотах говорится очень коротко и не упоминается даже о пении молебнов со звоном.

Всего же от царицы Марьи Ильиничны царь Алексей Михайлович имел шесть дочерей и пять сыновей.

Но Марья Ильинична, по-видимому, не была любима народом, отчасти потому, что Милославские и Морозов, женившийся, спустя 10 дней после царской свадьбы, на сестре царицы, Анне, были немилостивы к народу особенно же первые, которых обвиняли в притеснениях и «граблениях православных людей». Оттого в царствование Алексея Михайловича неоднократно вспыхивали бунты, а в народе иногда поносилось имя царицы.

Таким поносителем, между прочим, оказался, в 1651-м году, во Пскове, посадский человек Гришка Трясисоломин, известие о котором читаем в следующей царской грамоте, повелевавшей отрезать Трясисоломину язык:

«от царя и великого князя Алексея Михайловича всей Руси, в нашу отчину во Псков, окольничему и воеводе нашему князю Василию Петровичу Львову да дьяку нашему Дмитрию Шубину: писал к нам ты, окольничей наш и воевода князь Василей Петрович да дьяк Иван Степанов, что псковитин посадской человек, Гришка Трясисоломин, говорил про царицу нашу и великую княгиню Марью Ильичну непристойные речи, и с пыток в том винился, и вы того Гришку велели держать за сторожею; и как к вам сия наша грамота придет, и вы б того вора, Гришку Трясисоломина, за его воровския непристойныя речи, велели казнить, вырезать ему язык, и сослали его в Великий Новгород с женой и с детьми, с приставом и с провожатыми, с великим береженьем».

Немало неприятностей испытала Марья Ильинична и во время свирепствовавшего тогда морового поветрия. Алексей Михайлович находился при войске, а царица оставалась одна и, в сопровождении патриарха Никона, спасалась от мора в Калязине, в тамошнем монастыре.

Когда царица ехала в Калязин, то ей донесли, что перед тем временем через калязинскую дорогу провезено было тело умершей от заразы думной дворянки Гавреневой. И вот, во избежание опасности от этого для царицы, велено было по обе стороны дороги, сажен на десять и более, наложить кучи дров и выжечь гораздо, уголья и пепел с землею свезти, и насыпать новой земли, привезя оную издалека».

Затем, по отсутствию царя, царице доносили, что в Москве проявилась Степанида-калужанка с братом Терешкой, которая рассказывает разные видения и запрещает, будто бы, печатать книги, так как в это время происходило предпринятое Никоном исправление и печатание церковных книг. Марья Ильинична, под руководством, конечно, Никона, отвечает на Москву: «Степанидка с братом своим Терешкой в речах рознились, из чего ясно, что они солгали, и вы бы вперед таким небыличным вракам не верили: печатный двор запечатан давно и книг печатать не велено для торгового поветрия, а не для их бездельных врак».

Царица Марья Ильинична скончалась 3-го марта 1669 года: «Божьими праведными судьбами – как говорилось в царских грамотах – наша великая государыня, благочестивая царица и великая княгиня Марья Ильична остави земное царствие и преселилась в вечный покой».

Через три года царь взял себе другую супругу, знаменитую мать преобразователя России и «Царя работника», Наталью Кирилловну Нарышкину, к характеристике которой мы и переходим.

Вообще же личность Марьи Ильиничны в памятниках того времени отражается бледным, как бы недоконченным образом, и образ этот много уступает образу ее преемницы, которая является живым человеком, выпестовавшим такого великого «сына Петруньку», каким она передала его России, умирая в тот самый момент, когда кончалась ее материнская миссия по отношению к сыну.

О сестре Марьи Ильиничны, Анне Морозовой, упоминается, что она будто бы спасла царя Алексея Михайловича, когда, во время псковского бунта, под царскую палату подкатили будто бы зелья.

VIII. Царица Наталья Кирилловна (Нарышкина). – Агафья Семеновна Грушецкая. – Марфа Матвеевна Апраксина. – Царевна Софья Алексеевна. – Царевна Екатерина Алексеевна

Общественное и семейное положение царицы Натальи Кирилловны Нарышкиной, как матери будущего Преобразователя России, Петра Великого и политическая роль, выпавшая на долю сводной сестры ее сына, царевны Софьи Алексеевны и поставившая интересы этой последней в разрез с интересами ее сводного брата Петра, а следовательно, и в антагонизм к его матери, царице Наталье Кириловне, – так тесно связывают между собой обе эти личности – мачеху Наталью Кирилловну и падчерицу ее, царевну Софью, что мы не можем разделить их и в наших настоящих очерках, не можем вести отдельно характеристику той и другой: мачеха и падчерица почти везде являются вместе, хотя везде являются врагами, а потому они и в нашем очерке будут вместе, пока ранняя смерть мачехи не развязала окончательно рук ее энергической падчерице.