Шапи Казиев - Имам Шамиль Страница 51

Воронцов оправдывался, как мог, ссылался на неизбежные в войнах неожиданности, обещал отбить у горцев охоту к подобным вылазкам, но совершенно успокоить императора так и не сумел.

БОИ ЗА ЧОХ

Шамиль начал возведение новых крепостей. Одну из самых сильных он решил возвести в Чохе — большом селе неподалеку от Кази-Кумуха и почти по соседству с царским фортом в Цудахаре.

Узнав об этом, Воронцов решил помешать имаму.

Взятие Чоха было поручено Аргутинскому. Генерал, получивший выговор от императора за визит Хаджи-Мурада в Шуру, горел желанием сурово проучить беспардонных горцев.

Опыт прежних экспедиций, ничего не прибавлявших в плане ослабления власти Шамиля, был забыт. Жажда мщения гнала Аргутинского в горы. Тем более что лазутчики донесли о пребывании в Чохе и самого Хаджи-Мурада.

Войска Аргутинского, включавшие 14 батальонов, 4 роты стрелков и саперов, 4 эскадрона и несколько сотен кавалерии, 38 орудий и всю дагестанскую милицию, двинулись к Чоху.

18 июня Аргутинский подошел к аулу, который возвышался на горе, окруженной глубокими оврагами. Генерал опоздал. Гигантская цитадель глядела на Аргутинского правильными рядами бойниц и амбразур. Аул был превращен в крепость и готов к обороне. Инженеры Шамиля постарались на славу, воздвигнув стены необычайной высоты, сложенные из камня на крепком известковом растворе и связанные бревнами. Новыми были и круглые башни для фланговой обороны. На далеких подступах зияли рвы и высились завалы. То, что ждало нападавших за стенами, Аргутинский мог легко представить, помня недавние сражения в Салта и Гергебиле.

Несмотря на внушительность чохского сюрприза, Аргутинский не желал возвращаться ни с чем. В дело вступила его осадная артиллерия, но только через десять дней удалось взять лишь первый завал на пути к крепости.

Шамиль наблюдал за битвой с вершины соседней горы, готовый при необходимости атаковать Аргутинского с фланга. Он верил в своих инженеров и надежность крепости, но некоторым наибам доверял уже не совсем. Отдать крепость имам считал делом совершенно недопустимым, а потому предупредил ее защитников, что не оставит чалмы на их головах, если они забудут о мужестве и посмеют отступить. А коменданту крепости наибу Мусе клятвенно обещал проломить голову и набить ее солью, если тот сойдет с башни, возвышавшейся над крепостью.

Разрушив часть укреплений, Аргутинский сумел блокировать крепость, но штурм ее все еще представлялся ему делом безнадежным.

Тем временем наступил месяц Рамазан — время строгого поста, когда мусульмане не принимают пищу от рассвета до заката. Ослабленные горцы держались, отбивая атаки днем и отстраивая разбитые укрепления ночью. Сверх того они решались и на вылазки, разрушая осадные траншеи и редуты Аргутинского. А если у кого-то сдавали нервы и он говорил, что генерал все равно возьмет Чох, то ему просто-напросто зашивали рот

Пушки Аргутинского приближались к крепости все ближе и уже били прямой наводкой с соседних высот Ядра достигали и лагеря Шамиля, так что приходилось несколько раз переносить его палатку.

В ответ Шамиль бомбардировал лагерь Аргутинского и нападал на его отряды.

Хаджи-Мурад, бывший среди защитников Чоха, умышленно оставил проем в стене, надеясь заманить Аргутинского в аул и разгромить его войска в узких улочках Чоха

Но Аргутинский на штурм не решился. Израсходовав все снаряды и не найдя возможности решить дело в свою пользу до генерального штурма, Аргутинский ранним туманным утром 21 августа оставил свои позиции Не обнаружив утром противника, защитники Чоха воздали хвалу Всевышнему

Воодушевленный Хаджи-Мурад бросился следом за отступавшими Горцы почти настигли Аргутинского и даже успели отбить часть обоза. Но основные силы генерала перешли Казикумухское Койсу, сожгли за собой висячий мост и укрылись в форте Цудахар.

Чох устоял. Общие потери сторон составили около трех тысяч человек

Велев восстановить Чох, Шамиль в новой славе и неоспоримом могуществе вернулся в Ведено, чтобы заняться государственными делами.

БОЕВОЕ КРЕЩЕНИЕ ЦЕСАРЕВИЧА

Осенью 1850 года на Кавказе ожидали визита наследника престола Александра II Николаевича За год до того, после кончины великого князя Михаила Павловича, наследник стал командующим гвардейским и гренадерским корпусами, шефом воевавшего на Кавказе 44-го драгунского Нижегородского полка и начальником всех военно-учебных заведений.

После разгрома Венгерского восстания 1849 года «малая» война на Кавказе оставалась единственной большой проблемой царского командования Цесаревич отправился в инспекционную поездку, намереваясь поднять патриотический дух воинства и разобраться в ситуации на месте

Как главный наказной атаман всех казачьих войск, он пожелал сначала посетить земли Донского, Кубанского и Терского казачьих войск.

Цесаревич давно уже мечтал отправиться на Кавказ, но получил разрешение отца только теперь, когда все более-менее успокоилось.

Кавказское начальство, помня визит императора и его тяжелые последствия, деятельно готовилось к встрече Его Высочества.

Воронцов хотел сделать Его Императорскому Высочеству и необычный сюрприз. Как человек впечатлительный и увлекающийся, он вздумал отыскать на Арарате остатки Ноева ковчега. Была послана большая экспедиция во главе с начальником триангуляции полковником Ходзько. Экспедиция достигла вершины Ноевой горы, провела множество научных изысканий, но самого ковчега не обнаружила. В то же время обследовался и Эльбрус, вершина которого, по преданиям, сделалась двуглавой после того, как ее задел ковчег. А на горе Казбек искали подтверждения легенды о сохранившемся на нем шатре Авраама, в котором якобы еще обретаются ясли Спасителя. После неудачных поисков Воронцову сообщили, что искать надо в пещерах, ведущих будто бы в подземное царство, в котором хранятся несметные сокровища и обитают вечно обольстительные девы. В доказательство были представлены самородное золото, серебро и алмазы. Но Воронцов отослал их в геологическую комиссию, а для цесаревича велел приготовить коня, бурку и кубачинскую саблю.

Генералы старались порадовать наследника престола победными реляциями. Однако цесаревич входил в мельчайшие подробности, удивляя бывалых вояк знанием боевой кавказской жизни. Готовясь к поездке, Александр Николаевич читал не только Лермонтова и Марлинского, он внимательно изучал все донесения и рапорты, поступавшие к императору. Для него делались специальные копии с этих документов. С особым интересом наследник читал записки будущего военного министра Милютина, который воевал на Кавказе и даже был ранен пулей в плечо. За свой труд "Описание военных действий с 1839 года в Северном Дагестане" Милютин получил чин генерал-майора и звание профессора Николаевской академии Генерального штаба.

Опыт войны на Кавказе Милютин обобщил в нескольких наставлениях "К занятию, обороне и атаке лесов, деревень, оврагов и других лесных предметов". Им предлагалась новая тактика антипартизанской войны, которой, впрочем, кавказские генералы не считали нужным придерживаться.

Из Ставрополя наследник, облачившись в черкеску, прибыл в крепость Грозную, чтобы затем, через Ингушетию и Осетию, направиться по Военно-Грузинской дороге в Тифлис.

Навстречу поезду наследника выходили и местные жители — кто с хлебом-солью, кто с челобитными, а кто и просто поглазеть да прикинуть, сколько бы дал Шамиль за такого пленника.

В Чечне он посетил воспетый Лермонтовым Валерик. Боевых офицеров приятно удивляло, что наследник не сторонился опасных мест, не пугался свиста пуль, к которому сами кавказцы давно привыкли.

26 октября 1850 года, у реки Рошни, на пути от Воздвиженского укрепления к Военно-Грузинской дороге, наследника ждало приключение, к которому он и сам, видимо, стремился. Ибо что же это за Кавказ без мюридов и их набегов?

Партия горцев выскочила из леса как всегда неожиданно. Передовые разъезды открыли огонь, завязалась перестрелка, наперерез горцам бросились казаки охранения. Свита окружила наследника, чтобы отвести его в безопасное место. Но тот вдруг пришпорил коня и сам поскакал навстречу горцам, приказав свите следовать за ним. Когда он оказался на месте стычки, все было уже кончено. Успел опередить наместника только сопровождавший его в поездке командующий войсками Левого фланга Кавказской линии генерал-майор князь А. Барятинский.

В честь боевого крещения Воронцов сделал представление о доблести цесаревича, который "держал себя молодцом и пулям не кланялся". Польщенный император пожаловал сына офицерским орденом Святого Георгия IV степени.

На Кавказе наследник смог воочию убедиться в том, как далеко в горы протянулись кордонные линии, как широки просеки, и… как ненадежны все завоевания, пока в горах властвует Шамиль.