Гровер Ферр - Убийство Кирова: Новое расследование Страница 51

Я утверждал на следствии, что с 1929 года у нас в Москве центра 6. «зиновьевцев» не было. И мне часто самому думалось: какой же это «центр» — это просто Зиновьев, плюс Каменев, плюс Евдокимов, плюс еще два-три человека, да и то они уже почти не видятся и никакой систематической антипартийной фракционной работы уже не ведут.

Но на деле — это был центр.

Так на этих нескольких человек смотрели остатки кадров б. «зиновьевцев», не сумевших или не захотевших по-настоящему раствориться в партии (прежде всего остатки «ленинградцев»).

Так на них смотрели все другие антипартийные группы и группки… Все антипартийные элементы выдвигали опять наши кандидатуры [в дискуссиях о партийном руководстве][67].

Лено обязан знать об этом документе, потому что он цитирует как журнал, в котором тот был первоначально опубликован, так и книгу 1991 г., в которой были собраны этот и другие подобные документы [68]. Однако он ни разу не упоминает об этом заявлении Зиновьева.

Заявление важно по ряду причин. В нем Зиновьев действительно признает, что он лгал в своем более раннем заявлении от 22 декабря 1934 г., большие отрывки из которого Лено приводит на с. 328–333 своей книги.

Зиновьев признает, что «центр» существовал. Заявляя, что центр не «вел никакой систематической антипартийной фракционной работы», Зиновьев все-таки признает, что он рассматривался как «центр» «бывшими зиновьевцами» и другими антипартийными группами, которым он прививал «враждебность» к партийному руководству; что это был «центр борьбы против партии». Наиболее убедительным было то, что он также признал, что, подобно всем членам партии, он был обязан информировать партию об антипартийной деятельности своих «бывших» сторонников, но он этого не делал.

Заявлению Зиновьева трудно поверить в некоторых местах даже человеку, который, как большинство читателей книги Лено, не знакомы со свидетельствами по делу Кирова из независимых источников, в т. ч. и со свидетельствами из гарвардского архива Троцкого. Например, Зиновьев заявляет, что даже не знал, что существовала какая-то «ленинградская организация “зиновьевцев”», и признает, что это было, по крайней мере, чрезвычайно наивно с его стороны, с тех пор как он встретился как минимум с одним из ее членов, Левиным, в 1932 г. и узнал, что Левин считал его «авторитетной личностью», человеком, взгляды которого распространятся среди прочих в Ленинграде.

То, что Зиновьев продолжал лгать в этом заявлении, мы можем уверенно утверждать. Во-первых, как мы уже видели, Горшенин показал, что он слышал антипартийные высказывания от Зиновьева «до сего дня», что Зиновьев уже отрицал в своем письме от 16 декабря Сталину и в его допросе от 22 декабря 1934 г. (Л 330)

Есть и другие важные доказательства, что Зиновьев здесь лгал. Он скрыл существование блока с троцкистами, образованного в 1932 г., о котором мы знаем из переписки Седова-Троцкого в гарвардском архиве Троцкого. Понятно, что обвинители еще не знали о троцкистско-зиновьевском блоке и его существовании, его существование было бы раскрыто на Январском процессе 1935 г. Так же понятно, что Зиновьев не хотел, чтобы они узнали об этом блоке. Он мог рассказать им, сделать полное признание, что по его словам он и делал. Но он не рассказал. Как мы увидим это в другой главе, Зиновьев не мог рассказать им всего, ведь тогда он сам полез бы в петлю и затащил бы туда многих своих подельников-заговорщиков. Как заявление на процессе 15–16 января 1935 г. (ОМ 42), так и заявление Агранова от 3 февраля 1935 г. (Л 378; К 366) проясняют то, что в первые месяцы 1935 г. следователи не могли доказать, что московский центр поддерживал убийство Кирова или знал о нем. Эти важные признания демонстрируют, что никого не пытали и не принуждали угрозами к признанию. И они становятся еще важнее, когда мы сопоставляем их с досудебными признаниями Генриха Ягоды 1937 г., которые мы рассмотрим позже.

Российское правительство все еще хранит все следственные материалы 1930-х годов под грифом «совершенно секретно», за исключением очень небольшого количества. Мы не знаем точно стадий ведения следствия; ни как расследование другого антиправительственного заговора, «Кремлевского дела» 1935 г., привело к возобновлению расследования по делу убийства Кирова — как, по-видимому, это и произошло. Одним из обвиняемых по «Кремлевскому делу» был Б.Н.Розенфельд, племянник Каменева (его отец, Н.Б.Розенфельд, был братом Каменева). По показаниям, которые у нас есть сейчас, кажется ясным, что следователи сделали вывод, что Каменев не сказал правду во время Январского процесса 1935 г.

Статья Юрия Жукова, опубликованная в «Вопросах истории» в 2000 г., - единственное подробное исследование материалов этого дела. Жуков сделал вывод, что этот заговор, вероятно, существовал на самом деле. В другой главе настоящего исследования мы рассмотрим доказательства в «Кремлевском деле», которые имеют непосредственное отношение к убийству Кирова.

Ежов доложил Июньскому пленуму ЦК 1935 г., что следствие по делу Енукидзе и последующий допрос Каменева показали, что Зиновьев и Каменев организовали убийство Кирова и планировали другие убийства[69]. Гетги подчеркивает, что Сталин и другие члены Политбюро не проследили до конца это обвинение. Очевидно, они были не готовы поверить этому на основании доказательств, которые были тогда в их распоряжении.

5 января 1936 г. в г. Горьком при полном отсутствии данных, свидетельствовавших о преступной деятельности, был арестован прибывший из Германии на постоянное жительство в СССР В.П.Ольберг. Через месяц после ареста были получены его показания о том, что он прибыл в СССР из-за границы якобы со специальным заданием Л.Д.Троцкого для ведения контрреволюционной работы и организации террористического акта против И. В. Сталина («Известия ЦК КПСС», 1989, № 8, с. 82; Р-ПП 176).

По словам Арча Гетги, который имел доступ к некоторым архивным материалам,

его (Ольберга) жена показала, что Ольберг получал деньги и фальшивые паспорта от сына Троцкого Седова и других троцкистов в Париже и Праге[70].

Мы знаем, что жена Ольберга говорила правду в том, что он действительно поддерживал связь с Троцким, так как его письма находятся в гарвардском архиве Троцкого. Он также разъезжал с подозрительным гондурасским паспортом, очевидно, полученным нелегально. Несомненно, Ольберг начал давать показания на других, включая Троцкого.

2 января 1936 г. во время расследования дела другой зиновьевской группы заговорщиков в Ленинграде Ягода и Вышинский отправили Сталину отчет, показавший, что один из этих обвиняемых, Мировицкий, заявлял, что он был привлечен Котолыновым с целью убийства партийных лидеров. Мировицкий сказал, что Котолынов завербовал его в подпольную ленинградскую зиновьевскую группу в октябре 1933 г.

КОТОЛЫНОВ мне указал, что наши взгляды на коллективизацию] и другие мероприятия нынешнего руководства партии разделяют многие члены партии, которые, как и он, КОТОЛЫНОВ, входят в существующую в Ленинграде зиновьевскую подпольную организацию, которая ставит своей задачей убрать существующее руководство партии и поставить во главе руководства ЗИНОВЬЕВА, КАМЕНЕВА, ЕВДОКИМОВА и других. К0Т0ЛЫН0В предложил мне вступить в эту организацию, и я ему дал свое согласие.

Последний раз я с КОТОЛЫНОВЫМ встречался в октябре м[еся]це 1934 г., когда он мне и дал задание подбирать особо надежных людей и подготавливать их к активной террористической деятельности.

Давая это задание, Котолынов указывал, что наступило время, когда нужно браться за оружие и стрелять по руководству партии сверху донизу, так как демократическими методами неспособное ныне существующее руководство не заставить отойти от руководства политической жизнью[71].

Мировицкий назвал трех человек, которых он завербовал. Другие, арестованные в это время, также признались, что они считали, что действуют от лица Зиновьева, Каменева и Троцкого. Это подкрепляет то, что мы знаем из материалов архива Троцкого, что Зиновьев и Каменев вместе с другими на самом деле состояли в «блоке» с Троцким с 1932 г.

1 июня 1936 г. Ягода отправил Сталину протокол допроса некоего М.Н.Яковлева, который был допрошен 27 мая 1936 г. как член троцкистско-зиновьевской организации в Ленинграде. Яковлев, которого арестовали в 1935 г. и приговорили к пяти годам лишения свободы как члена контрреволюционной зиновьевской группы, заявил следующее:

— в июне 1934 г. Каменев, который ездил в Ленинград, проинформировал его, что центр решил подготовить и осуществить убийство Кирова в Ленинграде и еще одно убийство в Москве;