Гровер Ферр - Оболганный сталинизм. Клевета XX съезда Страница 51

После смерти Сталина в самый первый раз вопрос о «деле» был поднят Л. П. Берией. 25 июня 1953 года, т. е. за день до своего ареста (и, возможно, убийства руками хрущёвцев) Берия направил в Президиум ЦК записку о ходе следствия по делу бывшего заместителя министра госбезопасности М. Д. Рюмина. В записке Берия обвинил Рюмина в фальсификации следственных материалов по «ленинградскому делу». Кажется, документ вызывал у Хрущёва определённые затруднения, ибо там напрямую обвинялся С. Д. Игнатьев, бывший министр МГБ СССР, уволенный ещё при жизни Сталина.

Год спустя, 3 мая 1954 года, возглавляемый Хрущёвым Президиум ЦК КПСС утвердил постановление, посвящённое «ленинградскому делу». Главным виновником там был назван предшественник Игнатьева на посту министра МГБ В. С. Абакумов. А спустя всего несколько дней Хрущёв выступил на собрании актива ленинградской парторганизации, посвящённом только что принятому постановлению ЦК КПСС о «ленинградском деле», где кроме Абакумова ответственность возлагалась… на Берию! Но в период следствия по этому делу Берия не имел отношения ни к МГБ, ни к МВД, ни к их контролю со стороны ЦК.

А ещё два года спустя, выступая с трибуны XX съезда, Хрущёв возложил всю вину на Сталина. Но минуло немногим более года, и в июне 1957 года Хрущёв неожиданно заявил, что Сталин, оказывается, был против ареста Вознесенского и других «ленинградцев» и что подстрекательскую роль к их аресту и казни играли Берия и Маленков!

Чему здесь верить? Ясно только одно: какова бы ни была роль Маленкова, Берия, безусловно, не имел к тому никакого касательства. Нет никаких оснований полагать, что в 1957 году Хрущёв говорил правду, как, впрочем, и в любое другое время…

41. «Мингрельское дело»

Хрущёв:

«Поучительным в этом отношении является также дело о якобы существовавшей в Грузии мингрельской националистической организации. По этому вопросу, как известно, были приняты в ноябре 1951 года и в марте 1952 года решения ЦК КПСС. Эти решения принимались без обсуждения в Политбюро, Сталин сам диктовал эти решения. В них возводились тяжкие обвинения против многих честных коммунистов. На основании подложных материалов утверждалось, что в Грузии якобы существует националистическая организация, которая ставит своей целью ликвидацию Советской власти в этой республике с помощью империалистических государств. В связи с этим был арестован ряд ответственных партийных и советских работников Грузии…

Как потом установлено, это была клевета на Грузинскую партийную организацию»[442].

Единственное конкретное обвинение, выдвинутое здесь Хрущёвым, состоит в том, что Сталин-де лично надиктовал решения ЦК КПСС от 9 ноября 1951‑го и 27 марта 1952 годов. Мы знаем, что дело обстояло совершенно иначе.

Постановление Политбюро от 9 ноября 1951 года опубликовано вместе с комментариями в одном из научных сборников. Его редакторы зафиксировали все случаи сталинской правки: в ряде случаев она связана с уточнением формулировок, а в остальных – смягчает поначалу довольно резкие обвинения в национализме[443]. Вместе с постановлением от 27 марта 1952 года[444] оба решения приняты по результатам обсуждений на заседаниях Политбюро[445]. Причём в случае постановления от 27 марта 1952 года Сталин собственноручно вписал в протокол заседаний Политбюро его название, но сам вопрос уже стоял в повестке дня.

Но главное утверждение Хрущёва, согласно которому Сталин, дескать, несёт ответственность за фабрикацию «мингрельского дела», «делавшуюся под “гениальным” руководством Сталина – “великого сына грузинского народа”, как любили называть грузины своего земляка», – всё это оказывается на поверку неправдой. Документы, на которые ссылается Н. Петров, свидетельствуют: истинной причиной возникновения дела была «борьба против клановости в грузинском руководстве»[446], а не что-то иное.

10 апреля 1953 года, т. е. месяц спустя после смерти Сталина, Президиум ЦК КПСС принял постановление, в котором бывший министр МГБ Игнатьев обвинялся в фальсификации следственных материалов и истязаниях многих из арестованных. Игнатьев был назван ответственным по меньшей мере за отсутствие должного контроля за своими подчинёнными – Рюминым, Цепковым и другими. 1 апреля 1953 года в записке Берии в Президиум Игнатьеву была поставлена в вину фабрикация «дела врачей», а 5 апреля опросом членов ЦК КПСС, – т. е. с участием в голосовании Хрущёва, – за проявленную халатность Игнатьева освободили от обязанностей секретаря ЦК КПСС. Наконец, 28 апреля – и опять с ведома Хрущёва – Игнатьев был выведен из состава ЦК. Берия в записке от 25 июня 1953 в Президиум ЦК обвинил Игнатьева в том, что с его ведома и согласия Рюмин и другие подчинённые применяли пытки, в том числе в отношении тех, кто проходил по «ленинградскому делу».

Тем не менее именно Хрущёв способствовал тому, чтобы сразу после ареста Берии Игнатьев вновь занял ответственные партийные посты. Игнатьев был делегатом XX съезда, и аккурат на него сослался Хрущёв, когда в докладе речь зашла о «деле врачей» – о «деле», за которое Президиум ЦК КПСС однажды уже подверг Игнатьева жесточайшей критике и вывел из состава секретарей!

Борис Николаевский в комментариях к публикации «закрытого доклада» в журнале «Нью лидер» пишет, что «дело о мингрельском заговоре» обязано своим появлением именно Игнатьеву.

42. Взаимоотношения с Югославией

Хрущёв:

«На июльском Пленуме ЦК подробно обсуждались причины возникновения конфликта с Югославией. При этом отмечалась весьма неблаговидная роль Сталина. Ведь в “югославском деле” не было таких вопросов, которые нельзя было бы разрешить путём товарищеского партийного обсуждения. Для возникновения этого “дела” не было серьёзных оснований, вполне возможно было не допустить разрыва с этой страной. Это не значит, однако, что у югославских руководителей не было ошибок или недостатков. Но эти ошибки и недостатки были чудовищно преувеличены Сталиным, что привело к разрыву отношений с дружественной нам страной»[447].

Это другая ложь. В июле 1953 года Хрущёв, Молотов и Маленков выступили с нападками на Берию за его планы нормализовать отношения с Югославией. В те времена они называли Тито и Ранковича «агентами капиталистов», которые «ведут себя как враги Советского Союза».

Но в речи на XX съезде Хрущёв уже именует их «товарищами»! Иными словами, он и другие члены Президиума ЦК хлёстко раскритиковали Берию за попытку наладить отношения с СФРЮ и за его отношение к югославам как «товарищам»; но когда в результате политического курбета Хрущёв сам поменял мнение по данному вопросу на прямо противоположное, он поставил в вину Сталину именно то, что тот не сделал то же самое!

43. «Дело врачей-вредителей»

Хрущёв:

«Следует также напомнить о “деле врачей-вредителей”. (Движение в зале.) Собственно, никакого “дела” не было, кроме заявления врача Тимашук, которая, может быть, под влиянием кого-нибудь или по указанию (ведь она была негласным сотрудником органов госбезопасности) написала Сталину письмо, в котором заявляла, что врачи якобы применяют неправильные методы лечения. Достаточно было такого письма к Сталину, как он сразу сделал выводы, что в Советском Союзе имеются врачи-вредители, и дал указание арестовать группу крупных специалистов советской медицины. Он сам давал указания, как вести следствие, как допрашивать арестованных. Он сказал: на академика Виноградова надеть кандалы, такого-то бить. Здесь присутствует делегат съезда, бывший министр госбезопасности т. Игнатьев. Сталин ему прямо заявил:

– Если не добьётесь признания врачей, то с вас будет снята голова. (Шум возмущения в зале.)

Сталин сам вызывал следователя, инструктировал его, указывал методы следствия, а методы были единственные – бить, бить и бить. Через некоторое время после ареста врачей мы, члены Политбюро, получили протоколы с признаниями врачей. После рассылки этих протоколов Сталин говорил нам:

– Вы слепцы, котята, что же будет без меня – погибнет страна, потому что вы не можете распознать врагов.

Дело было поставлено так, что никто не имел возможности проверить факты, на основе которых ведётся следствие. Не было возможности проверить факты путём контакта с людьми, которые давали эти признания.

Но мы чувствовали, что дело с арестом врачей – это нечистое дело. Многих из этих людей мы лично знали, они лечили нас. И когда после смерти Сталина мы посмотрели, как создавалось это “дело”, то увидели, что оно от начала до конца ложное.

Это позорное “дело” было создано Сталиным, но он не успел его довести до конца (в своём понимании), и поэтому врачи остались живыми. Теперь все они реабилитированы, работают на тех же постах, что и раньше, лечат руководящих работников, включая и членов Правительства. Мы им оказываем полное доверие, и они добросовестно исполняют, как и раньше, свой служебный долг.