В. Королюк - Западные славяне и Киевская Русь в X-XI вв. Страница 51

Новый польский правитель в течение длительного вре­мени был активным сотрудником своего отца, выполняя различные, в том числе и дипломатические, поручения и, конечно, полностью проникся его политическими взгля­дами и принципами, сохранил высокое представление о значении верховной королевской власти. В области внешней политики Мешко держался активной, наступа­тельной тактики. Внутри государства он, по-видимому, рассчитывал вести политику твердой руки в отношении проявлявшей недовольство и роптавшей знати.

Идя по следам Болеслава I, Мешко II короновался королевской короной, что вызвало, разумеется, крайнее раздражение среди значительной части германских .фео­далов, о чем свидетельствуют некоторые немецкие ан­налы 4.

Впрочем, оппозиционная новому императору Конра­ду II часть германской знати, во главе с герцогом лота-рингским Фридрихом, судя по письму его жены Матиль­ды к польскому королю, иначе отнеслась к акту корона­ции5. Об этом говорит и тот факт, что впоследствии, в 1051 г., император Генрих III признавал королевский титул за вдовой Мешко II Рихезой6, дочерью рейнского палатина Эдона и племянницей Оттона III.

Какие бы, однако, настроения ни царили в Империи в тот момент, важно, что первое время Польше не угро­жала еще опасность с Запада. Император Конрад II был поглощен событиями в Империи и не мог еще пла­нировать открытого выступления против Древнеполь-ского государства. Зато на восточной и юго-западной границе положение казалось довольно серьезным. Здесь Мешко II приходилось считаться с угрожающей пози­цией Киевской Руси, не имевшей никаких намерений от­казываться от Червенских городов, особенно после того, как в 1024 г. Ярославу удалось расправиться с движе­нием волхвов в Суздальской земле7, и после соглаше­ния в 1026 г. между Ярославом и Мстиславом8. Отно­шения с Чехией продолжали оставаться крайне напря­женными, поскольку Чехия после довольно длительно­го периода упадка вновь вступила в эпоху политиче­ской консолидации, военного и политического подъема. Резко ухудшились и датско-польские отношения. При таком положении дел Мешко II не оставалось ничего иного, как попытаться разорвать окружавшее страну враждебное кольцо. Выбор пал на Венгрию, которая, овладев Словакией, некогда принадлежавшей Болесла­ву Храброму, была согласна сотрудничать с Польшей против Империи.

Одновременно польский король принимал энергичные меры к дальнейшей консолидации Древнепольского госу­дарства. Особенно сложным представлялось положение дел на Поморье. Отказ Западного Поморья признать верховную власть Мешко II и платить дань повел к во­оруженному конфликту, в результате которого помор­ский князь Дитрих, происходивший возможно, из пястов-ского рода 9, был изгнан из страны. Он нашел убежище себе в Империи, где усиленно интриговал против поль­ского короля 10.

Стремясь укрепить свои позиции на Поморье, Мешко II придавал большое значение распространению там христианства. В целях христианизации Поморья, а так­же для усиления христианской пропаганды на террито­рии Куяв и части Великой Польши было учреждено взамен пришедшего в упадок еще при Болеславе I Ко-лобжегского епископства епископство в Крушвице п.

Разумеется, ведя курс на дальнейшую консолидацию польских земель и заключив союз с Венгрией, Мешко II внимательно следил за ходом борьбы Конрада II с оп­позицией в Империи. Более того, используя затруднения Конрада И, он решился даже первым выступить против него. Поводом к войне послужило вмешательство Меш­ко II в спор о наследовании Мисьненской марки.

В известном смысле действия Мешко можно рассмат­ривать как превентивные, поскольку политическая про­грамма Конрада II была выражением весьма широких агрессивных планов германских феодалов как на восто­ке, так и на западе. Речь шла о прямом подчинении Империи Италии, Франции, Венгрии и Польши12. Выступление польского короля оказалось, однако, запоз­далым. Когда в 1028 г. Мешко II вторгся в пределы Им­перии и опустошил саксонские земли, уводя большое число пленных, и одновременно атаковал лютичей, поло­жение Конрада II оказалось отнюдь не таким отчаян­ным, как рассчитывал, очевидно, польский король. Импе­ратору удалось уже к этому моменту ликвидировать феодальную усобицу в Империи, укрепить союз с Чехи­ей, привлечь на свою сторону Данию.

Правда, ответный поход императора (в 1029 г.) под Будишин окончился неудачей так же, как неудачей окон­чился и поход имперских войск на Венгрию в 1030 г., чем воспользовался Мешко II и вторично опустошил со­седние области Империи. Но это были только мимолет­ные успехи польского оружия. В походе 1030 г. на Венг­рию императора поддерживали чешские войска под предводительством юного Бржетислава, сына Олдржи-ха 13. В то же время, по свидетельству русской летописи, в этом же году начала военные действия против Польши и Киевская Русь: “Ярослав Белзы взял...”14. В 1031 г. положение Польши еще более резко ухудшилось. Кон­раду II удалось полностью изолировать своего против­ника, заключив осенью 1031 г. мир с венграми15.

В международном положении Древнепольского госу­дарства самым трагическим было то обстоятельство, что к моменту решающего столкновения с Империей, руки Мешко II оказались связанными на Востоке и Юго-За-паде. Когда в 1031 г. император двинулся походом на Полышу, с Востока вступили в ее пределы русские кня­зья — Ярослав и Мстислав. Захваченные в 1018 г. Чер-венские города были возвращены Древней Руси: “Яро­слав и Мьстислав собраста вой мног, идоста на Ляхы и заяста грады Червеньскыя опять, и повоеваста Лядьокую землю, и многы ляхы приведоста и разделивша я, Яро­слав посади своя по Ръси” 16. При русских князьях на­ходились и братья Мешко II, Бесприм и Оттон. Судя по словам биографа Конрада II Випона, одновременное выступление Р\си и Империи не было результатом слу­чайного стечения обстоятельств. Наметившийся еще в 1017 г. союз Руси и Империи против Древнепольского государства, благодаря активной деятельности братьев Меижо II (Випон упоминает, правда, только Отгона), в 1031 г. стал фактом17.

Русские князья, овладев Червенскими городами, ко­торые имели для Руси еще и то значение, что именно от­туда шел постоянный подвоз необходимой населению со­ли, 18 не думали, однако, ограничиться только одним этим успехом. Они продолжали продвигаться в глубь Польши. Дело клонилось к свержению Мешко II и пере­ходу власти “ Бесприму, 19 что должно было упрочить русское политическое влияние в стране.

При таких обстоятельствах Мешко оставалось толь­ко заключить невыгодный для Польши мир с Империей, уступив ей часть Лужиц20. Затем, однако, по словам Ви-пона,21 Мешко оказался вынужденным бежать из Поль­ши и укрылся в Чехии.

Думается, что как в 1017, так ,и в 1031 г. в установ­ления русско-немецких политических контактов, в нала­живании русско-немецкого военного сотрудничества существенную роль должна была сыграть чешская Пра­га. Вместе с тем именно момент удара по Древнеполь-скому государству с двух сторон, с Запада и Востока, был наиболее благоприятным для раннефеодальной Че­хии временем, когда она могла успешно для себя решить моравский вопрос. Поэтому предположение Лябуды, что присоединение Моравии к Чехии произошло не в 1021 г., как указывается в хронике Козьмы Пражского22, а десять лет спустя, в 1031 г.,23 представляется вполне обоснованным. Зато описание судьбы пленных поляков у Козьмы не вызывает сомнений. Олдржих, по-видимо­му, 'поступил именно так: “схватив многих из них (поля­ков. — В. К.) и сковав их, как всегда, по- сотням, о,н при­казал продать их в Венгрию .и дальше...” 24 Так действо­вали “ русские и польские князья. Захваченное в плен население либо поселялось на землях князя и знати25, либо шло на продажу на невольничьи рынки. Одним из самых крупных невольничьих рынков была Прага 26.

В результате одновременного военного нападения Империи, Руси и Чехии Древнепольскому государству было нанесено сокрушительное 'поражение. Старшему сыну Болеслава Храброго, Бесприму, которого отец отстранил от наследства, удалось временно овладеть властью. Поставленный на княжеский стол с помощью вооруженного вмешательства соседей, он держался на нем в значительной мере только благодаря внешней поддержке. В конце концов при польском дворе возобла­дало не русское, а германское политическое влияние. Бесприм открыто вел себя как ставленник германских феодалов. Показателем временной потери Польшей са­мостоятельности и признания зависимости от Империи был факт передачи Беспримом Конраду II польских ко­ролевских инсигний27. Возможно, впрочем, что не был выдан императору 'посох св. Маврикия 28.

Как бы то ни было, откровенно агрессивные планы Конрада II в отношении Польши казались совсем близ­кими к своему осуществлению. Речь шла не просто об укреплении германского политического влияния в Поль­ше, речь шла о прямом подчинении ее Империи, что составляло смертельную угрозу для усилившейся Чехии. Немецкие феодалы, подчинив Польшу, заходили в тыл ей. При таких обстоятельствах чешско-терманские отно­шения неминуемо должны были обостриться, о чем не­двусмысленно свидетельствует Випон29. Г. Лябуда, по-видимому, совершенно прав, полагая, что причиной обо­стрения чешско-немецких" отношений было присоедине­ние Олдржихом Моравии 30.