Д. Чугаева и Л. Петерсон. - С.М. КИРOB Избранные статьи и речи 1916 - 1934 Страница 51

Вопрос о строительстве социализма в одной стране, вопрос об отношении к нэпу, к кулаку — все это явления одного и того же порядка, проистекающие из того, о чем предупреждал Владимир Ильич, когда он говорил, что перед нашей партией в период восстановления нашего хозяйства после военного коммунизма могут встать такие задачи, которые партии придется решать с гораздо большим трудом, чем все задачи, стоявшие в период военного коммунизма. И это, товарищи, как нельзя больше правильно. То, что было в период военного коммунизма, — в этом разбирался каждый из рядовых членов партии. Враги у нас были перед лицом. Каждый из нас видел — где мы и где враги. Каждый в то время отстаивал судьбы диктатуры рабочего класса. Не то сейчас. Сейчас борьба далеко не прекратилась. Мы переживаем полосу так называемого «мирного» строительства. Но это именно так называемое мирное строительство в кавычках. На самом деле борьба продолжается, как было и прежде, денно и нощно, но только ведется в других формах — в формах более сложных и более скрытых. Взять хотя бы тот же самый нэп. Это, товарищи, не есть только накопление нашего национального богатства, — это новая форма борьбы, о чем нам говорил в свое время товарищ Ленин.

Товарищ Ленин ставил вопрос так: «кто кого» — чья возьмет: мы ли возьмем капитализм или капитализм возьмет нас? Каждый день нашей работы в кооперации, в совете, в каком угодно нашем учреждении — все это есть не просто организационная работа, а все это борьба, отстаивание наших социалистических позиций. Вот как стоит вопрос.

И, когда сейчас мы перешагиваем за довоенный уровень, эта борьба все более и более усложняется, и поэтому естественно, что в такой сложной обстановке вырастает очень много и отрицательных явлений, которые подействовали определенным образом на известную часть нашей партии. Это мы видели на нашем съезде. Отсюда все те разногласия, которые перед нами развернулись. Нам говорили об опасностях растущего кулака, нам намекали на тo, что мероприятия наши в деревне на руку кулаку, являются уступкой кулаку. Нам выражали сомнения в возможности строительства социализма в одной стране. Нам указывали на то, что трудно утверждать, будто наши государственные предприятия являются предприятиями последовательно социалистического типа. О чем это говорит? В конечном итоге о том, что затруднения, которые мы перед собой имеем, у некоторых создают ложную перспективу, закрывают перед их глазами дорогу действительного нашего движения вперед, по социалистическим, ленинским рельсам. Отсюда та дискуссия, которая с таким ожесточением и оживлением развернулась на нашем партсъезде. Вопросы, как вы видите, не только чистой теории, но и живой практики. Вопросы такие, от правильного разрешения которых зависит вся наша дальнейшая работа.

Особенно подробно на съезде дебатировался вопрос о деревне.

Мы указывали представителям оппозиции, видевшим огромную опасность в растущем кулаке, что ни один из нас роста кулацкого элемента в деревне не отрицает, но мы говорим: кулак не настолько в настоящее время разбух, что есть основание кричать «караул». Мы говорим, что по-прежнему нужно продолжать в деревне ту политику, которую мы практиковали до сих пор. Вы помните, Владимир Ильич говорил, что 10–20 лет правильных отношений с крестьянством — и победа революции обеспечена даже в мировом масштабе. О чем это говорит? О том, что Владимир Ильич придавал вопросу о крестьянстве колоссальное, решающее значение в наших условиях. И это несомненно так. Вокруг этого вопроса главным образом сосредоточивались все наши разговоры и до съезда и в особенности во время него. Подавляющее большинство съезда пришло к выводу, что как прежде мы держали курс на союз с середняком, опираясь на бедняка, так этот курс должен продолжаться и сейчас.

Мы этот курс полностью несомненно не осуществили. Бедняк с нами, но середняк сплошь и рядом идет за кулаком. Середняк сплошь и рядом вне нашего влияния. Середняк очень часто вне нашей советской орбиты. Это надо нам исправить во что бы то ни стало. Тут, товарищи, разговор идет не о симпатиях к бедняку, или середняку, или кулаку, а о реальных взаимоотношениях. Об этом надо говорить, пока это не навязнет в зубах у каждого члена партии. Если мы не сумеем действительно по-настоящему закрепить союз этих трех групп — рабочего класса, деревенской бедноты и середняка, то дело должно повернуться в другую сторону: рабочий класс и беднота останутся на одной стороне, а вся остальная деревенская масса — на другой. Столкновение этих двух групп, если бы они образовались, станет неизбежным, ибо, не говоря о большинстве населения, большинство всей деревенской мощи будет находиться по ту сторону, и нам придется всем петь отходную самым безнадежным образом. Для того чтобы этого не случилось, съезд сказал, что политика в деревне должна остаться прежняя, та, которая была до сих пор, т. е. опора рабочего класса на бедноту и союз со средним крестьянством. Нужно сделать этот союз отчеканенным, таким, чтобы он был выдержан от начала до конца. Тогда неизбежный рост кулака на основе свободных товарных отношений в деревне нам не будет страшен. Мы тогда при помощи этого союза и имея целый ряд рычагов в руках государства (налоговая система и ряд других мероприятий) можем обуздывать кулака, обуздывать его мероприятиями легально- государственно- советского порядка, не прибегая к насильственным мерам: к раскулачиванию и прочему. Большинство съезда нашей партии оставалось на этой точке зрения.

НЕ ЗА СТРАХ, А ЗА СОВЕСТЬ ВЫПОЛНЯТЬ РЕШЕНИЯ СЪЕЗДА

Я не скрою от вас, товарищи, что на этот раз дискуссия на съезде прошла в чрезвычайно острой форме. Подробности всего этого вам известны. Укажу вам только, что мы уже давно не наблюдали в жизни нашей партии, чтобы по отчету ЦК, решающему вопросу на любом съезде, мы получили 65 голосов против одобрения линии ЦК нашей партии.

Оппозиция исходила главным образом отсюда, из Ленинграда. Она объясняла это голосование случайными причинами, тем, что голосование резолюции было поставлено не в том порядке, как следовало бы поставить, что резолюцию не голосовали сначала «за основу», а сразу в целом, не голосовали по отдельным параграфам и прочее. Но мы, грешные люди, думаем, что как бы это ни объясняли, — техническими причинами или иначе, — все-таки никак нельзя найти достаточных оснований для того, чтобы оправдать поведение этого меньшинства в 65 человек, у которого поднялась рука против, когда мы одобряли линию поведения ЦК нашей партии.

Съезд и собирается для того, чтобы каждый делегат съезда мог честно, по-большевистски, откровенно изложить свою точку зрения по поводу того или другого вопроса — любой делегат съезда может поставить перед партией какой угодно вопрос, каким болеет член партии или вся организация — никакого запрета на этот счет в нашей практике не существует. Наоборот, все это желательно и необходимо. Но заявления оппозиции на съезде были клеветническими. На протяжении полутора лет между XIII и XIV съездами, мы проводили разные местные конференции, обсуждавшие общую линию партии, но нигде, никогда ни одним словом никто не заикался о том, будто руководящая часть ЦК партии к 1926 году скатывается с ленинских рельсов, катится куда-то под откос, берет совершенно угрожающую линию поведения, против которой надо поднимать руки. А именно такие утверждения слышали мы на съезде нашей партии.

Решения съезда вам известны, и теперь нам остается только одно — признать правильность этих решений. Я думаю, что подавляющее большинство партии убеждено в том, что все эти спорные вопросы мы несомненно разрешили правильно. Никакого другого ленинского, большевистского решения этих вопросов на данной стадии нашей революции быть не должно и очевидно не могло быть. Решения эти приняты, и перед нами сейчас стоит задача, принимая во внимание важность тех вопросов, которые дискуссировались, разъяснить всем молодым членам партии те ошибки, которые допустила на нашем съезде оппозиция. Надо каждому члену партии сделать понятными те решения, которые наш съезд вынес, а они будут понятны только в том случае, если мы совершенно открыто, совершенно прямо изложим и точку зрения меньшинства, нашей оппозиции, разберем ее самым детальным образом, чтобы для каждого члена партии стало ясным, почему решение большинства правильно и почему позиция меньшинства неправильна. Здесь мы очень часто со стороны некоторых, на мой взгляд слабонервных, слышим: «Чего же вы хотите? Съезд кончился, разве вы четвертовать оппозицию хотите?» Это неверно: такими заявлениями хотят разговор пустить по совершенно другим рельсам. Речь идет вовсе не о крови и не о четвертовании, а о разоблачении. Тут ничего не сделаешь: если ты ошибку совершил, ее надо вынести на свет если не божий, то наш, коммунистический, посмотреть ее со всех сторон, разобрать на составные части и помочь товарищам разобраться в том, как дошли они до жизни такой и как они пришли к таким ошибочным выводам. Нужно помочь такому товарищу исправить свою ошибку, если он может исправить, и затем предупредить остальных товарищей, всю партию в целом. Если у тебя случится так, что ты в одно несчастное для тебя утро будешь хромать на левую ногу, то ты постепенно можешь так передвинуться налево, что станешь левее самой левой стороны. (Смех.) Будет очень звонко и красиво, что ты, дескать, против нэпмана, против кулака, против наемного труда, против всяких уклонов и соглашательских вещей, что ты совершенно «левый» человек, но что ты можешь при этом слишком далеко зайти, дорогой товарищ, в этом нет сомнения, как нет сомнения в том, что одинаково опасно для тебя и для партии — заберешься ли ты слишком вправо или слишком «влево».