Жан Маркаль - Ренн-ле-Шато и тайна проклятого золота Страница 51

А они, надо сказать, не упускают возможности посетить этот край. Неподалеку от Ренн-ле-Шато находится Монсегюр: уже тогда его катарский замок, забравшийся на вершину «пога», принимал в своих стенах не только соотечественников, но и иностранных гостей, привлеченных историями о знаменитом сокровище катаров, которым вполне мог быть святой Грааль. Почему бы не завлечь в Ренн-ле-Шато тех, кто держит путь из Монсегюра? Любители легенд о сокровищах катаров и святом Граале — потенциальные клиенты этой загадочной деревушки! Для привлечения их внимания нужно лишь немного умелой рекламы: слухов и перешептывания о странных делах в деревеньке Ренн-ле-Шато, где нищий кюре когда-то нашел несметные сокровища, спрятанные в храме. Распространять эту историю следует именно так, «по секрету всему свету», ибо ничто не притягивает человека лучше, чем некое «тайное знание». Но, помимо правильной подачи материала, необходимо его правильное оформление, образцом которого служит модель, уже использованная в Монсегюре: вымысел, основанный на исторических фактах. «Дело Соньера» не получило бы ни огласки, ни желаемого внимания публики, если бы не воспользовалось умело подогнанными фактами из истории местного края.

Ноэль Корбю позаботился и об этом. Умелый делец, несомненно, обладал талантом рассказчика: доказательством тому служит его детективный роман, опубликованный в 1943 году. Записав на магнитофон небольшой рассказ об истории Ренн-ле-Шато, хозяин «Башни» (именно так назвал Корбю свой ресторан) сделал его звуковым фоном своего заведения. Эта история скрашивала досуг посетителей, но была направлена на то, чтобы заставить их воображение работать, следствием чего стал бы повторный визит в Ренн-ле-Шато уже в компании друзей, охочих до такого рода тайн и загадок.

Резюме было искусно составлено. Начиная свой рассказ, Корбю вскользь упоминает о том, что «судебный процесс, в который втянула аббата Соньера Церковь, не позволял священнику заниматься своими постройками». Умелый ход: священник, порвавший с Церковью, — колоритный персонаж, особенно в краях, где прошлое неразрывно связано с рассказами о всевозможных еретиках. Однако по окончании церковного процесса опальный (но свободный!) священник «вновь начал разрабатывать проекты, которые он собирался осуществить за свой счет. В них входила постройка дороги из Куизы в Ренн-ле-Шато (аббат хотел купить автомобиль), проведение водопровода в деревне, возведение кладбищенской часовни, крепостных стен вокруг Ренн-ле-Шато и башни пятьдесят метров высотой с винтовой лестницей, которая вела бы к библиотеке. Помимо этого, аббат намеревался достроить уже существующую башню, прибавив к ней еще один этаж, и разбить зимний сад».

Умением Ноэля Корбю создать интригующую фабулу можно лишь восхищаться. Прежде всего, чтобы привлечь внимание слушателя, он рассказывает об «альтруисте Соньере» (каким он и был на самом деле) и его грандиозных проектах. Но как скромный деревенский священник мог осуществить такие работы за свой счет? Ведь их стоимость достигала порядка «восьми миллионов, а по нашим временам более двух миллиардов франков! В разгар войны, 5 января 1917 года, аббат составляет сногсшибательные сметы и подписывает заказ на проведение всех работ». Очевидно, аббат Соньер нашел неслыханное сокровище или, по крайней мере, знал, где оно спрятано. Священник мог бы даже не стараться претворить свои проекты в жизнь: одни его замыслы и безостановочные работы, которые вдобавок велись при таинственных обстоятельствах, говорят воображению гораздо больше, чем их осуществление. «Однако 12 дней спустя кюре заболел, а 22 января ушел из жизни». Такова судьба, каждому отмерен свой срок. Но в этом тоже кроется тайна: что если кто-то «помог» аббату уйти из жизни? Не стоит ли за его смертью чья-либо темная тень? Таков финал истории в изложении Корбю.

Но раз уж речь идет о тайне, то необходимо приподнять ее завесу. Если Беранже Соньер мог позволить себе осуществить такие проекты за свой счет, значит, он знал, где находится «древнее сокровище Капетингов, спрятанное в XIII веке». Итак, на сцене появляется сокровище. Пока что оно не имеет отношения к вестготам. К нему не приплетено имя Меровингов — Пьер Плантар де Сен-Клер еще не побывал в этих краях. Можно было бы, конечно, приписать сокровище Ренн-ле-Шато катарам, но это значило бы составить конкуренцию Монсегюру. Нет, честный делец Ноэль Корбю неспособен на такое вероломство: зачем отнимать хлеб насущный у доброго соседа, когда в собственном арсенале есть запас восхитительных местных легенд? «Откуда взялось это золото? Ответ на этот вопрос был найден в архивах Каркасона. Во время крестовых походов Людовика Святого его мать Бланка Кастильская, регентша французского королевства, сочла Париж слишком ненадежным местом для королевских сокровищ: то было время бунтов против королевской власти, в которых участвовали как бароны, так и простолюдины». Ноэль Корбю, без сомнения, неплохой предприниматель, но никудышный историк. Действительно, Бланка Кастильская, вдова Людовика VIII, испытывала затруднения, но не из-за парижских простолюдинов и баронов, а из-за восстаний, возглавляемых знатными людьми королевства: это были Тибо Шампанский, Пьер Муклерк и, конечно, Раймонд VII Тулузский с Транкавелем в арьергарде. Все это действительно происходило в разгар крестового похода, но направлен он был против альбигойцев.[106]

В конечном счете, речь идет о XIII веке. В кратком историческом опусе Корбю Бланка Кастильская «перевезла принадлежавшее ей (sic) сокровище из Парижа в Ренн (ле-Шато, разумеется). Покончив с этим делом, она приняла участие в подавлении бунта, вслед за чем последовала ее смерть. Возвратившись из крестового похода. Людовик Святой встал во главе новой экспедиции, но из нее он уже не вернулся, встретив смерть в Тунисе. Его сыну Филиппу Смелому было известно о том, что сокровище хранится в Разе, иначе бы он не проявлял столь сильного интереса к Редэ… Но впоследствии знание было утеряно: в силу того, что сокровище Франции исчезло. Филиппу Красивому приходилось делать фальшивые деньги. Поэтому мы вправе предположить, что он ничего не знал о тайнике». Итак, сокровище было утеряно потому, что прабабушка Филиппа Красивого хорошо его припрятала, причем настолько хорошо, что несчастному правнуку пришлось прибегать ко всяческим уловкам, чтобы раздобыть хоть немного денег? Да… И это притом, что документы о сокровище Бланки Кастильской все это время спокойно хранились в архиве Каркасона? Нет, довольно. Даже если бы такие документы существовали на самом деле, Филипп Красивый непременно получил бы их в свое пользование… и уничтожил бы их, как только завладел сокровищем.

Впрочем, это мало смущает Ноэля Корбю, продолжающего серьезно утверждать: «Согласно архивам, в которых хранился список драгоценностей Бланки Кастильской, сокровище составляло восемнадцать с половиной миллионов слитков золота, то есть приблизительно 180 тонн, не считая драгоценностей и предметов религиозного культа». Упоминание о драгоценностях играет важную роль, поскольку достоверно известно, что Соньер обнаружил в церкви тайник, наполненный драгоценными предметами, — что как нельзя лучше связывает фантастическую историю о Бланке Кастильской с более скромным, но зато не столь давним рассказом о Беранже Соньере. Общая сумма сокровищ, согласно Ноэлю Корбю, составляет четыре миллиарда франков по курсу 1954 года. Понятно, что от такой суммы у многих начинает кружиться голова…

Но в то время как Ноэль Корбю старался привлечь своими сказками клиентов в Ренн-ле-Шато, неподалеку от него, в окрестностях Ренн-ле-Бен, бродил другой персонаж. Он скупал в округе небольшие участки земли, интересовался термальными источниками (особенно Ванной Магдалины и Ванной Королевы), изучал возвышенности, окружающие долину, без устали задавал вопросы и, как кажется, был сильно заинтересован двумя могилами сеньора Флери на кладбище Ренн-ле-Бен. Его звали Пьер Плантар. В Ренн-ле-Бен этот «герметист» называл себя археологом. Его часто видели в компании молодого маркиза де Шеризе, который, поссорившись с семьей из-за своих профессиональных устремлений, стал актером и исполнял роли в небольших постановках. О нем знали лишь то, что его настольной книгой был «Истинный кельтский язык и кромлех Ренн-ле-Бен» аббата Буде, собрата и современника аббата Соньера.

Нам неизвестно, встречался ли Пьер Плантар с Ноэлем Корбю. Вполне возможно, что, поднявшись на плато в Ренн-ле-Шато, наш «археолог» побывал в ресторане «Башня», где он имел удовольствие прослушать историю Ноэля Корбю, записанную на пленке. Так или иначе, вряд ли кто-то станет отрицать, что эти два человека были скроены на один лад. Им было бы легко понять друг друга. Даже если им и не привелось встретиться, этот досадный пробел восполнили те истории, которые они распространяли вокруг себя: впоследствии на свет появится необыкновенный симбиоз идей, занимавших когда-то умы Ноэля Корбю и Пьера Плантара.