Вильям Похлебкин - Внешняя политика Руси, России и СССР за 1000 лет в именах, датах, фактах. Выпуск 1 Страница 52

Само существо проблем, с которыми столкнулась Россия в области внеш­ней политики, настраивало на реалистическую оценку международной обста­новки и прагматический подход к собственным целям и задачам. В условиях крайне противоречивой международной ситуации крепло убеждение в том, что единственно надежным ориентиром внешней политики является последователь­ная защита национальных интересов. Только на такой основе можно было адек­ватно реагировать на современные угрозы и вызовы, осознанно формулировать позиции по международным проблемам, целенаправленно выстраивать отноше­ния с другими государствами.

Во внешнеполитических дебатах 90-х годов не раз — и вполне обосно­ванно — ставился вопрос: в чем именно состоят национальные интересы России? Ведь от ответа на него напрямую зависел конкретный образ действий Рос­сии на международной арене.

Наследием советской внешней политики была психология «сверхдержа­вы», стремление участвовать во всех сколько-нибудь значимых международных процессах, зачастую ценой непосильного для страны перенапряжения внутрен­них ресурсов. Тем более это не могло быть приемлемым для России с ее огром­ным бременем нерешенных внутренних проблем. Здравый смысл подсказывал, что на нынешнем историческом отрезке внешняя политика призвана в первую очередь «обслуживать» жизненные интересы внутреннего развития. Это — обеспечение надежной безопасности, создание максимально благоприятных ус­ловий для устойчивого экономического роста, повышения жизненного уровня населения, укрепления единства и целостности страны, основ ее конституцион­ного порядка, консолидации гражданского общества, защиты прав граждан и со­отечественников за рубежом.

О правильности такого подхода свидетельствует и исторический опыт. Так, великие освободительные реформы второй половины XIX века начинались в России в условиях, когда она была ослаблена поражением в Крымской войне и столкнулась с реальной угрозой превращения из великой державы во второраз­рядное государство, оттесняемое на задний план европейского «концерта». То­гдашний министр иностранных дел канцлер А.М. Горчаков в записке императо­ру Александру II о внешней политике России так определил ее задачи: «Наша политическая деятельность должна была... преследовать двойную цель.

Во-первых, оградить Россию от участия во всякого рода внешних ос­ложнениях, которые могли бы частично отвлечь ее силы от собственного внутреннего развития;

во-вторых, приложить все усилия к тому, чтобы в это время в Европе не имели места территориальные изменения, изменения равновесия сил или влия­ния, которые нанесли бы большой ущерб нашим интересам или нашему полити­ческому положению.

При выполнении этих двух условий можно было надеяться, что Россия, оправившись от потерь, укрепив силы и восстановив ресурсы, вновь обретет свое место, положение, авторитет, влияние и предназначение среди великих держав». Такое положение, подчеркивал А.М. Горчаков, Россия сможет занять, «лишь развив свои внутренние силы, кои на сегодняшний день есть единствен­ный реальный источник политического могущества государств».

При всех различиях между положением России в середине XIX века и тем, в котором она находится сейчас, можно утверждать, что во внешней политике ей приходится решать во многом схожие задачи: создавать максимально благопри­ятные условия для осуществления внутренних реформ и одновременно — а это, по сути, обратная сторона медали — не допускать ослабления позиций страны на международной арене.

Из этого вытекает вывод принципиального значения: «экономия» внеш­неполитических ресурсов, отказ от дипломатического присутствия ради самого присутствия должны сочетаться с активной, многовекторной внешней полити­кой, нацеленной на использование всех возможностей там, где это способно принести реальную отдачу для внутреннего развития страны. Как отмечал Е.М. Примаков, министр иностранных дел России в 1996-1998 гг., «...без актив­ной внешней политики России трудно, если вообще возможно, осуществлять кардинальные внутренние преобразования, сохранить свою территориальную целостность. России далеко не безразлично, каким образом, и в каком качестве она войдет в мировое хозяйство — дискриминируемым сырьевым придатком или его равноправным участником. Это также во многом относится к функции внешней политики».

Иными словами, необходимость сосредоточиться на решении внутренних проблем, с точки зрения внешней политики, отнюдь не означает национальный эгоизм или уход в самоизоляцию. Напротив, рациональная дипломатическая ак­тивность в жизненно важных для России и мирового сообщества вопросах спо­собна отчасти компенсировать недостаток экономических, военных и других внутренних ресурсов.

Конкретный внешнеполитический опыт внес ясность и в вопрос об опти­мальной линии в отношениях с ведущими западными странами. Сегодня не толь­ко среди государственных деятелей и дипломатов, но и в широких кругах россий­ской общественности появилось ясное осознание того, что для России в равной мере неприемлемы как неоправданные уступки в ущерб собственным интересам, так и сползание к конфронтации с США, странами Западной Европы и Японией. Курс на последовательное, а там, где необходимо, и жесткое отстаивание нацио­нальных интересов ни в коей мере не противоречит задаче дальнейшей интегра­ции России в сообщество демократических государств и международные эконо­мические структуры. Об этом говорит, в частности, опыт последовательной инте­грации России в деятельность «Большой восьмерки». В рамках этого авторитетно­го форума наша страна получила весомую возможность активно участвовать в об­суждении с ведущими индустриальными державами вопросов, имеющих ключе­вое значение для глобальной и региональной безопасности и стабильности. Какие бы сложные проблемы ни возникали в отношениях с наиболее развитыми страна­ми мира, принципом деятельности российской дипломатии должны оставаться стремление к партнерству и совместный поиск взаимоприемлемых решений. Рос­сия заинтересована в расширении круга друзей и партнеров в мире — это тоже вклад внешней политики в укрепление Российского государства.

Такая постановка вопроса дает ключ к разрешению и другого извечного спо­ра, является ли Россия европейской или азиатской державой. Жизнь доказала несо­стоятельность попыток противопоставить друг другу различные географические направления внешнеполитических усилий России. Само уникальное геополитиче­ское положение нашего государства, не говоря уже о реалиях мировой политики и экономики, диктует ей необходимость в равной мере развивать сотрудничество со странами Запада и Востока, Севера и Юга. И это также соответствует лучшим ис­торическим традициям России. Еще в конце XIX века великий русский ученый Д. И. Менделеев, разрабатывая долгосрочную концепцию промышленного разви­тия России, подчеркивал, что интересы страны требуют усилий по расширению торгово-экономических отношений как с западными, так и с восточными соседями. Он не сомневался в том, что «вся политика России рано или поздно неизбежно придет к тому направлению, которое определяется этим обстоятельством» .

Так постепенно формировались базовые внешнеполитические принципы и установки, которые затем легли в основу обновленной Концепции внешней поли­тики России. Вместе с тем ее содержание было обусловлено не только осмысле­нием внутренних задач и интересов государства. Вторым важнейшим обстоятель­ством, ускорившим выработку внешнеполитического курса страны, была необходимость в принципиальном плане определить позицию России перед лицом но­вых глобальных вызовов, дать ясный ответ на вопрос, какая система международ­ных отношений в наибольшей степени отвечает ее национальным интересам.

II

На пороге нового столетия резко обострилась борьба вокруг базовых принци­пов миропорядка, идущего на смену биполярному миру второй половины XX века.

Окончание «холодной войны», как казалось многим, открыло перед чело­вечеством небывалые возможности для переустройства мировых дел на справед­ливой, демократической основе. К началу 90-х годов совместными усилиями СССР, США и других государств удалось свести на нет угрозу ядерной войны, сократить стратегические арсеналы, укрепить атмосферу доверия в международ­ных отношениях, существенно разрядить военную напряженность в Европе, ци­вилизованным путем развязать сложнейший узел германской проблемы. Миро­вое сообщество получило уникальный исторический шанс для коренного пере­устройства международного порядка на демократических основах, для вступле­ния в XXI век свободным от конфронтационного наследия прошлого и в то же время при сохранении всего положительного массива международных соглаше­ний и договоренностей, наработанного в предшествующие годы.