Дмитрий Волкогонов - Триумф и трагедия, Политический портрет И В Сталина (Книга 2) Страница 52

Вероятно, Верховный в известной мере чувствовал свою ущербность и даже в некотором смысле неполноценность как полководца, не знающего жизни фронта. Этот комплекс уязвимости усиливался еще больше от того, что часть его соратников побывала на фронтах. Жданов был тесно связан с Ленинградом, видел своими глазами блокаду и как член^ Военного совета фронта был в гуще военных дел;

Не вылезал с фронта и Хрущев. Довольно длительное время просидел в блиндаже штаба Сталинградского фронта Маленков, хотя ни в одной части на передовой он так и не побывал. Правда Сталин еще раз посылал Маленкова на фронт в апреле 1944 года. От члена Военного совета Западного фронта Мехлиса, постепенно оправившегося от сокрушительного крымского фиаско, поступило личное письмо Сталину. Содержание его осталось неизвестным. Однако 3 апреля Сталин издал приказ, в котором говорилось: "Поручить Чрезвычайной комиссии в ставке члена ГКО тов. Маленкова (председатель), генерал-полковника Щербакова, генерал-лейтенанта Кузнецова, генерал-полковника Штеменко и генерал-лейтенанта Шимонаева проверить в течение 4-5 дней работу штаба Западного фронта..." Трудно сейчас сказать, о чем писал Мехлис, что проверяли, какие сделали выводы, но только после отъезда комиссии командующий фронтом генерал армии В. Д. Соколовский пошел на понижение: начальником штаба 1-го Украинского фронта.

Сталин в течение всей войны держал .Маленкова возле себя: тот выполнял различные поручения "вождя" в аппарате ГКО и ЦК, а также курировал авиационную промышленность. Когда дела с выпуском самолетев наладились. Верховный санкционировал в сентябре 1943 года присвоение Маленкову звания Героя Социалистического Труда. И тут же сделал его Председателем Комитета при СНК по восстановлению хозяйства освобожденных районов. Сталин решил попробевать на военной работе и Кагановича. В июле 1942 года он направил его на Кавказ, назначив членом Военного совета Северо-Кавказского фронта. К слову сказать, этим же приказом начальником штаба этого фронта был назначен генерал-лейтенант А. И. Антонов,. будущий начальник Генштаба. Каганович ничем положительным на фронте себя не проявил. Как и Маленков, чувствовал себя статистом в военной игре и простым "соглядатаем" Сталина в штабе и политуправлении фронта, но грозные филиппики Сталина до него дошли. Когда Северо-Кавказский фронт в середине августа 1942 года без санкции Ставки отошел с занимаемых рубежей, Сталин телеграфировал Военному совету (С. М. Буденный, Л. М. Каганович, Л. Р. Корниец и другие):

"Нужно учесть, что рубежи отхода сами по себе не являются препятствиями и ничего не дают, если их не защищают... По всему видно, что Вам не удалось еще создать надлежащего перелома в действиях войск и что там, где командный состав не охвачен паникой, войска дерутся неплохо... Суворов говорил: "Если я запугал врага, хотя я его не видел еще в глаза, то этим я. уже одержал половину победы; я привожу войска на фронт, чтобы добить запуганного врага..." Здесь, похоже, Сталин что-то сочинил за Суворова, но Верховному очень хотелось вдохновить Военный совет фронта, в котором Каганович, один из его бывших фаворитов, выглядел испуганным стрелочником. Правда, одно "фронтовое" задание Каганович все же выполнил успешно. В тяжелые дни и недели прорыва немцев на юге Сталин поручил ему вместе с Берией наладить работу трибуналов, прокуратуры, других элементов карательной системы, способной, по мысли Верховного, заставить людей стоять насмерть.

Сталин часто привлекал Берию к решению вопросов снабжения фронтового тыла, "просеивания" в лагерях вышедших из окружения, "мобилизации" сотен тысяч заключенных на работы, стройки, связанные с обеспечением нужд фронта. Берия принимал участие в формировании некоторых соединений и частей. Например, 29 июня 1941 года Ставка своим приказом возложила на Берию формирование 15 дивизий на базе частей НКВД. А в августе 1942-го и марте 1943 годов Берия находился на Кавказе, куда его послал Сталин для оказания помощи в обороне этого региона. Оттуда нарком внутренних дел слал Сталину депеши о том, что он изымает чеченцев и ингушей из воинских частей как не заслуживающих доверия; давал оценки действиям Буденного, Тюленева и Сергацкова; докладывал о своих решениях по военным назначениям (например, заместителем командующего 47-й армией был назначен сотрудник НКВД подполковник Рудовский, совсем не знакомый с оперативными вопросами) и т. д. По просьбе Берии Сталин отдавал соответствующие распоряжения. Например, 20 августа 1942 года:

"Командующему Закавказским фронтом Зам. НКО т. Щаденко

1. Изъять из состава 61 стр. дивизии 3767 армян, 2721 азербайджанца и 740 чел. дагестанских народностей...

2. Изъятых из 61 сд армян, азербайджанцев и дагестанских народностей направить в запасные части Зак. фронта, а некомплект в личном составе, полученный в дивизии в результате изъятия, покрыть из ресурсов фронта за счет русских, украинцев и белорусов...

Исполнение донести..."

Берия был настоящим провокатором. Во время войны в национальном вопросе вместе со Сталиным они приняли немало антиленинских решений, эхо которых мы слышим и сегодня.

Во время своих поездок на Северо-кавказский фронт Берия пытался "обрабатывать" генералов И. В. Тюленева, И. И, Масленникова, В. ф. Сергацкова, И. Е. Петрова, С. М. Штеменко, других военачальников. Но в ответ в адрес Сталина пошли телеграммы, сообщения с просьбой оградить органы управления от "команды" Берии. Возможно, что Берии удалось лишь в какой-то степени повлиять на Масленникова, долго работавшего под его непосредственным руководством. Об этом свидетельствует заключение генералов Генерального штаба Покровского и Платонова, специально исследовавших этот вопрос в 1953 году. Они писали в своем докладе "К вопросу о преступной деятельности Берии во время обороны Кавказа в 1942-1943 годах" следующее:

"Для выполнения задачи обороны в восточной части Кавказского хребта 8 августа была создана Северная группа войск Закавказского фронта, командующим которой, по-видимому, по настоянию Берии, был назначен генерал Масленников, до этого неудачно командовавший армией на Калининском фронте... Генерал Масленников, несомненно пользуясь покровительством Берии, нередко игнорировал указания командующего фронтом и своими действиями задержал перегруппировку войск". Я не хочу утверждать, что И. И. Масленников стал близким Берии человеком. Но после знакомства с рядом писем Масленникова к Берии в 1942 году можно сделать вывод об особых отношениях между этими людьми. Масленников, будучи, командующим 39-й армией, через голову военных начальников обращался с просьбами прямо к Берии, "в силу сложной и тяжелой обстановки, а также памятуя Ваше обещание оказывать возможное содействие... С особым уважением к Вам. Масленников. 7 июня 1942 г.". Масленников, прочитав статью офицеров Завьялова и Калядина "Битва за Кавказ" в августовском номере журнала "Военная мысль" за 1952 год, прислал в адрес начальника Военно-научного управления Генштаба письмо (24.11.52 Г.), в котором выражал свое несогласие с освещением роли Л. П. Берии в статье. В письме говорилось:

"На странице 56, характеризуя мероприятия Ставки Верховного Главнокомандования СССР, авторы лишь вскользь и чрезвычайно бегло упоминают об огромной творческой работе и принципиальных политических и организационных мероприятиях, которые осуществил товарищ Лаврентий Павлович Берия, создавший коренной перелом, изменивший всю обстановку, несмотря на чрезвычайно трудное положение, сложившееся на кавказских фронтах к августу 1942 года.

Подобная характеристика деятельности товарища Л. П. Берии не дает исчерпывающей картины всех мероприятий, которые были проведены под личным и непосредственным руководством товарища Лаврентия Павловича Берии.

Л. П. Берия, владея сталинским стилем руководства, личным примером показал образцы большевистского, государственного, военного, партийно-политического и хозяйственного руководства Закавказским фронтом (август 1942-январь 1943 г.), блестяще претворил указание товарища Сталина...".

Сталин не мог обходиться без Берии. В душе он где-то, видимо, презирал этого человека с капризным выражением лица. Но он ему был нужен. Это был инквизитор, исполнитель и информатор. Например, Берия несколько раз докладывал, что Берлин давно готовит террористическую акцию против Верховного Главнокомандующего. По имеющимся данным, говорил нарком, на специальном самолете фирмы Мессершмитта "Арадо-332" должны забросить опытную группу террористов из власовскои РОА, а по другим-немцы, отступая, оставили диверсантов. Нарком внутренних дел почти ежемесячно докладывал Сталину о дополнительных мерах по обеспечению его безопасности. Дальнюю дачу Сталин распорядился еще в 1941 году отдать под госпиталь, а ближнюю, как и подъезды к ней усилили дополнительной охраной. Но Берия был нужен Сталину и для многих других дел. Вот командующий ВВС Новиков вчера доложил, что из 400 истребителей, выделенных для участия в операциях Калининского и Западного фронтов, 140 самолетов через четыре-пять дней операции вышли из строя. Как это могло случиться? Поручил разобраться Берии; едва ли здесь обошлось без вредительства. Нарком неплохо наладил проверку бывших окруженцев; около половины, по его донесениям, вновь можно использовать в боевых частях, под наблюдением, конечно. Но Сталину не нравилось, когда Берия без нужды совал свой нос в дела штабов, Генштаба. Вообще он слишком много знает... А Сталин по своему характеру желал быть единственным хранителем своих тайн. Верховный не любил делиться воспоминаниями, но Берия о нем знал больше, чем кто-либо. Сталин не хотел бы (но это дело далекого будущего), чтобы Берия пережил его. А пока он был нужен Верховному.