Алексей Дельнов - Китайская империя. От Сына Неба до Мао Цзэдуна Страница 52

Как и подобает основателю династии, Тай-цзун был обстоятельным и мудрым правителем. И не в пример иным – сердечным. Когда его брату необходимо было сделать болезненную медицинскую процедуру (прижигание) – он пожелал испытать такую же боль. На войне старался не лить лишней крови, в годы его правления все смертные приговоры в Поднебесной подлежали его утверждению.

Тай-цзун был не просто хорошо образованным человеком – его никогда не отпускала тяга к знаниям. Начиная с его правления, стала принимать свою развитую форму экзаменационная система, в сунские времена наконец-то ставшая основным средством подбора кадров для административного аппарата. Для императора было весьма желательно, чтобы его ближайшие советники и министры имели высокую ученую степень.

Сун была стабильной династией: ее императоры правили в среднем более двадцати лет.

Начал же Тай-цзун с того, что припомнил печальный опыт династии Тан, в худшие времена которой истинными хозяевами Поднебесной сделались армейские командиры: где командовали, там и воцарились. Вошла в историю прощальная встреча императора со своими военачальниками. Это был развеселый пир, и когда совершено уже было вдоволь возлияний, Тай-цзун задал вдруг риторический вопрос: а чего бы, собственно, его верным полководцам не покуситься на его место. В ответ, конечно же, чистосердечное негодование: как повелитель мог даже подумать такое. Но мудрый государь развил тему еще одним вопросом: а что, если на кого-нибудь из них посреди ночи накинут желтую мантию? Возражения раздались еще более громкие, но прежней искренности в них уже не чувствовалось. А Тай-цзун стал расписывать прелести спокойной сельской жизни, на лоне природы, в довольстве и почете, да еще, возможно, в родстве с императором. На следующий же день все полководцы, как один, подали рапорты об отставке по состоянию здоровья – и незамедлительно получили хорошие должности в провинциях, а кое-кто и родственниц повелителя в жены.

Но хорошими должностями теперь стали почти исключительно гражданские. Тай-цзун (а потом и его преемники) перекроили империю, первыми лицами в провинциях стали губернаторы, целиком подотчетные центру, а появление всевластных военных наместников стало практически невозможным: местные гарнизоны подчинялись в первую очередь императору и военному ведомству, а во вторую – губернаторам. Только в наиболее угрожаемых пограничных районах существовали военные округа – жестко подконтрольные.

Гражданские администрации на местах (провинциальные, потом областные, окружные, уездные) в своей деятельности находились под неусыпным надзором уполномоченных из центра, а в столице ими ведали специальные кураторы. Были также созданы параллельные органы управления на местах, права и обязанности которых не были четко очерчены – они устанавливались центром «в рабочем порядке». Это еще больше понижало властные полномочия местных чиновников.

Цели двора в целом понятны, но что при таком способе их достижения непомерно разбухает бюрократический аппарат – об этом надо было, наверное, лишний раз хорошенько подумать. Империя Сун вошла в историю как «громада абсолютизма». Правда, в сердце этой громады – в императорском дворце прежних безобразных недугов (все истребляющих интриг) не водилось.

Положение армии в империи Сун оказалось незавидным. Она была огромна – численность ее через 80 лет после воцарения династии составила уже полтора миллиона. Формировалась она в основном из наемников, причем подходящими для службы признавались и вчерашние бандиты, и сегодняшние свежеосужденные преступники – за согласие встать в строй им прощались немалые грехи. Военачальники и офицеры, зная о не раз высказанном императором недоверии к своей армии, постоянно сталкивались еще и с насмешками штатских чиновников: военная служба стала не в почете (хотя в армии существовала своя система экзаменов, причем довольно строгая: прошедшие через ее отбор молодые люди могли поступить и на гражданскую службу). Все по той же причине – из-за боязни самовластных устремлений военачальников – управление армией было чрезвычайно забюрократизировано. В итоге этот наемный монстр пожирал огромную долю государственного бюджета, а боеспособность и дисциплина солдат были явно не на высоте. Впрочем, до серьезной проверки их боевых качеств дело дойдет не скоро, а вот расхристанные гвардейцы – «войско запретного города», не знающее, чем ему заняться, отсвечивало на улицах Кайфына постоянно.

Экзаменационная система отбора гражданских чиновников при династии Сун стала, повторимся, весьма престижной, со временем обрела четкую стройную структуру. Влиятельные придворные кланы усиленно «натаскивали» своих перспективных юношей для преодоления ее. То же делали «сильные дома», они могли вложить немалые деньги в подготовку умненького паренька и из самой бедной семьи – в случае успеха он становился их выдвиженцем. Простые крестьяне порою ограничивали во всем и себя, и своих домочадцев – ради того, чтобы обеспечить хорошее образование подающему надежды сыну.

Обучение маленького китайца начиналось иногда уже на третьем году жизни. Богатые семьи могли приглашать учителя на дом. Существовали частные школы, открываемые обладателями ученых степеней – шэньши, школы, устраиваемые деревенскими общинами, «сильными домами» (ничто конфуцианское им не было чуждо – они охотно тратились, престижа ради, на обучение детей односельчан, членов своего клана). Начиная с уездного уровня (и вплоть до столичных академий) существовали казенные школы – больше всего в них было детей шэньши. Для приработка открывали школы сотрудники государственных учреждений (книгохранилищ, архивов и т. п.). Высоким престижем пользовались школы, создаваемые особенно известными своей ученостью наставниками. Иногда они разрастались и получали ранг академий – и такое случалось не только в столице. Только казенных учебных заведений в стране было около 1 100 – в лучшие годы в них обучалось до 200 тысяч детей и юношей, из них 3 800 – в кайфынском Императорском университете.

Классическое образование, имевшее своей конечной целью подготовку государственного служащего, начиналось с 7–8 лет и продолжалось 12–13 лет. Учеба была делом не менее тяжким, чем труд на полях. Уже в первые примерно семь лет надо было выучить наизусть тексты, суммарный объем которых превышал 400 тысяч иероглифов. За любую шалость, за лень и неспособность мальчика ждала порка, а то и того хуже: обличение собственными товарищами, вдохновляемыми (науськиваемыми) господином учителем (здесь – один из психологических истоков страха «потери лица»).

В изучаемых трактатах содержались основы религии и философии (с конфуцианской и даосской точек зрения), ритуалы и церемонии, основы государственной службы, ее этические нормы, некоторые законы, математика. Изучение же каких-то специальных знаний – например, по сельскому хозяйству, строительству, металлургии, считалось делом даже вредным – оно могло «зашорить» будущего чиновника, мешать ему принимать верные решения, руководствуясь общими принципами. Исключение составляли основы военного дела, но и они изучались скорее на уровне философских рассуждений – например, как добиваться победы путем «активного недеяния».

Обучение сына

Экзамены на получение ученой степени проводились раз в три года одновременно в столице и в провинциях. Кандидат не мог быть торговцем или ремесленником (впоследствии ограничение на эти городские сословия было снято), даосским или буддийским священнослужителем, а также писцом (у этих младших клерков были свои экзамены – и своя карьерная лестница). Необходимо было представить характеристику от местного начальства или других авторитетных лиц, свидетельствующую, что он не замечен ни в чем дурном, всегда был почтителен к родителям и вообще к старшим, что у него в роду нет осужденных за одну из «десяти мерзостей».

На первом этапе, весной сдавались предварительные экзамены – по религии, законам, военному делу, математике. К середине эпохи Сун в них участвовало несколько сот тысяч соискателей. Выдержавший их получал невысокую степень цзюйжень. Но экзамены были событием настолько судьбоносным, что при входе в экзаменационный зал или внутри, при борьбе за лучшие места возникала такая давка, что бывали даже затоптанные насмерть. Однажды пострадали слишком строгие экзаменаторы – их поколотили палками. Но подобные случаи были единичны, потому что слишком уж не вписывались в конфуцианскую традицию.

Прошедшие эту суровую аттестацию (их были многие тысячи) собирались в столице. Здесь предпринимались все возможные меры для обеспечения объективности испытаний. Кандидаты размещались в общежитиях, где проводили без связи с внешним миром двое-трое суток: им выдавалось все необходимое, от писчих принадлежностей до глиняного ночного горшка. Экзамены проводились только письменные, соискатели сдавали свои листы с ответами служителям, затем писцы переписывали их набело, снабжали кодом – и только тогда ответы поступали в комиссию. Имени испытуемого она не знала – оно находилось только на черновике.