Джон Норвич - Срединное море. История Средиземноморья Страница 52

Нужно заметить, что из всех его владений Реньо (так все называли Сицилийское королевство) доставляло меньше всего беспокойства. Он здесь родился, знал каждый его дюйм, понимал здешний народ. В двух других обширных областях, находившихся под его властью — Северной Италии и Германии, — дела обстояли совершенно иначе: там имперская власть (не имевшая твердой базы наподобие той, которая быстро формировалась в Англии и Франции с их прочной наследственной монархией) чрезвычайно ослабела за предыдущие сто лет. В особенности в Северной Италии крупные города и поселения Ломбардии представляли собой вечно тревожащую занозу для императоров, наследовавших престол; тяжелее всего из них пострадал дед самого Фридриха, Барбаросса, потерпевший полное поражение при Леньяно более чем полвека назад. Наиболее эффективный прием, который они постоянно использовали в политике, чтобы сохранить независимость, заключался в том, чтобы ссорить между собой папу и императора; вследствие этого новости о примирении 1230 г. сильно встревожили их. Ломбардская лига была поспешно восстановлена, и ее члены сомкнули ряды перед надвигающейся опасностью.

Поступая так, они были правы. Если бы Фридрих хотел разделить свою империю, решив править Германией и вверив Сицилию своему сыну Генриху — или же наоборот, — Северная Италия оказалась бы предоставлена самой себе, однако он сделал иначе. Приняв, как всегда, твердое решение править обеими территориями самолично, он понимал, что безопасное сообщение по суше между ними необходимо. Имелась и другая причина: он придавал Италии куда большее значение, нежели германским землям. В конце концов, он был императором Священной Римской империи, а не Священной Германии. Столица ее когда-то находилась в Риме — и он надеялся, что в один прекрасный день перенесет ее в этот город.

Для начала Фридрих призвал своего сына Генриха и всех наиболее значительных германских правителей, а также представителей крупных городов севера Италии, на совет, который должен был состояться в Равенне в день Всех Святых, 1 ноября 1231 г. Он сделал все, чтобы успокоить ломбардцев. Он решил не брать с собой вооруженный эскорт, ограничившись лишь небольшой свитой; слушания должны были вестись «во славу Господа, церкви и империи, а также во имя процветания Ломбардии». Несомненно, он взвешивал каждое свое слово, однако представители Ломбардии безошибочно восприняли его речь как сигнал тревоги. Они не хотели его; еще менее им было желательно появление орды жестоких германских баронов. В мгновение ока пути через Альпы оказались перекрыты. Мера оказалась в итоге не совсем успешной — немалое количество делегатов сумело обойти заслоны и проехать кружным путем по восточной дороге через Фриули, — однако это отсрочило съезд на добрых два месяца.

Несмотря на это, делегаты отметили Рождество с размахом — празднества и зрелища следовали одно за другим; в их число вошли и специальные осмотры знаменитого императорского зверинца, который возили за ним во время всех его путешествий. Тут имелась не только непревзойденная «коллекция» соколов, но также и львы, пантеры, верблюды, различные обезьяны и даже слон (нетрудно вообразить, какое впечатление он производил на местных крестьян). Фридрих всегда умел устраивать шоу; он, однако, был обеспокоен тем, что среди делегатов не было наиболее важного — его сына Генриха, римского короля. Генрих не сообщил, почему отсутствует (излишне говорить, что он даже не извинился), и вскоре стало ясно, что он и не думал откликаться на призыв отца.

Возможно, причиной тому послужило просто-напросто замешательство. Здесь не место обсуждать проблемы управления в Германской империи. Достаточно сказать, что отец покинул Генриха (формально — монарха), когда тому исполнилось восемь лет; впоследствии, достигнув восемнадцати, он испытывал не слишком сильные чувства к отцу, о котором сохранил лишь смутные детские воспоминания. По отношению к германским князьям он проводил политику противостояния — диаметрально противоположную действиям Фридриха, — в результате чего восстановил их против себя. К моменту обострения ситуации в 1231 г. они уже вынудили его пойти на целый ряд уступок: он даровал им права и привилегии, из-за чего имперская власть в Германии существенно ослабла.

Разгневанный Фридрих на следующее лето созвал еще один совет в Аквилее, ясно дав понять, что если сын не откликнется на его призыв, то у него будут неприятности. На этот раз Генрих не посмел выказать неповиновение и был вынужден дать клятву, что отныне будет защищать права и позиции императора и отдалит от себя тех советников, которые внушали ему столь опасные политические шаги. Но если Фридрих полагал, что, приведя к покорности сына и добившись расположения князей, сможет подчинить Ломбардию, то ошибался. Большую часть остававшихся ему девятнадцати лет жизни император вел войны на Апеннинском полуострове, стремясь, подобно своему деду, установить там свою власть. Однако между ними была существенная разница. Фридрих Барбаросса был немцем до мозга костей; его империя была германской. Для Фридриха II Италия всегда оставалась на первом месте, что гарантировало ему (несмотря на случайное — временное — примирение) враждебное отношение со стороны папы, бывшее для него тяжким бременем, покуда он находился меж двух территорий, номинально относившихся к империи, — Ломбардией и Сицилийским королевством.

За эти годы переменилось немало действующих лиц. Генрих, король Римский, еще несколько раз отказавшийся повиноваться отцу, был низложен в 1235 г.; через два года трон наследовал его единокровный брат Конрад. (В том же году сам Фридрих вновь женился; его третьей женой стала Изабелла, сестра короля Генриха III Английского.) Папа Григорий, вновь отлучивший Фридриха от церкви в 1239 г., скончался в 1241 г. Если бы его преемник — безнадежно дряхлый Целестин IV — прожил подольше, тревоги Фридриха наконец бы прекратились, но через семнадцать дней Целестин вслед за Григорием сошел в могилу. Следующие полтора года император (он занимался подготовкой огромного флота для войны с Генуей и Венецией) делал все, что мог, дабы повлиять на результат очередных выборов, но тщетно: генуэзский кардинал Синибальдо деи Фиески, ставший в июне 1243 г. папой Иннокентием IV, выступил против него, пожалуй, еще более решительно, нежели Григорий. Всего через два года после своего восшествия на трон Святого Петра на заседании Генеральных Штатов в Лионе он объявил уже отлученного Фридриха низложенным, лишив его всех титулов и званий.

Но от императора нельзя было так легко отделаться. Фамилия Гогенштауфенов обладала в Германии огромным престижем, тогда как в Сицилийском королевстве бесконечные перемещения Фридриха по стране обеспечили ему весьма надежные позиции, вплоть до того что он казался вездесущим, словно став частью самой жизни. Надменно проигнорировав заявление папы, он продолжал борьбу. В декабре 1250 г. Фридрих внезапно тяжело заболел дизентерией в Кастель-Флорентино в Апулии, а затем, 13 декабря, в четверг, умер, не дожив всего тринадцати дней до своего пятидесятишестилетия. Поползли неизбежные слухи об отравлении, однако в их пользу не было достоверных свидетельств. Тело перевезли в Палермо, где, согласно просьбе усопшего, его похоронили в соборе, заключив в великолепный порфировый саркофаг (изготовленный для его деда Рожера II в Чефалу, но до сих пор остававшийся незанятым).

Своим наследником в Германии и Регно Фридрих назначил Конрада, сына Иоланды Иерусалимской. Пока Конрад находился в Германии, управление Италией и Сицилией он вверил Манфреду, самому любимому из своих одиннадцати незаконных детей. Манфред показал себя достойным потомком своего отца: вернул двору блистательный вид, который тот имел при Фридрихе, основал в Апулии порт Манфредония и выдал свою дочь Елену за Михаила II, деспота Эпира (благодаря этому союзу он получил остров Корфу и значительный участок албанского побережья, включая имевший историческое значение город и порт Дураццо). Другая его дочь, Констанция, стала женой Педро, наследника трона Арагона (это уже вторая Констанция Арагонская, упоминаемая в данной главе).

Даже после смерти своего единокровного брата Конрада, последовавшей в 1254 г., Манфред — к несказанному облегчению папы — не искал власти над Северной и Центральной Италией. Но несмотря на это, укрепление его позиций на юге не могло не вызвать к жизни старые тревоги Рима. Еще одним поводом для беспокойства явилось то, что в августе 1258 г. он одержал верх над сицилийскими баронами, не желавшими признавать его королем. С того самого момента как Фридрих, пусть и теоретически (если можно так выразиться), был отлучен от церкви в 1245 г., папа Иннокентий пребывал в поисках «воителя Господня», который бы раз и навсегда освободил Южную Италию от дома Гогенштауфенов и привел армию церкви к победе на полуострове. В какой-то момент показалось, что это сможет сделать Ричард, граф Корнуэльский, брат короля Генриха III и самый богатый человек в Англии (его избрали римским королем в 1257 г.), однако Иннокентий не сумел убедить его принять вызов. Папа скончался в 1261 г., так и не найдя подходящей кандидатуры; ему наследовал Урбан VI, первый француз, которому суждено было занять трон Святого Петра. Вскоре выбор Урбана пал на его соотечественника, Карла Анжуйского.