Элен Каррер д’Анкосс - Александр II. Весна России Страница 52

Игнатьев, вне всякого сомнения, вдохновленный славянофильской программой, которую он наполнил реальным содержанием, полагал, что христианские народы Балкан являлись для России истинными союзниками, с чьей помощью было возможно добиться ослабления Османской империи. И он отказывал Англии, Австро-Венгерской империи и даже Франции в праве вмешиваться в дела балканского региона. Союз с Пруссией и Австрией казался ему лишенным будущего. Он упорно отстаивал идею об особенной роли России в регионе. Ожидая, что Россия вот-вот перейдет в атаку, он усиливал давление на султана с целью добиться уступок, выгодных для христианского населения. Он предлагал — и султан, казалось, в какой-то момент был готов пойти на это предложение — введение широкой автономии христианских провинций, основанной на внутреннем самоуправлении, использовании христиан для поддержания порядка и снижение налогов. Впрочем, Абдулазиз не был враждебно настроен в отношении прямых переговоров с Россией, как полагал Игнатьев. Более всего он хотел избежать ситуации, когда каждая европейская держава начала бы тянуть его в свою сторону.

Милютин был на стороне Игнатьева и не уставал повторять, что только России под силу потушить разгоравшийся на Балканах пожар. Однако русский посол в Вене Новиков проводил линию, противоположную позиции Игнатьева. Как и Игнатьев, Новиков принадлежал к когорте блестящих дипломатов, добившихся высокого положения при Горчакове. Он приходился правнуком публицисту франкмасону Николаю Новикову, истинному основателю типографского дела в России, подвергшемуся гонениям со стороны Екатерины II. Его потомку идеи панславизма были чужды, он даже относился к ним враждебно. Близко сошедшись с Андраши, отстаивавшим свою программу действий на Балканах, Новиков, как и глава австрийского внешнеполитического ведомства, хотел, чтобы три императора посредством совместных действий вынудили султана пойти на уступки. Требования Андраши, поддержанные Новиковым, носили более умеренный характер по сравнению с предложениями Игнатьева и предполагали введение свободы вероисповедания, упорядочение отношений в аграрном секторе, создание комиссии из представителей мусульманской и христианской общин для наблюдения за исполнением предложенных нововведений. Программа не включала требования автономии и не предусматривала реальных гарантий для проведения в жизнь намеченных преобразований. Идея Андраши была проста: он надеялся, что, обращаясь с султаном учтиво, требуя от него меньших жертв, он заставит его отдать предпочтение австрийскому, а не русскому влиянию. Действительная разница между двумя проектами заключалась в том, что Игнатьев был на стороне христианских народов, стараясь максимально вывести их из-под юрисдикции султана, в то время как план Андраши, поддержанный Новиковым, в большей степени возлагал надежды на султана и предполагал, что его добрая воля обеспечит австрийцам преобладающее положение.

Из осторожности Горчаков вначале склонился в пользу позиции Новикова, а Александр II колебался между двумя противоположными вариантами. Но Новиков пошел дальше по пути поддержки Андраши: он выступил в качестве глашатая австрийского министра, пытаясь убедить российского императора в том, что сложившаяся на Балканах ситуация была следствием не только националистических и социальных требований со стороны христианского населений, но что она на самом деле таила в себе гораздо большую опасность — опасность революций. Опираясь на сведения, предоставленные Андраши, Новиков использовал их в качестве доказательства того, что в рядах христиан было полно гарибальдийцев, распространявших крайние взгляды. Из этого делался вывод, что кризис мог в любой момент принять революционный оборот, который в неопределенной перспективе мог представлять угрозы для соседних европейских государств. Стремясь вызвать подобными аргументами озабоченность Александра II, готового везде видеть призрак революции — при том что ситуация в России подтверждала его опасения — Новиков заключал, что единственным средством избежать опасности было положиться на «Союз трех императоров». Закономерно выйдя из состояния душевного равновесия, поддерживаемый Горчаковым, Александр II после получения этих вестей пошел на сближение с Вильгельмом I.

Славянская солидарность

Принятие подобного решения было трудно не только потому, что оно отметало возможность иного сценария, но и потому, что самодержцу пришлось столкнуться с противодействием как со стороны членов собственного семейства, так и общественного мнения. Внутри императорской фамилии в противовес колеблющемуся императору и Горчакову сформировался настоящий анклав сторонников Игнатьева в лице императрицы, цесаревича и великого князя Константина: все они были едины в своих взглядах, осуждая приверженность «Союзу трех императоров» и разделяя славянофильские настроения, захватившие страну. На самом деле едва ли перипетии балканского кризиса были известны в России в той мере, в какой движение за славянскую солидарность мобилизовало общественное мнение в поддержку «братьев-христиан». Уже в 1860 г. в Москве по случаю этнографической выставки был создан Славянский комитет. Это событие явилось отражением влияния панславянских идей в общественном мнении и выражением возникшего интереса русских к своему прошлому и поиску своей идентичности. В этот период, когда вся Россия оказалась вовлеченной в процесс социальной, культурной и экономической модернизации, Славянский комитет представлял собой своеобразное место памяти, где черпали силы те представители русского общества, которые, даже если и сознавали необходимость происходивших перемен, все равно были напуганы их стремительностью. Когда стало известно об обострении ситуации на Балканах, Славянский комитет подвергся реорганизации и начал распространять свое влияние на провинциальное общественное мнение.

12 октября 1875 г. столичный Славянский комитет обнародовал резолюцию, в которой он обращался ко всем земствам на территории России с призывом оказать помощь восставшим. Узнав об этом, Александр II был крайне раздражен и тотчас же приказал министру внутренних дел направить во все земства запрет на выделение из своих бюджетов средств для поддержки христиан на Балканах или на организацию сбора указанных средств среди населения. Земства были вынуждены подчиниться, однако ряд чиновников направили часть средств из своего собственного жалованья в Славянский комитет. Сбор пожертвований был организован повсеместно: в церквях, в зданиях железнодорожных вокзалов, на рыночных площадях. В итоге Славянскому комитету удалось собрать боле 1,5 млн руб. Кроме того, различные группы людей, благотворительные общества, университетские объединения занимались сбором денег и их отправкой на Балканы, часто под видом средств на различные нужды армии. Волонтеры вызывались сражаться на стороне христиан и доставляли собранные для них в России пожертвования. На месте консулы оказывали содействие в распределении средств среди населения, пострадавшего от османских карательных мер, и отправке добровольцев на помощь восставшим. Никто в этой атмосфере возбуждения не принимал в расчет предупреждения, исходившие от императора. Однако и Александр II в свою очередь участвовал в отправке помощи на Балканы, правда, предназначавшейся не для повстанцев, а для гражданского населения, семьям, пострадавшим в конфликте. Тем не менее эта помощь вызывала гораздо меньше шума, чем та, что была организована обществом.

Когда в 1876 г. восстала Болгария, а войска Порты подавили мятеж и устроили в стране невиданный террор, на корню выжигая целые поселения, убивая и насилуя гражданское население, подъем настроений в защиту братьев-славян внутри русского общества не знал границ. И выжидательная позиция Александра II стала вызывать все более бурное негодование.

Действительно, в первое время Александр II повернулся в сторону своего дяди и «Союза трех императоров» для организации совместных с ними действий. В августе 1875 г. трио императоров создало в Вене «согласительный центр», к которому тут же примкнули Англия, Франция и Италия — последние две страны из-за боязни остаться не у дел при проведении политики успокоения Османской империи, Англия же, решив не отдавать бразды этой политики исключительно России. Международная комиссия в составе консулов шести стран была направлена на Балканы с целью попытаться разрядить кризисную обстановку. Представитель от России получил инструкцию, предписывавшую тесное взаимодействие с французским представителем, которому в свою очередь было дано аналогичное указание. Это новое единение между русским и французским дипломатами относительно балканского вопроса было само по себе примечательно. Россия стремилась создать противовес Англии, тем самым решив покончить с ее присутствием на Черном море. Сближаясь с Францией, Александр II надеялся, что в ее лице он обрел союзника. Позиция Франции вытекала из желания принять участие в урегулировании конфликта в регионе, в котором до этого ее присутствие было минимально.