Кубанское казачество и его атаманы - Евгений Дмитриевич Фелицын Страница 52

Таковы были те военные деяния А. Д. Бескровного, которые по справедливости давали ему полное право на положение, занятое им в рядах черноморской казачьей старшины в качестве войскового атамана. Недолго, однако, пришлось Бескровному занимать это заслуженное им положение. Не братаясь с казачьей старшиной и строго преследуя виновных по службе в беспорядках и злоупотреблениях казачьих офицеров, Алексей Данилович вызвал тем самым вражду в среде казачьей старшины. Количество его врагов постоянно росло, а вместе с тем росло и желание вооружить чем-нибудь начальство против гордого и строгого атамана. Враги в этом случае избрали то самое средство, которое применял Бескровный к виновной старшине на первых порах своей атаманской деятельности. В 1830 году, во время проезда и инспекции войск графом Паскевичем, недовольные на атамана черноморцы обвинили последнего во взяточничестве пред главнокомандующим, причем фактической подкладкой послужило обыкновение черноморцев дарить при попойках друг друга скотом и др. подарками, каковым обычаем не пренебрегал и Бескровный, человек богатый и сам никогда не жалевший средств на подарки и угощения. Козни недовольных дали желательные результаты. Бескровный был удален Паскевичем от должности наказного атамана. Вскоре затем больной и нравственно измученный казачий генерал и совсем расстался с жизнью; но умирая, он в последний раз дал своим врагам пример достойный подражания: все свое имущество Алексей Данилович завещал на церкви и на богадельню в пользу бедных.

Николай Степанович Заводовский

генерал от кавалерии, наказной атаман Черноморского казачьего войска и командовавший войсками на Кавказской линии и в Черномории с 11 ноября 1830 года по 9 ноября 1853 года

Как и предшествующий атаман, Н. С. Заводовский был по преимуществу боевым генералом, военным деятелем, вся служебная деятельность которого протекла в походах, войнах и сражениях с неприятелем.

Заводовский родился в 1789 году, а в 1800 году, двенадцати лет от роду, поступил уже на служку казаком; в 1812 году он произведен был в первый офицерский чии, в том же году – в сотники, в 1813 году – в поручики; в 1817 – штаб-ротмистры, в 1818 году – в ротмистры, в 1819 году – в чин полконника, в 1828 году в генерал-майоры, в 1840 году в генерал-лейтенанты и, наконец, в 1852 году в генералы от кавалерии.

Само собой понятно, что это постепенное восхождение по служебной лестнице генерала Заводовского было плодом его личных усилий и служебных отличий. Николай Степанович прошел в этом отношении многотрудную школу, будучи участником во всех войнах с 1812 года. Так, в 1800, 1807 и 1810 годах он был в походах и делах против горцев; во время отечественной войны в 1812 году участвовал между прочим в сражениях при Троках, под Вильной, при корчме Соре, при Повиверках, при Кочержисках, при деревне Свече, у местечка Башинкевич, при Двине, под Витебском, при Тарутине, под Дрезденом и под Кульмом. Находясь всегда в передовых рядах армии, Заводовский два раза был ранен ружейными пулями в левую руку. В 1828 году, во время турецкой войны, Заводовский командовал черноморскими полками, участвовал в осаде крепости Карса, в нескольких стычках под ним и во взятии его штурмом, а также в походе из Карса в Ардаган и во взятии этого последнего. В 1830 году Заводовский снова является в экспедиции против горцев, предпринятой под личным командованием главнокомандующего Кавказским корпусом графа Паскевича и участвует в нескольких делах против неприятеля. В 1836, 1837, 1838, 1839, 1840, 1841 и 1842 годах был совершен ряд экспедиций против различных горских племен уже под командой самого Заводовского, экспедиций, изобиловавших мелкими стычками, крупными сражениями и кровавыми делами русских войск с черкесскими полчищами. Затем, в продолжение всей остальной своей служебной карьеры, Заводовский ведет упорную, бесконечную борьбу русских войск с черкесами в роли наказного атамана и командовавшего войсками на Кавказской линии и в Черномории.

Поглощенный исключительно военными занятиями, Заводовский, помимо обязанностей наказного атамана Черноморского казачьего войска, состоял управляющим гражданской частью в Ставропольской губернии с 1844 года и на этом, считавшемся в свое время скользким, посту он удержался, по словам генерала И. Д. Попко, долее всех своих предшественников. При нем же было выработано и введено в войске казачье положение 1842 года.

Такая долгая и продолжительная служба Николая Степановича была справедливо ценима военным начальством. Помимо чинов, Заводовский награжден был за свои заслуги орденами и денежными наградами. Так, он состоял кавалером орденов: св. благоверного и великого князя Александра Невского, алмазами украшенного, Белого Орла, св. Владимира 2 ст. большого креста, св. Анны и св. Станислава 1-й степ., св. Георгия 4-й степени за выслугу в офицерских чинах 25 лет; имел знак отличия беспорочной службы за XXX лет и медали в память отечественной войны 1812 года, за взятие Парижа и за турецкую войну 1828 и 1829 годов; был Всемилостивейше награжден: в 1814 году бриллиантовым перстнем, в 1826 году одной тысячью рублей ассигнациями, в 1827 г. тремя тысячами ассигн., в 1842 году десятью тысячами рублей ассигн., в 1849 г. пятнадцатью тысячами рублей серебром и в 1852 году двадцатью тысячами рублей серебром.

Заслуженно пользуясь репутацией опытного и энергичного боевого генерала, Николай Степанович Заводовский самой своей смертью еще более укрепил за собою в потомстве эту репутацию: он умер в 1853 году в походе против черкесского племени – шапсугов. В «Ставропольских Губернских Ведомостях» за этот год напечатана очень интересная заметка о последних днях жизни Заводовского. Заболевши во время похода, генерал, несмотря на решительный протест доктора, заявившего атаману, что если он тронется с отрядом с места, то доктор не ручается за его жизнь даже на один день, приказал тем не менее войскам двигаться по намеченному пути. Вот что передал потом по поводу этого печального обстоятельства супруге генерала его доверенный адъютант.

Собираясь отправиться с войсками, генерал приказал своему адъютанту убрать его бумаги и письма, а потом попросил его взять к себе деньги, часы и др. ценные вещи. «К приказаниям прибирать бумаги, – рассказывал адъютант, – я привык; но приказание прибрать деньги и вещи было для меня ново и как-то болезненно подействовало мне на душу. Исполнив, однако, что было мне сказано, я стоял, проникнутый мрачным предчувствием, и смотрел на генерала в ожидании дальнейших приказаний. Он страдал. Страдания его были так жестоки, что я ощущал их в моем