Говард Зинн - Народная история США: с 1492 года до наших дней Страница 53

За два дня на город упало 1,3 тыс. ядер, после чего гарнизон капитулировал. Репортер новоорлеанской газеты «Делта» сообщал:

«Мексиканцы по-разному оценивают свои жертвы — от 500 до 1000 убитыми и ранеными, однако все согласны в том, что потери среди солдат относительно малы, тогда как среди женщин и детей они крайне велики».

Полковник Хичкок, попавший в город, писал:

«Я никогда не забуду страшного огня наших мортир… их ужасающей точности и смертоносных разрывов, часто посреди частных строений, — это было просто жутко. Я содрогаюсь от мыслей об этом».

Однако полковник, будучи исполненным сознания долга солдатом, подготовил для генерала Скотта «нечто вроде обращения к мексиканскому народу», которое было в десятках тысяч экземпляров отпечатано на английском и испанском языках. В нем говорилось:

«… у нас нет и тени враждебности по отношению к вам — мы относимся к вам со всей корректностью и на самом деле не являемся вашими врагами; мы не грабим вас, не оскорбляем ваших женщин и вашу религию… мы здесь с единственной прозаической целью — в надежде обрести мир».

Так считал солдат Хичкок. А вот что думает историк Дж. Уимс:

Если Хичкок, давно известный как антивоенно настроенный философ, хотел таким образом подпасть под определение, данное Генри Дэвидом Торо («небольшие разборные форты и склады на службе беспринципного властителя»), то стоит помнить, что прежде всего Хичкок был солдатом, и притом хорошим солдатом, что признавали даже его начальники, с которыми он боролся.

Это была война элит США и Мексики, где каждая из сторон шантажировала, использовала, уничтожала население как своей собственной страны, так и граждан другого государства. Мексиканский командующий Санта-Анна подавлял мятеж за мятежом; его войска, одержав очередную победу, так же насиловали и мародерствовали. Когда полковник Хичкок и генерал У. Скотт вошли на территорию имения Санта-Анны, они обнаружили на стенах в доме множество великолепных картин. При этом половина солдат его армии была убита или ранена.

Генерал Уинфилд Скотт с 10 тыс. солдат приближался к последней битве — сражению за Мехико. Они не рвались в бой. В трех днях пути от Мехико, у Халапы, семь из его десяти полков разбежались, так как истек срок службы. Дж. Смит пишет:

Задержаться в Халапе было вполне приемлемым решением… но солдаты уже получили представление о том, что на самом деле означает военная кампания. Им не платили жалованье и не организовали снабжение. Они столкнулись с тягостями и лишениями, которых не могли учесть, записываясь на службу. Болезни, битвы, смерти, изнурительный труд и вызывавшие ужас марши стали реальностью… Несмотря на сильное желание увидеть Залы Монтесумы, из примерно 3,7 тыс. человек осталось лишь столько солдат, чтобы собрать из них одну роту, и даже особые посулы генерала с целью сохранить численный состав оказались совершенно бесполезными.

В предместье Мехико Чурубуско мексиканская и американская армии вступили в бой, продолжавшийся три часа. Вот как описывает его Уимс:

Теперь эти поля в окрестностях Чурубуско были покрыты тысячами трупов, а также искромсанными тушами лошадей и мулов, перегораживавшими дороги и заполнявшими обочины. Там лежали 4 тыс. мертвых или раненых мексиканцев; еще 3 тыс. были захвачены в плен (в том числе 69 дезертиров из армии США, которых пришлось защищать от самосуда их бывших товарищей силами офицеров Скотта)… Потери американцев составили почти 1 тыс. человек убитыми, ранеными или пропавшими без вести.

Как часто бывает во время войны, многие сражения оказались бессмысленными. После одного из таких столкновений у Мехико, результатом которого стали многочисленные жертвы, лейтенант морской пехоты выдвинул против генерала Скотта обвинение:

«Он по ошибке начал бой, вел его с неравными силами и по несуществующему поводу».

Во время последней битвы за Мехико американские войска взяли высоту Чапультепек и вошли в город с населением 200 тыс. человек, вынудив генерала Санта-Анну отступить на север. Стоял сентябрь 1847 г. Мексиканский торговец так сообщал своему другу о бомбардировке города:

«В некоторых случаях были разрушены целые кварталы, огромное количество мужчин, женщин и детей погибло или получило ранения».

Санта-Анна ретировался в Уамантлу, где произошло еще одно сражение, и ему вновь пришлось бежать. Лейтенант-пехотинец писал своим родителям о том, что случилось после того, как в бою погиб офицер Уокер:

Генерал Лейн… приказал нам «отомстить за смерть доблестного Уокера… забрать все, что удастся унести». Этот приказ был исполнен хорошо и с должным рвением. Сначала взломали винные погреба, а затем, ошалев от спиртного, совершили все возможные преступления. Со старух и девушек срывали одежду, многие из них пострадали и более серьезно. Десятки мужчин были убиты… их имущество, церкви, лавки и жилища подверглись разграблению… Кругом лежало много мертвых коней и людей, а в это время пьяные солдаты с криками и визгом врывались в жилища или гонялись за несчастными мексиканцами, бросившими свои дома и пытавшимися спастись бегством. Я надеюсь, что мне более не суждено видеть такое. Эти события дают почву для прискорбных мыслей о человеческой природе… и мне впервые было стыдно за свою страну.

Вот какой вывод редакторы книги «Хроники гринго»[89] делают об отношении американских солдат к войне:

Хотя они пошли воевать добровольцами и, безусловно, огромное большинство их выполнило свои обязательства, с честью выдержав трудности и сражения, и вело себя настолько хорошо, насколько это могут делать находящиеся на вражеской территории солдаты, однако им не нравились армия и война, и, вообще-то говоря, не нравились Мексика и мексиканцы. Речь идет о большинстве, которому претила эта работа, которое возмущалось дисциплиной и кастовой системой армии и желало поскорее выбраться и вернуться домой.

Пенсильванский волонтер из числа расквартированных в Матаморосе в конце войны отмечал:

У нас здесь очень жесткая дисциплина. Некоторые из наших офицеров весьма хорошие люди, но большинство очень властны и слишком жестоко относятся к солдатам… Сегодня вечером во время строевой подготовки один офицер саблей раскроил череп рядовому… Но скоро ведь может настать время, когда офицеры и рядовые будут на равных… Жизнь солдата крайне отвратительна.

В ночь на 15 августа 1847 г. находившиеся в северной части Мексики волонтерские полки из Виргинии, Миссисипи и Северной Каролины взбунтовались против полковника Роберта Трита Пейна. Этот командир убил одного из бунтовщиков, но двое лейтенантов отказались помочь в подавлении мятежа. В конце концов бунтовщиков пришлось освободить от ответственности, чтобы сохранить спокойствие.

Число дезертиров росло. В марте 1847 г., военные докладывали, что бежало свыше 1 тыс. человек. Общее количество беглецов за время войны составило 9207 человек: из них 5331 — солдаты регулярной армии и 3876 — волонтеры. Теми, кто оставался в войсках, управлять становилось все труднее и труднее. Генерал Кашинг назвал 65 таких солдат 1-го Массачусетского пехотного полка

«закоренелыми мятежниками, не способными подчиняться дисциплине».

Слава победы досталась президенту и генералам, а не дезертирам, не тем, что погиб или был ранен. Во 2-м стрелковом полку штата Миссисипи 167 человек умерли от болезней. Два пенсильванских полка начали войну с численностью 1,8 тыс. человек, из которых лишь 600 вернулись домой. Джон Кэлхун из Южной Каролины, выступая в Конгрессе США, сказал, что армия потеряла убитыми и погибшими от болезней пятую часть личного состава. Массачусетский волонтерский полк отправился воевать, имея в своих рядах 630 человек. По возвращении домой не досчитались 300 добровольцев, погибших большей частью от болезней, а их командир генерал Кашинг, выступавший на торжественном ужине по случаю возвращения, был освистан своими подчиненными. Кембриджская газета «Кроникл» писала:

«Каждый день с уст добровольцев слетают самые серьезные обвинения в адрес всех и каждого из этих военных чиновников».

Как только ветераны возвращались с фронта, их быстро находили спекулянты, желавшие купить земельные ордера, которые раздавало правительство. Многие отчаянно нуждавшиеся в деньгах солдаты продали свои 160 акров менее чем за 50 долл. В июне 1847 г. нью-йоркская газета «Коммершл адвертайзер» отмечала: