Сергей Кремлев - Политическая история Первой мировой Страница 53

Ничего это не напоминает тебе, мой современник по бытию в России Владимира Путина?

Сведения генерала Барсукова подтверждает генерал Маниковский в книге «Боевое снабжение Русской Армии в 1914–1918 гг.». Труд Маниковского – исследование тоже основополагающее, и там сказано: «Без особо ощутительных для нашей Армии результатов в труднейшее для нас время пришлось влить в американский рынок колоссальное количество золота, создать и оборудовать там на наши деньги массу военных предприятий, другими словами, произвести на наш счёт генеральную мобилизацию американской промышленности, не имея возможности сделать того же по отношению к своей собственной».

Но если бы иностранцам помогали только золотишком и умишком – это было бы ещё полбеды. Беда была в том, что помогали и кровью. И уже в начале войны русская кровь обеспечила французам их самую важную в той войне победу на Марне.

ПЯТОГО сентября 1914 года на равнине между Верденом и Парижем в районе реки Марна началась Марнская битва. Врываясь во Францию, Мольтке следовал в целом схеме Шлиффена, однако ослабил эту схему материально. И это сразу наложило фатальную тень возможной неудачи на все планы и шансы немецкого наступления…

Тут Германию подвела жадность её правящего класса. Высшие круги промышленно-финансовой буржуазии очень беспокоились за промышленные районы Эльзаса и Лотарингии на левом фланге и настояли на его усилении за счёт наиболее важного, «прорывного» правого фланга – «бельгийского».

Это был, конечно, недопустимый промах. В пользу других фронтов Мольтке уменьшил первоначальную ударную группировку правого крыла с двадцати пяти армейских корпусов до шестнадцати. Сокращались и резервы. Соотношение между правым крылом и левым уменьшалось по сравнению с замыслом Шлиффена с 7:1 до 3:1.

В результате «молниеносного» немецкого наступления в северной Франции не получилось, хотя и низким его темп назвать нельзя никак. Пограничное сражение было выиграно, а к концу августа войска кайзера продвигались вперёд на 13 километров за сутки.

Для пешей армии – очень даже неплохо.

До Парижа оставалась где сотня, а где и всего-то сорок (!) километров! Вдоль Марны фронт временно стабилизировался, но у немцев были все шансы его прорвать. Однако через неделю вместо германского прорыва произошло французское «чудо на Марне»: наступавшие отступили, и со скорой победой Германии было покончено.

Чуда, впрочем, не было, просто 20 августа 2-я русская армия генерала от кавалерии Самсонова разбила немцев в Восточной Пруссии у Гумбинена. И хотя фронт русских армий был слаб, общее положение на Востоке складывалось для немцев критическое. На Австрийском фронте дела шли ещё лучше: 3 сентября нами был взят Лемберг, то есть Львов.

27 августа 1914 года генерал Жоффр докладывал военному министру Мильерану: «Слава богу, мы имеем благоприятные известия от русских в Восточной Пруссии. Можно надеяться, что благодаря этому немцы будут вынуждены отправить войска отсюда на Восток. Тогда мы сможем вздохнуть».

И французы вздохнули…

В Марнское сражение втянулось с обеих сторон до 2 миллионов человек, и вот в такую горячую пору Мольтке пришлось снять с направления главного удара на Западном фронте более ста тысяч солдат, чтобы перебросить их для отпора русским войскам.

Для лучшего понимания последней цифры напомню, что знаменитым маршем шестисот парижских такси военный губернатор Парижа генерал Галлиени перебросил в критический момент к линии фронта на Марне всего 6 000 солдат. И они помогли резко изменить ситуацию. А русская армия оттянула на себя силу, в десятки раз бóльшую!

Фактически успех французов на Марне был определён первоначальным успехом русских в Восточной Пруссии. И теперь русским войскам пришлось жестоко за это расплачиваться: германский контрудар, усиленный срочно прибывшими из Франции подкреплениями, опрокинул армию Самсонова.

Командующий соседней 1-й Неманской армией Ренненкампф был хорошим карателем во время революции 1905 года и надёжным партнёром для еврейских дельцов, но бездарным военачальником, и Самсонова он не поддержал. К тому же трагедию усугубило то, что наш фронт был пока непрочным, а Нью-Бердичев торопил: надо было выручать Париж, на который надвигался кайзер, надо было спасать фронт на Марне…

Собственно, нечто подобное можно было предполагать ещё до войны, ибо французские планы заранее исходили из обязательства России начать активные боевые действия в кратчайшие сроки. И во имя этих царских авансов русскую армию бросили в огонь тогда, когда она ещё не успела толком отмобилизоваться и изготовиться…

Позднее эмигрантский историк Первой мировой войны генерал Н. Н. Головин писал: «Обязательство начать решительные действия против Германии на 15-й день мобилизации является в полном смысле слова роковым решением… Преступное по своему легкомыслию и стратегическому невежеству, это обязательство тяжёлым грузом ложится на кампанию 1914 года… Это в полном смысле слова государственное преступление».

Спорить здесь не с чем, однако не мешает спросить: «А преступник-то кто?»… Ведь вряд ли здесь можно свалить вину на «проклятых большевиков», якобы разваливших русскую армию?

Расплачиваться за преступления царя и царизма пришлось, увы, русским мужикам. К 14 сентября 1914 года остатки самсоновцев и Неманская армия были вытеснены из Восточной Пруссии.

Генерал Людендорф считал: «Наше наступление на Западе потерпело крушение, так как генерал Мольтке взял войска из победоносного положения, и благодаря этому 9 сентября 1914 года совершилась драма на Марне».

Но, может быть, Людендорф просто оправдывался? Нет! Французский генерал Ниссель подтверждает: «Всем нам отлично известно, насколько критическим было во время битвы на Марне наше положение. Несомненно, что уменьшение германской армии на два корпуса и две кавалерийские дивизии, к чему немцы были вынуждены, явилось той тяжестью, которая по воле судьбы склонила чашу на нашу сторону»…

Ниссель покривил душой в одном – в конечном счёте чаша в пользу Парижа и Антанты склонилась по воле Золотого Интернационала. Это он заставил Нью-Бердичев, срочно переименованный в Петроград, залить кровью русских мужиков горящие акции ротшильдов и морганов. Последнее было для цивилизованных важным и значащим, а русская кровь…

Что ж, вот как Европа ценила её… В одной из бесед с царским председателем Совета министров Штюрмером – человек был свой и стесняться было нечего – Морис Палеолог, посол Франции в России, прямо заявил: «При подсчёте потерь союзников центр тяжести не в числе, а в совсем другом. По культурности и развитию французы и русские стоят не на одном уровне. Россия – одна из самых отсталых стран в мире. Сравните с этой невежественной и бессознательной массой нашу армию… Это – цвет человечества. С этой точки зрения наши потери гораздо чувствительнее русских потерь».

Требуются комментарии?

И ЗА ВСЁ это мы, читатель, не получили от Франции даже благодарности – ни позднее от потомков, ни тогда, в реальном масштабе времени.

В ноябре 1917 года премьером «правительства спасения» и военным министром Франции станет Клемансо – фигура мерзкая… Через год он напишет: «Брест-Литовский мир нас сразу освободил от фальшивой поддержки союзных притеснителей из России, и теперь мы можем восстановить наши высшие моральные силы в союзе с порабощёнными народами Адриатики в Белграде – от Праги до Бухареста, от Варшавы до северных стран… С военным крушением России Польша оказалась сразу освобождённой и восстановленной; национальности по всей Европе подняли голову, и наша война за национальную оборону превратилась силой вещей в освободительную войну».

Клемансо имел прозвище «Тигр», хотя был всего лишь политическим шакалом. Итак, по его шакальей схеме, не Россия своей кровью поддержала Францию, начав войну, абсолютно ненужную России, а Франция была «вынуждена» поддерживать царизм. А надеждой сербов, остальных южных славян и чехов был, по Клемансо, не русский штык, а французская шпага. И, значит, не Россия своим Румынским фронтом удерживала Бухарест от мгновенного поражения?..

Польша же…

Что ж, Клемансо действительно поддержал панскую Польшу против Советской России в стремлении поляков к угнетению западных украинцев и западных белорусов.

Позднее политические наследники Клемансо эту Польшу десятилетиями подстрекали на антисоветские безрассудства, а потом, когда Польша была использована как тряпка с керосином для поджога Второй мировой войны, они эту «тряпку» выбросили за ненадобностью.

«Забота» же Клемансо – премьера второй мировой колониальной державы – о «порабощённых народах» выглядела лишь чуть менее кощунственно, чем его спесь по отношению к России.