Даниил Мельников - Империя смерти Страница 53

Прошло менее трех лет. Нацизм был повержен в прах, Гейдрих заклеймен как один из самых страшных преступников, каких только знала история.

Преемником Гейдриха на посту начальника РСХА (объединившим все службы террора и сыска в Германии) стал Эрнст Кальтенбруннер. Правда, не сразу. Благодаря смерти Гейдриха, пишет Деларю, «машина РСХА, почти ускользнувшая от Гиммлера, опять попала в его руки». С новым назначением Гиммлер не торопился. Может быть, и впрямь не хотел сильного соперника, наслаждался всей полнотой власти. Но скорее всего, за это место шла борьба в окружении Гитлера. По-видимому, в этой борьбе участвовали Геринг, Геббельс и «серый кардинал» Борман. И последний, как считалось, одержал верх.

За рубежом шли споры о целесообразности покушения на Гейдриха. В Праге в 1979 г. вышла книга Мирослава Иванова «Покушение на Рейнхарда Гейдриха. Свидетельства, факты, документы». Книга эта стала достоянием и русского читателя[76]. В книге расставлены все акценты. Правдиво рассказано, как все было: 27 мая 1942 г. в 10 часов 30 минут «мерседес» Гейдриха, мчавшийся в Град, затормозил перед поворотом. В этот день Гейдриха вызвал Гитлер, он должен был лететь в Берлин. Но на повороте Гейдриха ждали парашютисты, обученные в Англии, — два чешских патриота — Габчик и Кубиш. Они стояли примерно в 2 метрах друг от друга. У Габчика под плащом был автомат. Кубиш на всякий случай держал в портфеле бомбы. Ведь за «мерседесом» Гейдриха могла ехать еще машина. Напротив находился третий парашютист — Опалка. И наконец, несколько выше на дороге стоял чех Вальчик с зеркальцем в руках. Завидев машину «протектора», он должен был подать знак, направив «зайчик» на Габчика. И вот сигнал подан. Габчик кинулся на дорогу, прицелился, нажал на спусковой крючок… Автомат дал осечку. Тогда Кубиш бросил бомбу. Оба побежали прочь. 10 часов 31 минута. Взрыв. «Покушение на имперского протектора Рейнхарда Гейдриха состоялось», — пишет Мирослав Иванов.

К несчастью, как мы уже писали, среди парашютистов оказался предатель Чурда[77]. Все другие участники покушения держались героически. Да и те, кто догадывался о замешанных во взрыве, не поддавались ни на подкуп, ни на угрозы… Последним прибежищем участников покушения стала церковь Кирилла и Мефодия в Праге, подземелье под церковью. Вход в них взорвали, подземелье залили водой, но чешские патриоты стояли до конца. Никто из них не попал в руки врага живым.

«Погибли парашютисты, погибли тысячи чехов. Народ заплатил жестокую цену за покушение», — пишет Мирослав Иванов. И далее: «Убийство Гейдриха доказало всему миру, что чешский народ не покорился нацизму и борется. Президенту Бенешу покушение принесло ценный морально-политический капитал (на это он и рассчитывал), оплаченный, однако, слишком большой кровью. Вместе с тем, несмотря на тяжелейшие потери, нанесенные силам Сопротивления, нацисты не смогли сломить противодействие чешского народа… Покушение стало грозным антифашистским судом чешского народа над оккупантами. Именно это прозвучало в выступлении Клемента Готвальда из Москвы на чешском языке 6 июня 1942 г.:

«Дорогие друзья, товарищи, братья и сестры, находящиеся там, на родине, первые наши слова обращены к тем, пока еще неизвестным героям, которые уничтожили кровавого палача Рейнхарда Гейдриха, освободили тем самым человеческое общество от одного из самых страшных гитлеровских изуверов и прославили звание чеха во всем мире…

…Неизвестные герои, сразившие Гейдриха, не только отплатили за пролитую чешскую кровь, они отомстили также за бесчисленные жертвы, понесенные другими европейскими народами… Сейчас речь идет о том, чтобы народ не сошел со своего пути и не остановился на полдороге. Наш народ не одинок. Великая Советская Армия и героические советские партизаны наносят гитлеровским ордам сокрушительные удары. Английские летчики сеют смерть над немецкими городами. Английские и американские армии готовятся к открытию второго фронта на Западе. По всей оккупированной Европе — от Греции, Югославии через Францию и до Норвегии — звучит единый призыв: «Смерть немецким оккупантам!» Нет, мы не одиноки. Весь мир борется вместе с нами, чтобы приблизить конец гитлеровской тирании».

Кроме политического резонанса, который получил во всем мире подвиг чешских патриотов, был и чисто человеческий аспект героизма этих людей — Яна Кубиша и Йозефа Габчика, Йозефа Вальчика и Адольфа Опалки, Ярослава Шварца, Яна Грубыя и Йозефа Бублика, а также сотен других простых чехов, которые скрывали их, помогали им, защищали и заплатили за это жизнью. Не случайно гиммлеровские каратели уничтожили в ту пору не только коммунистов-подпольщиков, но и крестьян, не только таких людей, как Фучик, как член второго подпольного ЦК КПЧ Ян Зика, но и капеллана Петршека, священника Чикля, председателя совета старейшин православной церкви Сонневенда и епископа Горазда… Все эти люди были казнены. Но память о них будет вечной.

Мюллер-гестапо

Мюллер — фамилия в Германии чрезвычайно распространенная. Так же как и имя Генрих. И было бы вполне естественно, если бы у Генриха Мюллера появились какие-нибудь прозвища, клички. Такие, к примеру, как у Гейдриха: Великий инквизитор или Люцифер. Однако история донесла до нас одно-единственное прозвище Г. Мюллера, отличавшее его от всех прочих Мюллеров: Мюллер-гестапо.

Да, Мюллер в сознании современников полностью ассоциировался с тем постом, который он занимал, — с постом начальника тайной государственной полиции (гестапо).

Мы уже писали, что немцы не знали никакого РСХА[78]. Они знали гестапо на Принц Альбрехтштрассе — солидное пятиэтажное здание в стиле «модерн» — такие здания, в меру вычурные, без особого полета архитектурной фантазии, десятками воздвигали в начале века во всех крупных городах Европы. Глаз к ним привык и скользил по похожим фасадам, почти не запоминая их отличий и примет. На Принц Альбрехтштрассе, 8, в догитлеровскую эру находилась Школа прикладного искусства — стало быть, в этот дом приходили молодые люди с мольбертами, учились там живописи, ваянию, резьбе по дереву, художественной обработке металла, стекла, керамики. На рубеже XIX–XX вв. поделки и украшения, прикладное искусство были в большой моде.

И вот в это-то обычное здание вселилась тайная полиция нацистов и превратила его в дом ужасов и страданий, пыток и убийств.

Хозяином гестапо вскоре стал Генрих Мюллер.

В отличие от начальников других ведомств РСХА — Артура Небе, Беста, в отличие от Гиммлера, Гейдриха, Фрика, мы знаем о Мюллере сравнительно мало. До нас не дошли ни его высказывания, ни речи, ни частные письма, ни дневники (сомнительно, что он их вообще вел). Только циркуляры и докладные записки, написанные канцелярским слогом, обычным для документов любого буржуазного полицейского учреждения.

Внешность Мюллера в исторических книгах описана более или менее одинаково: «Он был небольшого роста, приземистый, с квадратным мужицким черепом, с узкими, плотно сжатыми губами и колючими карими глазками, почти всегда полуприкрытыми, тяжелыми, постоянно дергающимися веками, — пишет Шелленберг. — Он не только не располагал к себе, но вызывал у собеседника беспокойство, нервозность. Особо неприятными казались его огромные руки с короткими толстыми пальцами». Руки эти, по словам историков, были руками «душителя». Историки добавляют еще несколько штрихов к портрету Мюллера, нарисованному Шелленбергом: у шефа гестапо был сильно выпуклый лоб, жесткое, сухое, невыразительное лицо… Темные волосы он стриг, оставляя только короткий ежик с прямым пробором.

Мюллер был баварец, говорил с легким акцентом, ходил вразвалку, что, по утверждениям западных публицистов, свидетельствовало о его крестьянском происхождении. Известно, что он вырос в простой, небогатой семье и что карьера полицейского на первых порах давалась ему нелегко. Способностей явно не хватало, в школе он слыл зубрилой.

Вся биография Мюллера в «догестаповский» период умещается в несколько строк. Он был 1900 г. рождения. Успел попасть в армию еще в годы первой мировой войны, стал унтер-офицером. Затем служба в летных частях на Восточном фронте. После войны сразу поступил в баварскую полицию. Поэтому не знал ужасов безработицы, деклассированности. К «потерянному поколению» его не причислишь. Можно только представить себе, что он зубами и когтями держался за хлебное и безопасное место в полицейском управлении. Как пишет Хёне, Мюллер «отличался необычайным тщеславием», добивался признания начальства. «Поступал беспардонно, расталкивал всех локтями, любил показать свою энергию, не прочь был присвоить чужие успехи». И еще: был набожен, ходил в церковь, отличался скупостью — больше 40 пфеннигов на «зимнюю помощь» нацистам в копилку не бросал.