Арсен Мартиросян - Заговор маршалов. Британская разведка против СССР Страница 54

В-четвертых, тогда же, в мае 1935 г., до Лондона доходят сведения о том, что «посредник Риббентропа, бывший торговец оружием в Китае советник японской администрации Южно-Маньчжурской железной дороги Ф. В. Хак встретился с японским военным атташе в Берлине генералом Осима и поставил его в известность о намерении германского правительства заключить союз с Японией».

И вот тут-то уже все окончательно смешалось в сильно раздраженных подозрениях Форин офиса и СИС — с этого момента там уже практически не сомневались, что все это звенья одной и той же цепи. Ну а дальше произошло то, что и должно было произойти — при содействии британской разведки и дипломатии по всей Европе покатился тайфун различных домыслов, слухов, сплетен, догадок и т. п., которыми до беспредела были забиты все информационные каналы разведок и посольств.

Причем в ряде случаев, за счет откровенно извращенной интерпретации отдельных аспектов отношений между СССР и Германией, всем этим слухам и сплетням придавался вид особой достоверности: например, в апреле 1937 г., после настойчивых просьб СССР, Германия наконец согласилась ходатайствовать перед Франко об освобождении захваченных франкистами в плен в ходе Гражданской войны советских граждан, а Кремль, в свою очередь, согласился на освобождение ранее арестованных германских граждан, чего добивался посол Шулленбург, и когда об этом стало известно в мире, то банальное взаимодействие в консульских вопросах было интерпретировано, с подачи Англии, как некое подтверждение гулявшим по Европе слухам о «тайной миссии» Канделаки. Короче говоря, все получилось ну прямо по Шекспиру:

Развесьте Уши.К Вам пришла Молва.А кто из Вас не ловит жадно слухов?

Однако сговор все-таки состоялся, но не между Гитлером и его присными, с одной стороны, и Канделаки и Сталиным — с другой, а между британским правительством и коричневым фюрером. Формально это произошло на фоне якобы «тайной миссии» Канделаки, а на самом деле — вследствие миссии Шахта. И произошел сговор на стезе «экономического умиротворения» нацистской Германии.

Сразу же хочу особо подчеркнуть, что британская сторона пошла на этот сговор совершенно сознательно, преследуя одновременно сразу три комплекса целей.

Во-первых, ликвидировать именно советскую часть «двойного заговора», как наиболее опасную для Великобритании. Это должно было стать прямым прологом к резкому ослаблению военной мощи Советского Союза и, как следствие этого, прямым прологом к ликвидации системы перекрещивавшихся советско-французского и советско-чехословацкого договоров о взаимопомощи от 2 и 16 мая 1935 г. и сопряженных с ними двухсторонних договоров этих трех государств. Главный удар в рамках этого комплекса целей предназначался по военной мощи СССР, опираясь на которую и была построена система этих перекрещивавшихся договоров. Логика в этом очень проста — выбей основу в этой конструкции, и рухнет вся система. Именно так все и произошло, причем если общий военный фон был создан руками французского Генерального штаба, то Праге была предоставлена сомнительная честь поучаствовать в провале заговора Тухачевского.

Во-вторых, при абсолютной внешней непричастности официального Лондона, не говоря уже о разведке, привести систему этих договоров к такому якобы объективному краху, когда бы он был обоснован на исходящих от французского Генерального штаба якобы объективных данных об ослаблении советской военной мощи. Это, в свою очередь, позволило бы ликвидировать в сознании высшего чехословацкого руководства даже тень намека на надежду на какую бы то ни было помощь Москвы и тем самым, загнав его в ситуацию полной безысходности, вынудить Чехословакию к безоговорочному согласию с будущей «мюнхенской» сделкой. Это было связано с тем, что предоставление помощи СССР Чехословакии по договору было обусловлено тем, что то же самое, но в опережение Советского Союза, сделает Франция. Поэтому-то и «организация» якобы объективного краха системы договоров должна была быть обоснована мнением именно французского Генерального штаба — мол, военная мощь СССР ослаблена, а потому нет смысла рассчитывать на нее и вообще принимать ее в расчет. Что же до того, почему «мюнхенская» сделка в данном случае стоит в кавычках, то здесь следует иметь в виду, что вопрос о месте совершения такой сделки в тот момент, естественно, не стоял — здесь подразумевается принципиальная сторона этой сделки как таковой. А то, что она произошла в Мюнхене, — так это всего лишь экспромт самого Гитлера.

В-третьих, в результате достигнутых «успехов» в первых двух случаях создать возможность для передачи «в аренду» («в кредит», если по Сталину) Гитлеру Чехословакии вместе с ее ВПК, накопленными уже вооружением и созданной вблизи советских границ мощной военно-инженерной инфраструктурой, т. е. проще говоря:

а) прорубить Гитлеру проход непосредственно к границам СССР с тем, чтобы он начал свой столь вожделенный для Лондона «дранг нах Остен»;

…В одном из донесений за 1937 г. личного агента гитлеровского посла в Лондоне И. Риббентропа — Джорджа Попова — с прямой ссылкой на слова самого Н. Чемберлена было написано следующее: «Для нас, конечно, было бы лучше всего, если бы Гитлер и Сталин сцепились и растерзали друг друга» (информация об этом по каналам «кэмбриджской пятерки» быстро дошла до Москвы; а передал ее одному из членов «пятерки» — Энтони Бланту — антинацистски настроенный германский дипломат в Лондоне Вольфганг фон унд цу Путлиц). И вот, чтобы это самое «лучше всего» скорее бы наступило, и была организована сделка в Мюнхене, улетая из которого с клочком бумаги в кармане, Н. Чемберлен прямо так и заявил Гитлеру: «Для нападения на СССР у Вас достаточно самолетов, тем более, что уже нет опасности базирования советских самолетов на чехословацких аэродромах». Естественно, что столь «трогательные» рекомендации» британского премьер-министра самому Гитлеру немедленно попали на стол Сталина в виде соответствующего разведывательного донесения….

б) осуществить фактически мгновенную и мощную военно-экономическую накачку милитаристских мускулов нацистской Германии. Но на этот раз без прямого участия британского капитала, ибо во второй половине 30-х годов это было уже чрезвычайно опасно для международного имиджа «доброй старой» Англии.

Технологически же сговор был осуществлен следующим образом. Выше уже подчеркивалось, что Ялмар Шахт был действительно выдающимся гроссмейстером финансовых и экономических шахмат. А быть таким гроссмейстером означает особое умение чрезвычайно тонко и точно выбирать политический момент для торгово-финансово-экономического торга на грани шантажа. Отлично понимая, что после введения в действие в конце августа 1936 г. меморандума об экономической подготовке к войне его блестящая афера с векселями МЕФО может не только лопнуть, лишив его головы, Ялмар Шахт, на фоне«исполнения Германией долга перед западной цивилизацией», выражавшемся в прямом пособничестве мятежу Франко в Испании вплоть до направления ему в помощь воинских контингентов (не говоря уже о других видах помощи), решился осенью 1936 г. предложить Лондону заключить между Великобританией, Францией и Германией широкое соглашение, в основе которого лежали бы французские уступки в колониальной и экономической областях. Момент для постановки такого вопроса был выбран на редкость удачно. Дело в том, что разгоревшаяся при активном содействии Англии, Франции, Германии, Италии и других западных стран Гражданская война в Испании с невероятной остротой обозначила целый комплекс глобальных проблем. Прежде всего, сам факт Гражданской войны в Испании, и тем более победа в ней Франко означали бы, что впервые с 1659 г. Франция теряет всякие гарантии безопасности тыла, т. е. со стороны Пиренейского полуострова. Автоматически это означало бы и начало утраты Францией как колониальной метрополии своих связей с колониями, а следовательно, и начало ее же извне ускоряемого падения и как великой державы, подпирающей «баланс сил» по-британски. Тем более что реальность угрозы такого развития событий в еще большей степени затрагивала саму Великобританию, которая с 1704 г. привыкла господствовать на Гибралтаре. А одержи поддерживаемый Гитлером и Муссолини Франко победу, это означало бы, что под прямую угрозу будет поставлена свобода мореплавания для британского флота. Перспектива и впрямь мрачная, особенно если учесть, что в этом случае свобода прохода через важнейший в системе общемировых морских коммуникаций Гибралтарский пролив, являвшийся одним из основных связующих Англию с ее колониями звеньев, будет прямо зависеть от находящегося под влиянием Берлина Франко. Хуже того, это означало бы и катастрофическую угрозу для свободы мореплавания в Атлантике, т. к. именно атлантическое побережье Пиренейского полуострова в буквальном смысле слова идеальное место для базирования оперирующих в акватории этого океана военно-морских сил и авиации.