Неизвестен Автор - Севастополь (сборник) Страница 54

— Тогда подожди здесь, мы отнесем воду, вернемся и осмотрим его.

— Не имею права. Мне на корабль надо быстрей.

— Вот ведь жадина! — воскликнула вторая девушка. — Наверное, и не моряк вовсе, бескозырку для фасона надел…

— Сима! — строго сказала старшая.

Девушки были похожи одна на другую. Степа понял, что это родные сестры. Он солидно произнес:

— Пусть поговорит, моряки на детей не обижаются. Показывайте, где ваша вода.

Девушки повели его к роднику. По пути старшая посоветовала:

— Только бескозырку сними. Здесь нашего санитара убили и двух зенитчиков ранили. Без маскировки нельзя.

Сунув бескозырку в карман, юнга кружкой начал черпать из выемки воду и сливать ее в анкерок. Одна из сестер наполняла фляги, а другая следила за воздухом.

— Летит! — вдруг крикнула она.

Все прижались к земле и замерли.

Желтобрюхий «мессершмитт» сделал вираж над седловиной и, ничего подозрительного не заметив, полетел дальше.

Степа, не мешкая, наполнил анкерок, заткнул его деревянной затычкой и стал прилаживать ремни.

Сестры не уходили, они выжидательно смотрели на него. Юнге стало неловко.

— Ладно, давайте сперва к вам отнесем, — хмурясь сказал он. — Только за это бинтов хороших достаньте.

Девушки сразу повеселели.

Степа взвалил анкерок на спину и, сгибаясь под тяжестью, стал карабкаться за сестрами в гору.

Наверху им пришлось двигаться перебежками до лощины. Здесь вся земля была изрыта воронками. Невдалеке виднелись огороды, виноградники и какие-то траншеи. В лощине был спуск, укатанный машинами. Девушки свернули под гору и остановились у большой норы, прорубленной в каменистом обрыве. Рядом было еще несколько таких же нор.

Раненые бойцы укрывались в тени под обрывом: одни, сидя, дремали, другие лежали на носилках и плащ-палатках, третьи, собравшись группами, курили.

Увидев девушек, принесших воду, бойцы обступили их. С носилок послышались голоса:

— Пить… дайте пить! Воды!

— Товарищи, не толпиться. Сейчас же разойдитесь! — сказала старшая сестра. — Воды достаточно, всем хватит.

Отдав несколько фляг санитарам, девушки унесли анкерок в глубь пещеры. Раненые разбрелись по местам.

Синие мухи кружились над камнями. Степа отошел в сторону, лег в тень и стал ждать. Сестры долго не показывались. Потом появилась Сима с анкерком и санитарной сумкой.

— Олю хирург не отпускает, — виновато сказала она. — Новых раненых с батареи принесли.

— Вот и верь вам после этого, — укорил ее Степа. — Сманили, а сами прячетесь.

— Я пойду с тобой к раненому.

Они опять перебежками пробрались к роднику, наполнили водой анкерок и вместе спустились к морю.

Панюшкин лежал у шлюпки с закрытыми глазами. Рот его запекся, лицо потемнело.

Сима, смочив водой вату, провела ею по губам матроса. Тот вздрогнул и открыл помутневшие глаза.

— Кто это?

— Я сестру привел, — ответил Степа.

— Чего ты так долго? Попадет нам от лейтенанта.

— Не шевелитесь! — приказала ему Сима.

Она сняла жгут и размотала заскорузлую от крови тряпку. Нога у Панюшкина опухла и посинела.

— Заражение крови может быть. Хирургу надо показать.

— Ничего не сделается, рана в воде просолилась, — уверил ее комендор. — Вы мне только бинт потуже сделайте.

Сима наложила свежие бинты, приладила обмотанную марлей шину… В ее проворных руках нога через несколько минут стала похожей на аккуратно спеленутую куклу.

Степа подтащил шлюпку и спустил ее на воду. Сима помогла усадить раненого, уложила забинтованную ногу на анкерок.

Юнга простился с Симой, неловко стиснув мягкую руку девушки, столкнул шлюпку на глубокое место и погнал вдоль берега.

За поворотом шлюпку встретил ветер открытого моря. Он кренил ее и сносил на уступы скал, о которые в брызги разбивались волны. Идти мористее юнга не решался, боясь самолетов. Напрягая все силы, он старался удержать легкое суденышко под обрывом.

Панюшкин, видя, что одному юнге не справиться с ветром, взял в руки доску и, чертыхаясь от боли, стал помогать ему. И все же двигались они очень медленно.

Ветер усиливался. Откатная волна создавала пенистые водовороты. Вихлявшую шлюпку бросало с волны на волну и обдавало брызгами. До мыса, где находился катер, было уже недалеко. Они облегченно перевели дух. Еще несколько гребков, и их подхватят заботливые руки товарищей.

Но катера не оказалось. На плоском выступе влажной стены белел прикрепленный тетрадочный лист.

Юнга веслом содрал записку. В ней было несколько слов: "Уходим в Камышевую бухту. Добирайтесь своим ходом". Внизу стояла боцманская подпись с круглой закорючкой.

— Что же нам теперь делать? — растерянно спросил Степа.

— Давай, брат, в Камышевую добираться как-нибудь, — озабоченно сказал комендор.

Панюшкин помог Степе преодолеть накатную волну, и шлюпка вновь закачалась на зыби открытого моря, взлетая с гребня на гребень.

Раненый первое время греб доской, потом устал и отвалился на корму. Он лежал с запрокинутой головой и дышал открытым ртом. Лицо его пожелтело, осунулось, нос заострился.

Юнге хотелось пить и есть. Руки ломило от усталости. С каким бы наслаждением он выкупался и полежал в тени на прибрежной гальке! Но разве позволишь себе это, когда в шлюпке стонет и бредит товарищ?

От палящего солнца, блеска воды, кружения пены у Степы разболелась голова. В глазах мелькали то темные, то огненные полосы, в висках стучало, уши наполнял монотонный шум, вызывавший тошноту.

Степа не заметил, как приблизился к сторожевому катеру, укрывавшемуся в тени обрыва. Он вздрогнул, услышав оклик:

— На шлюпке!.. Подойти ко мне!

Юнга обернулся и, разглядев на мостике катера его командира лейтенанта Шиманюка, в радости так затабанил, что брызгами осыпал Панюшкина.

Подойдя на несколько метров к сторожевику, он поднялся и по всем правилам доложил:

— Юнга двадцать первого катера Кузиков! Возвращаюсь с мыса Фиолент в базу. Имею на борту раненого. Прошу оказать помощь.

Ему разрешили подойти с подветренного борта. Матросы в несколько рук подхватили раненого и помогли вскарабкаться на палубу Степе.

Командир приказал отнести Панюшкина в кают-компанию и строго обратился к юнге:

— Где вы болтались столько времени? Ваш катер прошел в седьмом часу.

Рассказав Шиманюку о происшедшем, Степа набрался храбрости и спросил:

— Товарищ лейтенант, нельзя ли подкинуть хоть к Херсонесскому маяку? У наших воды нет. Там я один дойду.

— Подкинем. А водой придется поделиться. Много ли у вас?

— Один анкерок.

— Не жирно. Все же литров пять возьму. Люди у меня с вечера ничего не пили… Наполнить чайник пресной! — приказал Шиманюк катерному коку. — И накормить раненого с юнгой.

Кок, осторожно отливая из анкерка воду, сказал Степе:

— Не бойся, «фитиля» не будет. Ваш лейтенант велел подобрать шлюпку, если заметим.

Пока катер на малом ходу продвигался вдоль высоких берегов, Степа успел поесть консервов с галетами и выпить полкружки воды, подкисленной клюквенным экстрактом.

Обрывистые скалы кончились, переходили в пологие берега. Лейтенант застопорил ход и сказал:

— Дальше нам нельзя. Сумеешь один добраться?

— Дойду, — твердо ответил Степа.

— Только тут не зевай, гляди в оба. В случае чего — выбрасывайся на берег и шагай пешком. Верней будет.

— А как же Панюшкин?

— Панюшкин у нас останется.

Юнгу пересадили в шлюпку. И он уже один отправился к задымленному Севастополю, со стороны которого доносился тяжелый рокот, похожий на далекий гром.

Самолеты по-прежнему гудели в небе. Степа налегал на весла изо всех сил. Ладони у него горели: он натер кровавые волдыри.

За поворотом открылась Казачья бухта. Вход в нее обстреливался. На берегу горела бензозаправка. Черный дым наискось тянулся к морю.

"Значит, ветер изменился, — понял Степа. — Пойду мористее. Дым прикроет меня".

Крепче упершись ногами в днище, делая сильные взмахи, он проскочил открытое место и вошел в полосу дыма…

Снаряды разрывались где-то правее. Степа ничего уже не видел: от едкого дыма у него першило в горле и слезились глаза. Продвигаясь в удушливой мгле, он думал лишь об одном: "Только бы не потерять направление… правильно повернуть к берегу".

Юнга взмок, пересекая опасное место. Мышцы его плеч и рук ныли от напряжения. Очутившись под спасительным берегом, он поднялся во весь рост и принялся по мелководью толкать шлюпку вперед…

Подходя к Камышевой бухте, юнга услышал частую пальбу зенитных пушек и заметил в вышине несколько бомбардировщиков, кружившихся над одним местом. Они то взмывали вверх, то, кренясь, словно на салазках скользили вниз. Все небо вокруг было испятнано белыми клубками, разрывов, похожими на снежки.