Книга величиной в жизнь. Связка историко-философических очерков - Владимир Анатольевич Ткаченко-Гильдебрандт Страница 54

из маргинальной среды, где ими интересовались и увлекались одни мистики и эзотерические писатели, в серьезный научный академический дискурс, когда, наконец, Герметический Корпус стал оцениваться по своему реальному достоинству. Нечто подобное уже было совершено в период Кватроченто Марсилио Фичино при поддержке и содействии Козимо Медичи. То есть, говоря патетически, Андре-Жан Фестюжьер повторил научный подвиг Марсилио Фичино. Подобные парадоксальные события иногда случаются, пускай и раз в пятьсот лет. Мы же продолжаем наше герметическое путешествие и теперь переходим к философии выдающегося философа-неоплатоника Прокла Диадоха в изложении Андре-Жана Фестюжьера, содержащей в себе высокий светлый жизнеутверждающий и трансцендентный гнозис, наряду со строгой систематизацией, присущей эллинскому разумению. А значит — наше познание Демиурга и Священной Триады продолжится.

На пути монотеистического синтеза эллинистической философии

Посидоний Родосский и Филон Александрийский

«Космический Бог» является вторым томом фундаментального и ставшего классическим произведения Андре-Жана Фестюжьера «Откровение Гермеса Трисмегиста», написанного в жанре истории философии с кардинальным разворотом в сторону религиоведения в современном смысле слова. Автор блестяще представляет для нас срез эпохи характерного умственного брожения на заре новой эры, когда эллинистический Восток встретился с возрастающим Римом, как губка впитывающим в себя новые идеи, мировоззрения и тайные учения, зачастую прикрываемые пеленой мистерий. Однако в разнообразном смешении Вечного Города, в синкретизме и эклектизме философических доктрин и религиозных культов уже смутно ощущалось рождение чего-то нового и способного дать Свет миру. Напомним, что в тот период на территории Римской империи встретились и столкнулись две духовные силы, во многом предопределившие будущее развитие нашей, как сейчас принято говорить, иудеохристианской цивилизации: это еврейская институциональная религия откровения и философическое верование греко-римского мира, поскольку религией его вряд ли можно считать в общепринятом значении. Даже учитывая интенсивную культовую практику последнего (что касается мистерий, то они, используя свои психодраматические техники, одинаково носили философско-мифологический характер). Недаром, как показал Фестюжьер в Дополнении III ко второму тому «Откровения Гермеса Трисмегиста», само понятие теология было тесно связано с платонической философией, по существу происходя именно из нее. Интересно, что в этом отношении мистериальные герметические сообщества Александрии, воспринявшие монотеизм и обработавшие его в эллинистической форме на примере Герметического Корпуса, как раз и стали переходной ступенью от греко-римской философии с иудейской религией к христианству. Если образно выражаться, то александрийский герметизм послужил горнилом, в котором переплавились монотеизм религии откровения Израиля, древнеегипетский монотеизм Эхнатона и эллинистическая греко-римская мудрость. В результате чего произошел синтез, и на свет появилась там же в Александрии великолепная христианская теология, ознаменованная такими именами, как Ориген, Климент Александрийский, Иракл Александрийский, Дионисий Александрийский, Дидим Слепой и Афанасий Великий.

Агафодемон на средневековой печати Ордена тамплиеров

Вместе с тем, целью нашего развернутого комментария является обобщение некоторых главных взглядов и выводов Андре-Жана Фестюжьера, способных выпасть из поля зрения читателя в связи с массивностью фактического материала, представленного во втором томе «Откровения Гермеса Трисмегиста» и мастерски в разных направлениях детализированного автором. Но прежде необходимо сосредоточиться на фигурах, полноправно олицетворяющих выявляемые идеи, незримо присутствующие в контексте «Космического Бога». И поскольку эта книга Фестюжьера посвящена именно герметическому синтезу, а не истории в определенном ракурсе древнегреческой философии в классический и эллинистический период, то таких фигур у нас возникают две: это Посидоний и Филон Александрийский.

Александрийская драхма. На одной стороне — император Антонин Пий 138–161 гг. нашей эры; на другой — алтарь Агафодемона

Алтарь Агафодемона из Сиракуз с Рогом изобилия

Значение первого сложно переоценить. Вот только труды его дошли до нас в одних фрагментах, а сведения о его жизни представлены в произведениях Страбона и Сенеки. Итак, Посидоний по прозвищу «Атлет» родился в сирийском городе Апамея (ныне арабский город Калаат аль-Мадик провинции Хама, Сирия) приблизительно в 139/135 гг. до нашей эры. Он происходил из греческой семьи, вероятно, аристократического или высшего гражданского сословия. Стоит напомнить, что Апамея в ту пору была практически мегаполисом, и ее население, включая все городские слои, могло достигать 700 000 человек. Известно, что свое блестящее образование Посидоний получил в Афинах, будучи учеником знаменитого Панетия Родосского (около 180–110 гг. до нашей эры), родоначальника средней Стои и руководителя стоической школы в Афинах с 129 года до нашей эры. В более ранний период Панетий находился в Риме, распространяя среди римских граждан греческую культуру и образование, став в итоге основателем римского стоицизма. Именно под влиянием Панетия возник тот круг ценностей, который выдающийся оратор Цицерон обобщил в понятии humanitas, что ныне нам известен по определениям гуманизм, гуманитарные знания и гуманитарные операции. Интересно, что, получив стоическое образование, Посидоний вскоре порвал с учением своей школы, обратившись к платонизму и аристотелизму, пытаясь разумно совмещать доктрины обеих древнегреческих корифеев. Поэтому Посидония совершенно справедливо принято относить к эклектикам. Кстати, эпизоды, связанные с конфликтом Посидония со своими однокашниками и окончательным отходом от стоического мировоззрения, упоминаются в книге древнеримского врача и философа греческого происхождения Галена Пергамского (129/131–200 или 217 гг. н. э.) «О доктринах Платона и Гиппократа». Конечно, кроме классиков в лице Платона и Аристотеля, Посидония интересуют философия Пифагора и древнее мистериальное наследие его отечества. Около 95 года до Рождества Христова Посидоний поселяется на острове Родос и активно включается в общественно-политическую жизнь этого островного государства. Здесь он занимал высокую должность пританея, одного из глав островного государства, избираемого на шесть месяцев; а в 87–86 гг. служил послом Родоса в Риме во время правления там консулов Гая Мария (158–86 гг. до нашей эры) и Луция Корнелия Суллы (138–78 гг. до нашей эры). Посидоний одним из первых интеллектуалов связывал Рим с идеей мировой державы и, собственно, звание «космополита», привнесенное киником Диогеном, он сопрягал именно с гражданством грядущей всемирной империи, построенной на основе Римской государственности. Хотя, конечно, космополитизм Посидоний понимал не по формальному признаку принадлежности к мировой державе, но исходя из строгого юридизма Рима как единственного в широком смысле правового государства того времени. Впрочем, Посидоний совсем недолго не дожил до рождения из пепла погребального костра Гая Юлия Цезаря (100–44 гг. до нашей эры) и последнего апофеоза этого великого понтифика Римской империи. Так что предвидение и интуиция не подвели Посидония. Разумеется, родосский философ стал политиком, занимая ответственные посты, только для того, чтобы беспрепятственно заниматься своими научными изысканиями, энциклопедичность и широкий масштаб которых поражает современных исследователей античности. Большие связи среди римских правящих кругов помогали Посидонию путешествовать, посещая в научных целях страны даже за пределами римской ойкумены. Между