Макс Хастингс - Операция «Оверлорд». Как был открыт второй фронт Страница 55

С сожалением докладываю всесторонне взвешенное мнение Крокера, Демпси и мое, что 51-я дивизия в настоящее время небоеспособна, — телеграфировал Монтгомери в июле Бруку. — Она ведет бои без решительности и терпит неудачи в каждой операции, какая ей поручается. Против немцев она не может воевать успешно. Считаю, что в этом повинен командир дивизии, и я отстраняю его от командования.

Отдав должное действиям 1 — и канадской дивизии в день Д, командир 1-го корпуса генерал Крокер в начале июля сообщал командующему армией генералу Демпси о своем недовольстве ее неудачной попыткой овладеть аэродромом у Карпике и последующими действиями.

После спада возбуждения, которое наблюдалось на первоначальной фазе, дивизия впала в состояние крайней нервозности… Преувеличения в донесениях относительно действий противника и относительно своих собственных трудностей приобрели в дивизии повсеместный характер. Каждый проявляет раздражение по малейшему поводу, среди личного состава преобладает настроение подавленности, упадок духа… Состояние дивизии является отражением настроений ее командира. Очевидно, он не был готов выдерживать такое напряжение, в его деятельности проявляются признаки переутомления и нервозности (можно даже сказать, испуга), которые очевидны для всех окружающих.[130]

Первые донесения из Нормандии о применяемой английскими войсками тактике свидетельствовали об их медлительности и неповоротливости в наступлении, об отсутствии гибкости и инициативы, то есть о недостатке тех качеств, которые вопреки всем карикатурным изображениям пропаганды так замечательно проявлялись во всех немецких операциях. Закрытая местность существенно благоприятствовала обороне, это обнаруживали союзники каждый раз, когда немцы предпринимали контратаки. Однако на протяжении всей кампании в Нормандии на союзников давила необходимость стратегических перегруппировок, и здесь слабость взаимодействия между танками и пехотой в их армиях сказывалась со всей остротой. «Бронетанковые дивизии медленно осознавали важность участия пехоты в такого рода боях бронетанковых сил», — говорилось в одном из первых обзоров военного министерства, разосланном всем командирам. А вот что сообщается в другом обзоре:

Совершенно очевидно даже из небольшого опыта боевых действий на такого рода местности, что танки нуждаются в значительно большем числе пехоты, чем может дать моторизованный батальон… Такое взаимодействие дает очень хорошие результаты, если танковые и пехотные командиры соответствующих соединений смотрят на картину под одним и тем же углом и хорошо понимают роль друг друга в совместных действиях, фактически вместе решают задачу. Но где нет такого взаимодействия, там драгоценное время тратится напрасно, а возникающие разногласия приходится рассматривать вышестоящим инстанциям.

Между пехотными и танковыми командирами довольно часто отсутствовало необходимое взаимопонимание на поле сражения. Пехотные подразделения английской бронетанковой дивизии крайне редко, если вообще когда-либо достигали той степени интеграции со своими танковыми подразделениями, которая являлась неотъемлемой чертой немецких моторизованных частей, оснащенных прекрасными полугусеничными бронетранспортерами для переброски пехоты на поле боя. Это частично объясняется приверженностью англичан к полковой системе. Являясь огромным источником силы и поддержания гордости и высокого морального духа на большом поле сражения, каким оказалась Нормандия, полковая система могла вместе с тем превратиться в своего рода помеху. Преданность дивизии в целом и полная взаимная поддержка внутри дивизии являлись второй натурой, воспитанной у немецкого солдата. Среди английских батальонов сохранялась тенденция в бою заботиться почти исключительно о своих делах. Командиры пехотных и бронетанковых бригад одной отборной английской бронетанковой дивизии почти не разговаривали друг с другом в Нормандии. Командир пехотного батальона 153-й бригады 51-й дивизии подполковник Хей вышел из себя, когда во время отчаянного боя у моста через реку Орн молодой командир танкового взвода отказался, несмотря на все просьбы, поддержать пехоту, так как усмотрел в этом слишком большой риск для своих танков. В другом случае в одной из английских бронетанковых дивизий после операции «Эпсом» пришлось снять с должностей командира пехотной бригады и командиров двух пехотных батальонов. Дивизионный командир с возмущением говорил о командире пехотной бригады, который выкопал в начале сражения траншею-щель, да так и не выходил из нее за все время боя.

Штаб верховного главнокомандующего союзными экспедиционными силами, оценивая поле сражения в Нормандии, справедливо отмечал, что при наличии густой сети живых изгородей «наиболее трудной задачей на этой местности становится предотвращение медленного, но непрерывного продвижения противника путем просачивания». Немцы мастерски владели этой тактикой. Действуя небольшими группами в тылу, за передним краем союзников, они вынуждали их часть своих сил на флангах направлять в обратную сторону. Пехота союзников редко прибегала к этому приему и тем самым лишала себя важного способа продвижения вперед в условиях закрытой местности. Командиры союзных пехотных частей почти всегда полагались на наступление в составе батальона с двумя ротами впереди.

Эта тактика была слишком жесткой и шаблонной. Она не могла обеспечить поражение упорно обороняющегося противника. В конце июня в своем циркуляре командирам частей Монтгомери тщетно пытался убедить их проявлять больше гибкости. Он с сожалением говорил об укоренившейся привычке готовить солдат вести «нормальный бой». Он писал: «Эта тенденция крайне опасна, поскольку нет такого понятия, как «нормальный бой». Командиры на всех уровнях должны приспосабливать свои действия применительно к конкретным задачам, перед которыми они оказались». Этот вопрос коротко был проанализирован несколькими неделями раньше одним английским командиром корпуса в Италии.

Уничтожение противника, — отмечал он, — легко достигалось тогда, когда нам удавалось измотать его и держать в состоянии дезорганизации, которое выражалось в некоординированной обороне, в нехватке продовольствия, горючего и боеприпасов. У нас слишком сильно сказывалось отсутствие гибкости в методах, когда мы оказывались перед изменяющейся обстановкой. После шести недель маневренных боевых действий, в ходе которых усилия противника не выходили за пределы слабых контратак силами роты, мы все еще слишком много говорили об «опорных пунктах» и «уязвимости флангов».

Любопытно обратиться к немецким разведывательным сводкам того периода, как, например, к донесению из учебной танковой дивизии, в котором говорилось, что «успешный прорыв противником редко использовался для организации преследования. Если у нас поблизости находились некоторые подразделения для осуществления контратаки местного характера, то захваченная противником территория немедленно отвоевывалась обратно. К вечеру наступательные действия вражеской пехоты ограничиваются действиями небольших разведывательных патрулей». Немцы быстро разработали приемы удержания своего рубежа обороны с помощью только наблюдательных постов и тонкого заслона, держа свои основные силы в глубине с таким расчетом, чтобы их можно было бросить вперед, когда уйдут бомбардировщики противника. «Лучше всего атаковать англичан, которые очень чувствительны к ударам по флангам и не выносят ближнего боя, в тот наиболее сложный для них момент, когда им приходится вести бой без поддержки артиллерии». Такая же критическая оценка тактики союзников, что и высказанная офицерами штаба Роммеля в Нормандии, дается в одном из немецких донесений, полученных из Италии примерно в это же время:

Ведение боя американцами и англичанами, в общем, и целом снова отличалось исключительной методичностью. Редко использовались успехи местного характера… Английские наступающие соединения разделены на большое число штурмовых групп, возглавляемых офицерами. Сержанты редко были в курсе замысла боя, так что, если офицер выходил из строя, они не были в состоянии действовать в соответствии с общим планом. В результате в быстро изменяющейся обстановке младшие командиры проявляли недостаточную гибкость. Например, достигнув поставленной цели, противник не использует возможности для закрепления успеха и не начинает окапываться на случай обороны. Вывод: как можно больше охотиться за вражескими офицерами. Затем брать инициативу в свои руки.

В другом немецком донесении, захваченном на северо-западе Европы и распространенном среди английских старших офицеров, говорилось: «Английский пехотинец больше выделяется физической выносливостью, чем особой храбростью. Стремительная атака, осуществляемая с непреклонной решимостью, ему неизвестна. Он очень чувствителен к энергичной контратаке». Естественно, что в большинстве рассматриваемых эпизодов, связанных с кампанией в Нормандии, внимание сфокусировано на актах проявления мужества английскими солдатами и меньше говорится о тех случаях, когда целые части разваливались, не выдержав сильного напора противника. Майор Чарлз Ричардсон из 44-й бригады 15-й дивизии был поражен, увидев как солдаты 1-го батальона 70-й бригады 49-й дивизии, находившиеся на правом фланге, 1 июля во время немецкой атаки бросили позиции и бежали: «Они понеслись назад. Я не мог поверить». Некоторые дивизии считались слишком ненадежными, чтобы можно было возложить на них важную роль в боевых операциях. 53-я дивизия приобрела репутацию хронически неудачливого соединения с невысоким моральным духом. Командир 6-го полка 49-й дивизии, у которого 30 июня один из батальонов понес серьезные потери, написал докладную, которая заслуживает того, чтобы привести ее здесь полностью, так как в ней живо отражено то напряжение, которое бой вызвал в частях, страдавших отсутствием таких необходимых боевых качеств, какими, например, обладали 6-я воздушно-десантная дивизия или 15-я шотландская дивизия.