Георгий Холопов - Грозный год - 1919-й (Дилогия о С М Кирове - 1) Страница 55

Тогда англичане стали бомбить город, обстреливать улицы из пулеметов. Летчики, чувствуя свою безнаказанность, летали низко, почти над крышами домов, спокойно выбирали цель. Но вскоре положение изменилось.

По вражеским самолетам отовсюду открывали огонь. Стреляли с кораблей военной флотилии, из дальнобойных пушек. Стреляли просто из винтовок - с казарменных дворов, колоколен церквей. Стреляли с плавучих баз, стоящих на Волге ниже Астрахани.

Все чаще в воздух стал подниматься летчик Щекин на своем чиненом и перечиненном "Ньюпоре-23". 17 июня при налете английской эскадрильи Щекин подбил самолет противника. Оставшихся в живых летчика и бортмеханика рыбаки доставили в город.

Ожесточенные бои шли и в калмыцкой степи. После трехдневного кровопролитного боя наши войска оставили Нижний и Верхний Бирюзак, потом Лагань.

18 июня противник силою четырех кавалерийских полков повел наступление на станицу Тарновскую. Спешив всю кавалерию, деникинцы густыми цепями бросились в атаку, но взять станицу не смогли, хотя и обороняли ее всего две роты и два эскадрона кавалерии красных.

Утром 19 июня деникинцы подтянули артиллерию и открыли ураганный огонь по позициям советских войск. Потом, выставив с фронта пехоту, а кавалерию бросив в конном строю на фланги и тылы, снова пошли в наступление. Им удалось прорвать фронт 37-го кавалерийского полка, рассечь его надвое, сбить с позиции и отбросить на Оленичево. Наша же пехота осталась в тылу противника. Заняв круговую оборону, красноармейцы стойко защищали свои позиции. Деникинцы семь раз атаковали Тарновскую и семь раз вынуждены были откатываться назад, устилая поле боя сотнями трупов... К вечеру противник прекратил бой и оттянул свои силы. Под защитой двух подошедших эскадронов наши войска оставили станицу и совершили марш на более выгодные позиции - к селу Михайловке.

20 и 21 июня деникинцы атаковали наши позиции у Михайловки и Башмачаговской, с целью перерезать дорогу, идущую на Линейное - Астрахань.

В ожесточенной рубке особенно отличился адъютант Боронина Петр Сидорчук. Он был послан комдивом к командиру 38-го полка с приказом во что бы то ни стало отбить атаки деникинцев. Узнав, что командир полка тяжело ранен, Сидорчук взял два эскадрона и геройской контратакой сбил передовые части противника у озера Кобыльское и оттеснил их на четыре версты от дороги. В одной тельняшке и бескозырке на копне курчавых волос носился Сидорчук впереди видавших виды кочубеевцев и таманцев, бесстрашно бросаясь в самую горячую рубку...

Но противник быстро оправился от первых неудач и перенес направление своего удара в обход двух эскадронов 37-го полка, в сторону озера Джигуджи, чтобы выйти в тыл нашим частям и прижать их к Ильменю-Глухому.

Контратаковать противника взялся сам Боронин. От исхода этой операции зависела судьба Астрахани. В бой были брошены все войска.

Когда в горячей рубке, в кровавой круговерти сошлись конники с двух сторон - в степи раздалась песня:

Наш отряд идет на фронт,

В Батуме остановка...

Это на помощь Боронину шел Сводный Коммунистический отряд. С ним была батарея Василия Корнеева и двести пятьдесят добровольцев: моряки, водолазы, инвалиды войны, актеры, студенты, почти все, кто в этот день был в зимнем театре на спектакле "Враги".

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Анастасия Федорова приехала в штаб кавалерийской дивизии, когда командиры и комиссары полков и приданных отрядов закончили разбор боевых операций. Гремя шпорами и саблями, бронзовые от загара, с седыми от пыли бровями и усами, они выходили из палатки, садились на коней и мчались в разные концы степи.

Последними из палатки вышли Киров и Боронин.

- Прохор! - крикнул Боронин. - Давай самовар! Будем чаевничать!

Киров взял Федорову под руку, отвел в сторону. Спросил с тревогой:

- Что-нибудь стряслось в Астрахани, Анастасия Павловна?

- Да нет, Сергей Миронович, - ответила она уклончиво. - Просто решила вас проведать, узнать, как воюют бойцы Коммунистического отряда.

Киров вопросительно посмотрел на нее.

- К тому же нет толковой сводки. Как здесь дела?

- По-моему, хорошо. Сегодня отличился тридцать седьмой полк. Кочубеевцы! Отбили все атаки. Деникинцы пытались нанести фланговый удар через пески, но там их встретил отряд Аристова. Теперь у противника один выход - фронтальные атаки. Но мы уже приняли некоторые меры предосторожности... Только о фронтовых делах мы поговорим потом, Анастасия Павловна. Скажите лучше, что слышно в Астрахани? Вы меня не огорчите...

- Нет, огорчу! Да еще как!..

Киров сразу изменился в лице.

- Да, Сергей Миронович... - Губы у Федоровой были плотно сжаты, и вся она была собранная, суровая. - Ну, прежде всего - уезжает Мехоношин. Он получил новое назначение.

- Жалко! Мы так хорошо сработались!..

- Очень!.. Уезжает и командующий, невзирая на болезнь... Ну а вас переводят из Одиннадцатой в Девятую армию...

- Чушь какая-то! - Киров махнул рукой. - Кому все это могло прийти в голову?

- Но и это еще не все... В Реввоенсовете получена телеграмма из штаба Южного фронта. Вернее, это копия телеграммы из Ставки. Подписана Троцким...

- Ну?..

- Ставка предлагает, мотивируя недостатком сил, разбросанностью боевых участков и в целях выравнивания фронта...

- И что предлагает?..

- Эвакуировать Астрахань, считая оборону города бессмысленной.

- Сдать Астрахань Деникину?.. - Киров был ошеломлен. - Как же тогда Кавказ?.. Как наше большевистское подполье в тылу Деникина?.. В какое положение мы ставим горцев?.. Какова тогда судьба нашего флота?..

- Сергей Миронович! Мы читали телеграмму и тоже не верили своим глазам. Решили, что это провокация. Мехоношин позвонил в штаб Южного фронта - и там всё подтвердили!.. Есть такой приказ!

- Нет, не может быть такой телеграммы!.. Не верю!..

- Но она есть, я сама видела своими собственными глазами, держала в руках...

- Если про эту телеграмму никто не знает, будем считать, что ее не было и в помине. Надеюсь... она была строго секретной?

- Видите ли, Сергей Миронович... Аналогичные телеграммы через голову Реввоенсовета пришли и в ряд военных и гражданских ведомств. К вечеру о телеграмме уже знали многие в городе. Нашлись люди, которые решили проявить инициативу в эвакуации населения. Поднялась паника, некоторые бросились к пристаням, надеясь уехать из Астрахани. Кое-какой порядок мы уже навели, но это вряд ли успокоит народ. Неважны дела и под Царицыном.

- Какая последняя сводка?

- Бои идут в пригороде. Положение тяжелое.

Киров задумчиво глядел в степь... Потом сказал:

- Если наш фронт под Царицыном поколеблется и противнику удастся перерезать Волгу, то положение наше будет более критическим, чем сейчас. Тогда для связи с Центром у нас останется только железнодорожная ветка Астрахань - Саратов. Но это всего-навсего ниточка, которую так легко отрезать!

- К сожалению, и эту ниточку стали уже беспокоить. Сегодня утром было нападение в районе станции Чапчачи. Туда при мне направился поезд с железнодорожниками.

- В любом случае, - категорически сказал Киров, - приказ о сдаче Астрахани мы выполнять не будем. Он отдан без ведома ЦК и Ленина. А вообще - все хитро устроено! Сперва Ставка отобрала у нас тридцать третью дивизию, а сейчас хотят вынудить к эвакуации!.. Нет, на этот раз нас не проведут.

- Я думаю, Сергей Миронович, что ваше присутствие в городе сейчас крайне необходимо. К тому же... к вам пришли посланцы.

- Кто?

- Снова Петров от камышан, и на лодке из Петровска пробрался Темир Искандеров.

- Вот это мне кажется более важной вестью! Вы сами-то разговаривали с ними?

- Так, кое о чем... Но все это пустячные разговоры... Они хотят говорить с вами, - уклончиво ответила Федорова...

Над затихшей после дневного боя степью садилось багряное, раскаленное солнце, когда Киров и Федорова в открытой машине выехали в Астрахань. Степь была подернута легкой дымкой еле видимой пыли. То здесь, то там жарко пылали костры из перекати-поля. На взмыленных конях, пригнувшись к гриве, в разные концы степи скакали вестовые и связисты, и за каждым из них стлалось пыльное облачко.

Впереди двигался обоз с ранеными. Тянулись телеги с боеприпасами и провиантом, водовозные бочки, походные кухни.

И поразительно: не слышно было стонов раненых, ругани возчиков. Обоз двигался в безмолвной тишине, утомленный жарой, тоскливым видом голой песчаной степи и пылью, пылью, пылью, от которой нигде не было спасения.

Сидя на диване, комкая в руках кубанку, Петров спросил:

- Рассказывать с начала или с конца?

- Давай с конца. Бой был?

- Был, товарищ Киров. Ударили мы по деникинцам, как в пасхальную ночь. Значит, эскадрон Завгородного, мой отряд, ну, и Мусенко...

Петров стал в самых мельчайших подробностях рассказывать про этот бой: и как они вышли из камышей, и как разведчики сняли на селе караулы, и как умно пулеметчики расставили свои "максимы", под огонь которых потом попала конница врага.