Вадим Кожинов - Россия - Век ХХ-й (Книга 2) Страница 55

Но, как ни прискорбно, одна только "численность воевавших на стороне гитлеровских войск национальных формирований из числа народов СССР была свыше 1 млн. человек" (по разным подсчетам - от 1,2 до 1,6 млн.)43, притом именно непосредственно воевавших на стороне врага, а не просто "сотрудничавших" с ним. Так что большое количество репрессированных за сотрудничество с врагом вполне объяснимо...

Скрупулезный и истинно объективный исследователь ГУЛАГа В. Н. Земсков показал, что едва ли не большинство политических заключенных послевоенных лет принадлежали к тем народам, которые надолго оказались на оккупированной врагом территории страны (украинцы, прибалты, молдаване и др.)44, и имели, так сказать, полную свободу сотрудничества с врагом...

Это не значит, что в те годы вообще не было иных политических репрессий (и ниже о них еще пойдет речь), но по сравнению с довоенным временем масштабы таких репрессий очень значительно сократились, а кроме того (о чем уже сказано), кардинально сократилось количество смертных приговоров. Притом значительная часть этих приговоров приходится на действительных преступников, перешедших на сторону врага в годы войны. Расследование их дел нередко затягивалось, так, например, не столь давно были опубликованы материалы дела двух агентов врага, П. И. Гаврина и Л. Я. Шиловой, которые был переброшены через линию фронта 5 сентября 1944 года, тут же арестованы, но приговорены к смертной казне только 1 февраля 1952 года, поскольку наша контрразведка стремилась выявить их связи с другими агентами45. И этого рода затянувшихся дел было много, так что из общего числа 1612 лиц, которым в 1952 году были вынесены смертные приговоры по политическим обвинениям, немалую долю составляли доподлинные враги.

* * *

В связи с вышеизложенным нельзя не затронуть еще одну острую проблему - переселение ("депортацию") на восток страны ряда народов, обвиненных в сотрудничестве с врагом,- начиная с издавна живших в России немцев, которые после 1917 года создали "Автономную советскую республику немцев Поволжья". Здесь опять-таки встает вопрос о "двойном счете".

Скажем, в изданном массовым тиражом в 1993 году трехтомнике под названием "Так это было. Национальные репрессии в СССР. 1919-1952 годы" Указ от 28 августа 1941 года о переселении немцев Поволжья толкуется как совершенно беспрецедентная акция, возможная лишь в нашей чудовищной стране и к тому же направленная-де именно против нации, то есть имеющая смысл геноцида*. Особенно неслыханно, мол, следующее (цитирую указанное издание "Так это было"): "Задолго до прихода оккупантов были приняты срочные ПРЕДУПРЕДИТЕЛЬНЫЕ (так и набрано - заглавными буквами.- В. К.) меры в отношении советских немцев Поволжья... Всех - на восток". Такова "грань нашей советской истории". (Указ. изд., т. 1, с. 12, 19).

И ведь в самом деле враг подошел близко к Республике немцев Поволжья лишь спустя год, и "предупредительная" репрессия вроде бы может быть истолкована в плане "дикости" нашей "ненормальной" истории. Однако ведь после нападения Японии 7 декабря 1941 года на военно-морскую базу США на Гавайских островах, расположенных в 3500 км (!) от берегов Америки, было обращено сугубое внимание на лиц японского происхождения, живших в этой многоэтнической стране:

"19 февраля 1942 г. президент отдал распоряжение о водворении 112 тыс. таких лиц (имелись в виду все находившиеся в США.- В. К.) в специальные концентрационные лагеря (а не переселение их на Запад страны! - В. К.). Официально это объяснялось угрозой японского десанта на Тихоокеанское побережье Соединенных Штатов. Солдаты американской армии при содействии местных властей быстро провели эту операцию. В лагерях был установлен жесткий режим"46.

Предположение о японском десанте на территорию США было совершенно безосновательным, а в СССР враг за два месяца, к 28 августа 1941 года (когда был издан указ о поволжских немцах), уже продвинулся на 600-700 км вглубь страны, и ему оставалось пройти примерно столько же до Поволжья... И ясно, что акция властей США была гораздо менее оправданной, чем аналогичная акция властей СССР.

Я отнюдь не хочу сказать, что не следует скорбеть по поводу страданий, испытанных немцами Поволжья, а также, разумеется, и другими переселенными на восток в ходе войны народами страны; речь идет лишь о том, что неверно (и бессовестно!) толковать эти акции как выражения не тогдашнего состояния мира вообще, а "злодейской" сущности нашей страны.

Могут возразить, что в США отправили в концлагерь японцев, а не представителей какой-либо другой нации, не напавшей прямо и непосредственно на США, а в СССР были переселены на восток, например, четыре кавказских народа - балкарцы, ингуши, карачаевцы и чеченцы. В уже цитированном издании "Так это было..." поставлена задача категорически отвергнуть "концепцию мотивированности этого переселения, "обоснованность" сталинской акции" (с. 10).

Но вот датированный 6 ноября 1942 года (то есть в разгар битв за Сталинград и Кавказ) документ германской службы безопасности "Общее положение и настроение в оперативном районе Северного Кавказа", составленный на основе донесений из западной части этого "района". Констатируя "неопределенность" поведения адыгейцев и черкесов, документ вместе с тем подчеркивает (выделяя ряд слов) следующее:

"Когда немецкие вооруженные силы вошли в Карачаевскую область, они были встречены всеобщим ликованием. В готовности помочь немцам они превзошли самих себя. Так, например, айнзацкоманда полиции безопасности и СД, прибывшая в начале сентября в расположенную южнее Кисловодска карачаевскую деревню, была принята с воодушевлением, сравнимым с днями присоединения Судетской области*. Сотрудников команды обнимали и поднимали на плечи. Предлагали подарки и произносились речи, которые заканчивались здравицей в честь фюрера... К этим предложениям присоединились также представители балкарцев... Примечательным является стремление примерно 60 000 балкарцев отделиться от кабардинцев и присоединиться к карачаевцам, насчитывающим 120 000 жителей. Обе племенные группы выразили свое единение с Великой германской империей". Упомянут также и совсем иной "опыт, полученный... в населенном кабардинцами месте Баксан... жители все больше отстранялись и в конце концов творили с вражескими силами (вражескими для немцев.- В. К.) общее дело47.

Особенно выразительно здесь разграничение балкарцев и карачаевцев и, с другой стороны, адыгейцев, черкесов и кабардинцев, которые явно не имели намерения "объединиться с германской империей" и, естественно, не подверглись позднее переселению,- как и осетины. И еще следует вспомнить, что с ноября 1943-го до марта 1944-го, когда было предпринято переселение на восток балкарцев, карачаевцев, ингушей и чеченцев, фронт проходил сравнительно недалеко от Кавказа...

Еще раз повторю, что испытаниям, выпавшим на долю переселяемых народов, нельзя не сострадать, но едва ли уместно говорить о полной "необоснованности" этой акции в условиях смертельной борьбы с врагом.

Вместе с тем должен признаться, что до недавнего времени характер этой акции представлялся и мне самому необоснованным и не могущим быть оправданным, ибо переселяли народы в целом, включая детей и женщин, хотя вполне ясно, что в реальном сотрудничестве с врагом могли быть повинны только мужчины.

Не надо забывать, правда, что в США в феврале 1942 года отправили в концлагеря также всех живших в стране японцев, вместе с детьми (не говоря уже о чисто потенциальной "вине" даже и тех мужчин, которые могли-де стать пособниками явно невероятного военного десанта Японии).

Повторю еще раз, что я долго считал своего рода дикостью и беспределом переселение народов в целом. Но сравнительно недавно я обсуждал эту тему с выдающимся современным политологом и публицистом С. Г. Кара-Мурзой, и неожиданно он решительно возразил мне. Сергей Георгиевич с юных лет знал от своих крымских родственников, что переселение в 1944 году татарского народа в целом воспринималось многими в самом народе как "мудрое" и даже "счастливое" решение (позднейшее отношение крымских татар к акции 1944 года - дело другое). Ибо очень значительная часть мужчин действительно так или иначе сотрудничали с врагом. По немецким сведениям от 14 января 1945 года в вооруженных силах врага еще служили тогда 10 тысяч крымских татар48,- то есть весьма и весьма значительная доля; ведь крымских татар к 1941 году насчитывалось немногим более 200 тысяч человек, и, следовательно, имелось не более 50 тысяч мужчин призывных возрастов. И, значит, каждый пятый из таких мужчин в январе 1945-го находился во вражеской армии!

Едва ли уместно отрицать, что этот факт характеризует "ориентацию" народа в целом. И по постановлению от 11 мая 1944 года*, находившиеся в Крыму мужчины вместе с женщинами и детьми были без какого-либо "расследования" переселены (в основном, в Узбекистан).

В уже упомянутой беседе С. Г. Кара-Мурза сообщил, что в среде крымских татар тогда имело место осознание переселения народа в целом как "меньшей" беды, ибо при какой-либо "изоляции" от него молодых и зрелых мужчин прекратился бы прирост народа, то есть фактически наступил бы конец его естественного бытия... А у переселенного крымско-татарского народа к 1951 году уже родились 18 830 детей,- то есть 10 процентов от общей численности переселенцев49. Чтобы оценить эту цифру, следует знать, что к 1951 году в СССР было 20,9 млн. детей моложе пяти лет, то есть 12 процентов от населения страны начала 1946 года,- не намного больше, чем у переселенных крымских татар...